Белозор помолчал, наблюдая за Глебом, а затем, чуть подавшись вперед, спросил:
– Как думаешь, где Дивлян нашел бурую пыль?
– Я не знаю, – ответил Глеб. – А ты?
Белозор усмехнулся и качнул головой.
– И я нет. Говорю тебе, дружище, на меня он не работал. Да и не стал бы я брать Дивляна к себе в услужение. Ты ведь помнишь, какой он был переборчивый да честный.
Глеб обдумал слова Белозора и спросил:
– Выходит, ты тут ни при чем?
Главарь разбойников улыбнулся Глебу приятной улыбкой и уточнил:
– Смотря что ты имеешь в виду.
– Я имею в виду смерть Дивляна, – пояснил Глеб. – Это ведь не твои люди прикончили его?
– Я не знаю, отчего помер Дивлян, – спокойно сказал Белозор. – Но я тут действительно ни при чем. А если ты будешь упорствовать в своих утверждениях, тебе придется отправиться в страну мертвых и расспросить обо всем самого Дивляна.
– Если я когда-нибудь туда соберусь, я прихвачу тебя с собой, – пообещал Глеб. Он поднялся с лавки. – Прощай, Белозор Баска.
– Прощай, Глеб Первоход. Рад был повидаться.
– Хотел бы я сказать то же самое.
– Что же тебе мешает?
– Не спрашивай и не нарвешься на грубость. Счастливо оставаться, ребята. Прощай и ты, Диона.
Глеб с трудом отвел взгляд от лица девушки, повернулся и зашагал к выходу, чувствуя напряженной спиной злобные, ненавидящие взгляды разбойников.
Лишь оказавшись на улице, он расслабился и вздохнул с облегчением.
13
Примерно в два часа пополуночи дверь кружала открылась, и на улицу в клубах пара вывалилась веселая компания Белозора. Сам главарь шагал впереди в обнимку с Дионой. Пройдя несколько шагов, она ловко высвободилась из его объятий и ласково сказала:
– Белозорчик, ты иди, а я сейчас.
Главарь усмехнулся:
– Понимаю. Буду ждать в санях. Но не задерживайся слишком долго.
– Конечно.
Белозор поцеловал Диону в губы, повернулся и, обнявшись с друзьями-разбойниками, зашагал к саням.
Диона подождала, пока он отойдет подальше, повернулась к углу кружала и тихо позвала:
– Глеб! Глеб, ты ведь еще здесь?
Глеб вышел из-за угла.
– Как ты узнала? – спросил он угрюмо.
Диона улыбнулась:
– Я ведь вещунья, или ты забыл?
Глеб подошел к ней вплотную. Вгляделся в ее худощавое, чуть скуластое, мягко освещенное луной лицо.
– Ты изменилась, – сказал он.
– Человек, вернувшийся из иного мира, не может быть тем, кем был прежде, – сказала на это Диона.
Глеб усмехнулся, но усмешка его вышла напряженной и неестественной.
– Что же в тебе изменилось, Диона?
– Этого не скажешь в двух словах, – ответила она.
Они помолчали, разглядывая друг друга. Первым молчание прервал Глеб.
– Почему ты с Белозором? – сухо спросил он.
Диона пожала плечами.
– А с кем мне быть? Я ведь все еще нелюдь, Глеб. Люди сторонятся меня и не доверяют мне. Возвращаться в срамной дом я не хочу.
– С Белозором лучше, чем там?
Глаза Дионы сухо блеснули в лунном свете.
– Он заботится обо мне, – сказала она. – И он не такой плохой, как ты думаешь.
– Он разбойник и убийца, – холодно возразил Глеб. – А ты... Ты достойна лучшей участи. Ты ведь вещунья. Ты могла бы...
Диона покачала головой:
– Нет, Глеб. Уже нет. Когда-то у меня на ладонях были глаза, и эти глаза видели много такого, чего не видит больше никто. Но теперь...
Диона подняла руки и повернула их ладонями к Глебу. На ее узких ладонях багровели уродливые круглые шрамы. Диона сжала кулаки и опустила руки.
– Теперь я ничего не могу, – тихо сказала она. – И ничего не стою.
Глеб привлек Диону к себе и порывисто поцеловал в губы. Она отстранилась.
– Не надо, Глеб.
– Но я все еще люблю тебя. Ты ведь это знаешь.
Она грустно покачала головой.
– Слишком поздно, Глеб. Слишком поздно.
– Ничего не поздно! Я...
Диона положила Глебу на губы палец:
– Тише, Первоход. Если Белозор узнает, что я с тобой, он убьет тебя.
Глеб усмехнулся:
– Поверь, я не боюсь Белозора.
– И напрасно. Ты знал Белозора-ходока. Но последний поход в Гиблое место выжег ему душу. Теперь он другой, и его боится даже Бава Прибыток.
Глеб фыркнул.
– Все равно! Плевать я хотел и на Белозора, и на Баву, и на Гиблое место с его смрадной нечистью!
Диона прищурила глаза и пристально вгляделась в раскрасневшееся лицо Глеба.
– Ты всегда был одиночкой, – задумчиво произнесла она. – Но все переменилось, Глеб. Теперь ты не выживешь, если будешь один.
– Диона! – проорал от саней Белозор. – Диона, куда ты подевалась?
Диона высвободилась из объятий Глеба и быстро проговорила:
– Мне пора, Глеб.
– Я живу в доме у Ненаша Лысого, – сказал он, нахмурившись и подрагивая от волнения. – Мое окно выходит на сарай. Приходи туда через час.
– Глеб, я не могу.
– Тогда приходи утром. Как рассветет. Я буду ждать. Буду ждать, понимаешь? Если ты не придешь, я все пойму.
– Прощай, Глеб!
Диона повернулась и быстро зашагала к саням.
Глеб прислонился спиной к стене и перевел дух. До этой встречи он и не подозревал, что все еще любит ее. А может быть, дело в том, что Диона действительно стала другой?
Глеб задрал рукав куртки. На предплечье его красовались небольшие белесые шрамы. Их осталось семь. Семь шрамов, семь испытаний. Когда последний шрам исчезнет, Глеб вернется домой – так сказала колдунья Мамелфа. Но нужно ли ему теперь это возвращение?
Он опустил рукав. Не стоит раскисать. Главное сейчас – найти убийцу Дивляна и разобраться в том, что происходит в городе. А там будет видно.
14
Комнатка, которую Глеб снимал у Ненаша Лысого, была крохотной, но теплой, благодаря своим мизерным размерам и небольшой, но чрезвычайно умело сложенной печке. Нескольких дубовых поленьев хватало, чтобы сохранять тепло в комнате целый день.
В огромном сундуке, кроме скромной одежды, хранилось оружие Глеба. Два украшенных серебряной инкрустацией меча-всеруба, выкованных кузнецом-вещуном Вакаром и заговоренных им от нечисти десятью заговорами. Дюжина метательных ножей, меч-скрамасакс, два тяжелых ножа-косаря, деревянный ящик с патронами для ольстры. Патроны были начинены дробью и хуралуговыми пулями с примесью белого железа.
