– Где это мы?
– У избы моего деда. Не бойся, дед о прошлую осень помер, и теперь изба пустует.
– Добрая изба, – вяло похвалил Глеб, борясь с очередным приступом головокружения. – И подворье доброе. Баня, сарай...
– Дед был скорняком, – сообщила Милана, забрасывая поводья на коновязь. – Сейчас отведу тебя в дом, а после распрягу Гнедашку и дам ей сена. Сам-то слезть сможешь?
– Не знаю. Думаю, да.
Опираясь на плечо Миланы, Глеб доковылял до избы и с трудом перешагнул через высокий порог. Чувствовал он себя чертовски скверно.
Милана довела его до кровати и помогла улечься.
– Уф-ф... – вздохнул Глеб, вытянул ноги и поморщился от боли в плече и груди. – Это самое мягкое ложе в моей жизни, – пробормотал он. И добавил с вялой усмешкой: – Боюсь, как бы оно не стало последним.
Милана помогла ему снять охотничью куртку и пояс с ножнами и кобурой. Затем накрыла его босые ноги одеялом.
– Твое оружие я уберу в комод, – сказала Милана, с опаской поглядывая на тяжелые железные штуки.
– Делай как знаешь, – ответил Глеб, закрывая глаза и пытаясь расслабиться.
Он слышал, как скрипнула крышка дубового комода, как брякнули об его дно меч и ольстра. В другое время он бы никому не доверил свое оружие, но сейчас ему было плевать.
Закрыв комод, Милана вернулась к кровати, склонилась над Глебом и сказала:
– Я поставлю тебя на ноги, любый. У меня есть крынка с заживляющим зельем. Лучше этого зелья не найти.
Глеб облизнул пересохшие губы и тихо проговорил:
– Хорошо. Надеюсь, что зелье поможет. А теперь, с твоего позволения, я хочу поспать.
Сознание его уже затуманилось. Голос Миланы звучал словно сквозь толстый слой ваты.
– Спи, мой любый, – прошептала она сквозь эту вату. – Спи и ни о чем не беспокойся.
* * *
– Орлов, твою мать, ты опять спишь на заседании редакционного совета!
Глеб открыл глаза и, потеряв от неожиданности равновесие, едва не рухнул вместе со стулом на пол.
Редакторский кабинет наполнился смехом. Главный редактор Турук сверкнул на своих сотрудников свирепым взглядом, и все замолчали. Он снова устремил взгляд на Глеба.
– Орлов, какого черта ты вытворяешь?
– Иван Кузьмич, я просто закрыл глаза.
– Зачем?
– Чтобы не ослепнуть от радужного ореола, который светится над вашей головой.
Присутствующие засмеялись. Главный редактор побагровел и скрипнул зубами.
– Все остришь, Орлов? Смотри не переостри сам себя. Где статья о закрытии АвтоВАЗа?
– А разве его закрывают? – вскинул брови Глеб.
– Ты еще издеваешься!
– Нет, Иван Кузьмич, это АвтоВАЗ над нами издевался. Но, если верить вам, этому издевательству пришел конец.
– Так ты сделал статью?
– Иван Кузьмич, почему я? Я ведь звезда поп-тусовок.
Турук кровожадно усмехнулся.
– Я решил покончить с этим, – объявил он. – Ты и так перетрахал весь цвет отечественного шоу-бизнеса!
– Только женскую его половину, – поправил Глеб и подмигнул светскому хроникеру Яшке Фенделю. – Хотя точно поручиться, конечно, нельзя.
– Чтобы через час статья была готова. С тебя пять тысяч знаков – не больше и не меньше!
– Яволь, майн фюрер, – кивнул Глеб.
– Что?
– Хорошо, Иван Кузьмич. Сейчас же этим займусь.
Стоя у писсуара, Глеб прикрыл от наслаждения глаза. Рядом встал Яшка Фендель.
– Как насчет субботнего покера? – поинтересовался он, делая свое дело с не меньшим наслаждением.
– Я, как пионер, всегда готов, – ответил Глеб. – Знаешь, пока я спал на редколлегии, мне приснился забавный сон.
– Тебе приснилось, что тебя заперли в баре?
Глеб усмехнулся:
– Намного круче. Мне приснилось, будто я – отважный борец с оборотнями и упырями.
– Вот как? И чем же ты их разил?
– Мечом.
– Мечо-ом? – протянул Фендель и усмехнулся: – Да ты тяжелее своего члена сроду ничего в руках не держал.
Глеб кивнул.
– В том-то и дело. Но во сне я был крут и меня все боялись.
Сделав свое дело, Глеб нажал на рычажок смыва и неторопливо застегнул ширинку.
– Орлуша, ты, конечно, прости, но единственный человек, который тебя боится, это наша корректорша Дашка, – заметил Фендель, также смывая воду. – И то по понедельникам, когда ты приходишь на работу с бодуна и не можешь правильно написать даже свое имя.
– Старик, ты меня плохо знаешь! – интригующе проговорил Глеб и подмигнул Яшке.
У раковины, натирая руки жидким мылом, он спросил:
– Срежемся в Контр-Страйк, пока Турука нет?
– Давай, – согласился Яшка.
Пять минут спустя Глеб клацнул на клавишу, подбирая себе подходящий «ствол», и вдруг остановился.
– Ты чего? – высунулся из-за своего компьютера Яшка Фендель.
– Во сне у меня был обрез охотничьего ружья. Похожий на этот.
– Не самое лучшее оружие, – заметил Яшка.
– Не спорю, – согласился Глеб. – Но знал бы ты, сколько нечисти я из него завалил. Начинаем?
– Давай! – кивнул Яшка.
Схватка оказалась непродолжительной. Уже через минуту Фендель отдернул руки от клавиатуры и отъехал вместе с креслом от стола.
– Ты что, – проговорил он, изумленно глядя на Глеба, – втихаря тренируешься по ночам?
Глеб засмеялся:
– Угу. А что, клево получается?
– Да тебе прямая дорога на чемпионат Москвы! Тебе даже «ствол» не нужен. Схватишь меч из белого железа – и вперед на Гиблое место! Ни одна нечисть не уцелеет!
Что-то щелкнуло в мозгу у Глеба. Он убрал пальцы с клавиатуры, медленно поднял голову и пристально посмотрел на Фенделя.
– Откуда ты знаешь про белое железо? – тихо спросил он. – А про Гиблое место?
Несколько секунд Яшка молчал, потом мрачно усмехнулся и проговорил:
– Ты меня раскусил, ходок.
И вдруг смуглое лицо Яшки Фенделя стало меняться. Его рот и нос вытянулись вперед, превращаясь в звериное рыло, переносица разъехалась в стороны и покрылась бурой шерстью, а изо рта вылезли острые желтоватые клыки.
Фендель рыкнул и взвился в воздух. Глеб бросился к столу, на котором среди крошек от бутербродов валялся небольшой столовый нож, подхватил его, резко развернулся и вогнал лезвие в шею навалившегося на него Фенделя.
