– А ведь ты прав, дознаватель. На ратной службе у меня не было времени как следует об этом подумать. – И он снова вздохнул, еще тяжелее, чем прежде. – Походы, битвы, лекарни... Жизнь пролетела так быстро, что и заметить не успел. Грустно все это.
– То-то, что грустно, – кивнул Замята. – Ничего ты уже не изменишь, десятник. И помереть тебе лучше на бранном поле, пока ты еще хоть на что-то годен.
Видбор метнул на дознавателя хмурый взгляд из-под сдвинутых бровей, но возражать не стал. Еще немного прошли молча, затем Глеб поднял руку и приказал:
– Стоп!
Путешественники остановились.
Глеб опустился на колени, затем лег грудью на влажную траву и прижал к земле ухо. Полежал так немного, вслушиваясь, затем отнял ухо от земли, поднялся на ноги и сказал:
– Сюда что-то движется. Что-то очень большое.
Замята побледнел, а Видбор сдвинул брови и уточнил:
– Как близко?
– Верстах в четырех от нас, – ответил Глеб.
– Мы можем убежать?
Глеб покачал головой.
– Вряд ли. Но попробовать стоит. Если боги нам помогут...
– Я задержу это «очень большое», – спокойно перебил десятник.
Три пары глаз с изумлением уставились на него.
– Ты хочешь остаться здесь один? – не поверил своим ушам Глеб.
– Да. Я приму бой, – просто ответил Видбор.
– Позволь тебе напомнить, друг, – заговорил Замята напряженным голосом, – что эта тварь, скорее всего, растерзает тебя.
– Может, да. А может, нет. Ну, а коли погибну, так жалеть тут не о чем.
– Жалеть всегда есть о чем, – возразил Глеб.
– Брось, Первоход. – Десятник улыбнулся и кивнул на Замяту. – Ты ведь слышал, какую будущность обрисовал мне княжий дознаватель.
– Я молол чушь, – заверил его Замята и нервно облизнул сухие губы. – Не так уж ты и стар. У тебя еще могут быть и дети и внуки.
Видбор покачал головой.
– Нет, друг. Моя судьба – это поле битвы. На ней я прожил, на ней и умру. Идите вперед и не вздумайте возвращаться.
Замята и Глеб переглянулись.
– Оставить тебе лук со стрелами? – дрогнувшим голосом спросил Замята.
Видбор покачал головой:
– Нет. Лучник я неважный. Зато уж мечом владею лучше всех в княжестве.
Дознаватель хмыкнул:
– Не знаю, какой ты лучник, но хвастун ты отменный, десятник.
Видбор улыбнулся.
– Какой же богатырь не любит прихвастнуть.
И тут чудовищный, нечеловеческий рев прокатился по глухой чащобе. А следом за ревом путешественники услышали другой звук – будто что-то огромное продвигалось по чащобе, пробивая себе путь через кустарники, круша и ломая молодняк деревьев.
Замята передернул плечами.
– Дорого бы я дал за то, чтобы не слышать этого.
Видбор надел рукавицы и грозно проговорил:
– Ну, все, ребята. Идите отсюда.
– В семи верстах к северу, там, где река сужается, стоит на берегу охотничий домик, – сказал Глеб. – Если уцелеешь, ступай к нему.
Десятник кивнул. Затем махнул рукой и повернулся лицом к реке, давая понять, что прощание завершено.
Дождавшись, пока Глеб, Замята и Анчутка скроются за деревьями, Видбор неторопливо достал из ножен меч, вгляделся в черную стену деревьев и спокойно проговорил:
– Давай, тварь! Посмотрим, у кого из нас кровь гуще!
Когда ветви деревьев раздвинулись, он на миг окаменел от ужаса, но в следующее мгновение вскинул меч и, издав боевой клич, ринулся навстречу чудовищу.
8
С минуту Глеб, Замята и Анчутка шли по чащобе молча. Потом, когда чащоба стала почти непролазной, Глеб предупредил:
– Берегитесь сухих веток, они могут проткнуть вам глаза. И берегитесь молодых веток. Они могут оплести вам шеи и задушить.
– Разве такое возможно? – усомнился Замята, покосившись на черные, влажные ветки деревьев.
– В Гиблом месте – да, – ответил Глеб.
И снова они пошли молча. Однако долгого молчания Замята не выдержал.
– Первоход, – тихонько окликнул он. – Как думаешь, Видбор уцелеет?
– Я не гадалка, – ответил Глеб.
Замята вздохнул:
– Хоть бы уцелел. Хороший мужик. Надежный. Коли бы раньше встретились – обязательно бы подружились.
– Это вряд ли, – возразил Глеб. – Я слышал, ратники не жалуют дознавателей. Считают их живодерами и мучителями.
Замята уставился на Глеба обиженными глазами.
– Не каждый из нас живодер, – с упреком сказал он. – Да и какое в этом удовольствие – мучить людей? Я без нужды вообще в ход кулаки не пускаю.
– Правильно делаешь, – сказал Глеб. – Если долго мучить человека, он...
Договорить Глеб не успел. Отчаянный, полный ужаса и боли вопль потряс лес. Глеб, Замята и Анчутка остановились и повернули головы в сторону крика.
– Это Видбор? – севшим от страха голосом спросил Анчутка.
Глеб молча кивнул.
– Всесильные боги-думраны, помогите нам выжить и выбраться отсюда! – пробормотал Анчутка на языке нелюдей. – Пусть Глеб Первоход, Замята-истязатель и твой верный раб Анчутка – Кирлымкумайрген останутся живыми и выберутся из Гиблого места!
Замята глянул на коротышку неприязненным взглядом и холодно поинтересовался:
– Зовешь на помощь своих дружков, нелюдь?
– Дурак, – сухо сказал ему Глеб. – Он молится за тебя. Молится своим кишенским богам.
– Вот как? Не тем ли богам, которые идут за нами по пятам, чтобы сожрать нас?
И вновь страшный рев пронзил тишину леса, заставив троих путешественников оцепенеть и покрыться испариной ужаса.
– О боги... – сорвалось с побелевших губ Замяты. – Эта тварь совсем рядом.
– Да, – нахмурившись, подтвердил Глеб. – Меньше версты.
И тут они услышали шум. Будто кто-то стремительно приближался к ним сквозь лес, хрустя валежником, разрывая кусты и ломая сухие ветви деревьев. И вновь жуткий вой прокатился по лесу.
– Бежим! – крикнул Глеб, схватил Замяту и Анчутку за рукава и потащил их прочь с тропы.
Они во весь дух понеслись через черный, пропахший плесенью и мокрыми травами лес. Бежать по чащобе было нелегко. Наваленные ветки и ямы, корни, сучки и стволы упавших деревьев – все это то и дело возникало на пути Глеба, Замяты и коротышки Анчута, замедляя их бег и грозя убить их или покалечить. Однако то, что преследовало их, было несоизмеримо страшнее.
