– Но я знаю, – с улыбкой возразила Милана.
Она протянула руку и обхватила своими теплыми пальцами его холодную ладонь.
– Не злись на меня, Первоход, – прошептала она. – Мне ведь ничего от тебя не надо. И неволить я тебя не стану. Таких, как ты, неволя губит. – Милана помолчала, разглядывая Глеба, затем заговорила вновь: – Знаешь, мне во сне богиня Макошь приснилась. Простерла надо мной сияющую длань и сказала: «Мальчик у тебя родится, Милана! Великим богатырем будет!»
Милана опустила взгляд на свой живот и погладила пальцами руку Глеба.
– Он будет таким же сильным и храбрым, как ты, Первоход.
Глеб высвободил руку и, стараясь не вспылить и говорить как можно мягче, произнес:
– Милана, мне нужно идти. Когда я вернусь, мы поговорим об этом еще раз, хорошо?
Она кивнула:
– Хорошо. Как скажешь, любый мой. Я буду тебя ждать.
Еще несколько секунд Глеб смотрел ей в глаза, затем вздохнул, повернулся и зашагал к двери.
– Возвращайся, ходок, – прошептала ему вслед Милана одними губами. – Пусть боги Гиблого места защитят тебя от темной нечисти.
12
Теперь, когда Глеб знал, с кем имеет дело, искать пришлось недолго. Вопросы, которые он задавал бродягам и нищим, стали конкретней и точнее. Чем правильнее были эти вопросы, тем информативнее были ответы. Оказалось, что двойник мертвого ходока, потерявший бдительность, разгуливающий по городу и убивающий людей, – фигура заметная. Уже через два часа Глеб напал на след твари.
Стоя в темном переулке и беседуя с кривоногим сутенером, Глеб задумчиво почесывал пальцами горбинку на переносице.
– Так, говоришь, ты видел Дивляна?
Сутенер кивнул:
– Да. Он был здесь меньше четверти часа назад.
– И куда же он пошел?
– К Малому яру. Это за спиленной сосной, знаешь?
Вручив сутенеру монету, Глеб повернулся и быстро зашагал по мерзлой дороге. Теперь в нем проснулся охотник, напавший на след добычи. Глеб мог больше никого не расспрашивать о твари, которую преследовал. Сердце и охотничий инстинкт подсказывали ему, куда идти.
И вот он на месте. Луна светила вполнакала, но небо было ясное, и вскоре глаза Глеба привыкли к темноте настолько, что он мог различить каждую ветку на дубе, стоявшем на краю оврага, в двадцати метрах от него.
Ждать пришлось недолго. Одинокая темная фигура, вывернувшая из-за деревьев, двигалась быстро и уверенно, однако в походке ее было что-то деревянное и противоестественное.
Глеб вынул из кобуры ольстру, заряженную пулями, отлитыми из белого железа, и вышел из-за дерева на дорогу.
Фигура остановилась и замерла на месте.
– Далеко ли путь держишь, прохожий? – поинтересовался Глеб, положив цевье ольстры на левую ладонь и направив на собеседника дуло.
– Первоход, – хрипло выдохнул собеседник и улыбнулся. – Давно не виделись.
– С Дивляном – да, – холодно проговорил Глеб. – А с тобой мы не виделись никогда, тварь.
Собеседник несколько мгновений разглядывал Глеба в упор, затем быстро огляделся по сторонам, снова перевел взгляд на Глеба и произнес с прежней приветливой улыбкой:
– Ты не в себе, Первоход.
– Я-то как раз «в себе», – возразил Глеб. – А вот на твой счет я сильно сомневаюсь. Как это происходит, тварь? Как ты это делаешь?
Собеседник прищурился.
– О чем ты?
– Я где-то читал, что если обучить дождевого червя двигаться по лабиринту, а потом скормить этого червя другому червю, то второй червь усвоит все навыки первого. Думаю, тут мы имеем дело с чем-то подобным.
Псевдо-Дивлян качнул головой и проговорил с досадой:
– Не понимаю, о чем ты толкуешь.
– Не понимаешь? Хорошо, я тебе объясню. Ты сожрал Дивляна. А потом скопировал его тело. Ты забрал у Дивляна не только его внешность, но и его память. – Глеб прищурил глаза и жестко спросил: – Что ты такое, тварь?
Псевдо-Дивлян улыбнулся.
– Не понимаю, о чем ты, Глеб. Я и есть Дивлян.
Глеб холодно усмехнулся.
– Точно. А я – Мохаммед Али.
Псевдо-Дивлян склонил голову набок и смешливо предложил:
– Брось дурачиться. Лучше давай обнимемся.
Он шагнул вперед, но Глеб поднял ольстру до уровня его глаз и глухо пророкотал:
– Сделаешь еще шаг, тварь, и я продырявлю тебе голову.
Псевдо-Дивлян остановился. Несколько секунд оба молчали, с любопытством разглядывая друг друга. Потом Псевдо-Дивлян мягко улыбнулся и заявил:
– Я все равно пройду, Первоход. Или тебе придется меня убить.
– Как скажешь, – выдохнул Глеб.
Он положил палец на спусковой крючок, но Псевдо-Дивлян вдруг приподнял голову и проговорил спокойным, сильным, властным голосом:
– Вдохни и выдохни, Первоход. Тебе не о чем волноваться. Вдохни и выдохни.
Глеб, неожиданно для себя, сделал глубокий вдох и медленно выдохнул воздух из груди.
– Вот так, – кивнул Псевдо-Дивлян. – А теперь расслабься. Все будет хорошо.
Палец Глеба задрожал и соскользнул со спускового крючка. Рука, сжимающая ольстру, опустилась сама собой.
– Вот так, – повторил Псевдо-Дивлян. – А теперь закрой глаза. Закрой глаза и позволь мне сделать то, что я умею. Это будет не больно. И даже приятно.
Веки Глеба отяжелели и стали опускаться.
«Что же я делаю? – подумал он растерянно. – Ведь этот ублюдок гипнотизирует меня. Надо его убить!»
Глеб попробовал приподнять ольстру, но рука уже не подчинялась ему. Голос Псевдо-Дивляна звучал так умиротворяюще, а дрема, в которую стал погружаться Глеб, была такой сладкой, что он улыбнулся и решил:
«Ну и пусть. Чего стоит жизнь, если в ней нет ни дома, ни друзей, ни любимого дела? Это все лишь фикция... Покрывало Майи... Галлюцинация длиною в жизнь... Пусть этому придет конец».
Ноги Глеба ослабли, и он опустился перед собеседником на колени.
– Ты не пожалеешь, ходок, – сказал Псевдо-Дивлян, возлагая длань на его голову. – Я помогу тебе избавиться от забот и горестей. Вдохни и выдохни, друг. Вдохни и выдохни.
Глеб почувствовал, как теплая волна подхватила его и понесла куда-то. Ощущение было чертовски приятно, и Глеб окончательно расслабился, подчинившись плавному течению этой волны.
Но вдруг по этому плавному течению пробежала рябь. Потом еще раз. И еще.
– Нет, Первоход, – услышал Глеб спокойный, властный голос своего учителя – охотника Громола. – Ты силен. Гиблое место наделило тебя Силой. Почувствуй ее. Почувствуй и используй.
