– К тому же я не могу позволить себе долгого отдыха, мне кажется, только работа позволит мне забыться. Вы должны простить мне мое самоуправство, лан Андре, но я уже договорилась с достойным Гантом о выступлении на завтрашний вечер. Я знаю, что я обязательно должна была прежде просить вашего разрешения, но ведь я помню, как благосклонно вы отзывались о моем скромном таланте, и взяла на себя смелость поступить так невежливо, надеясь на то, что разрешение непременно получу.
Лицо мэра немного помрачнело – он, похоже, не был готов разрешить представление столь быстро, однако он нашел в себе силы улыбнуться:
– Конечно, милая Инга, как вы могли подумать, что я стану возражать? Для меня будет наивысшим удовольствием присутствовать на вашем выступлении. Надеюсь, я еще успею купить билет?
– Как вы могли подумать о том, чтобы покупать какие-то глупые билеты, – рассмеялась девушка. – Вот, я принесла контрамарки. Два места в первом ряду. Я почту за честь увидеть вас и вашу драгоценную супругу. Возможно, мне даже удастся, наконец, познакомиться с ней, я так много слышала об этой достойной лане!
– О, моя дорогая Анна опять в отъезде. У нее столько обязанностей! – При упоминании супруги лан Андре совсем скуксился. Нервно улыбнувшись и рассыпавшись в благодарностях, он поспешил завершить разговор.
Позднее, по дороге в гостиницу госпожа Инга снизошла до объяснений:
– С этой скотиной я познакомилась, когда мне только исполнилось двенадцать, – рассказывала девушка. – Я тогда уже была восходящей звездой сцены, но все еще оставалась наивной девчонкой. Лан Андре тогда был послом в Артании и просто засыпал меня подарками. Внимание такого важного господина мне очень льстило, но только до тех пор, пока этот жирный боров не полез своими лапами мне под юбку. Честно говоря, это стало настоящим шоком, в то время я еще и не думала о таких вещах, тем более не представляла в роли возлюбленного кого-то вроде лана Комменса. Эти жирные лапищи, блестящая от пота лысина, едва прикрытая редкими волосками… Брр… Я не нашла ничего лучше, кроме как расколотить об эту его лысину бутылку с вином, после чего подалась в бега. Какой бы замечательной актрисой я ни была, нападение простой девушки на благородного – это однозначно тюрьма, а в тюрьму мне не хотелось. Скрывалась несколько дней, пока до меня не дошли слухи, что лан Андре убежден, будто сам напился и просто не помнит о происшедшем тем вечером. Августин убедил его, что ничего не было. Порядочный человек, в отличие от своего нанимателя. Ума не приложу, как он так долго смог продержаться, будучи его подчиненным. Ну а я тогда едва не попала в гораздо большие неприятности. Глупая девчонка, которая не знает жизни, оказалась одна в трущобах… Именно тогда я и познакомилась с Хамелеоном… – Я живо навострил уши, но Инга уже поборола слабость и поспешила перевести тему:
– Я знаю, что эта скотина испортила жизнь многим юным девушкам, но прижать его было невозможно – он тогда был в большом фаворе у согресской королевской семьи. Не знаю уж, за какие заслуги. Скорее всего, за то, что ему повезло жениться на кузине короля. В мэры этого городишки его сослали только после того, как он совсем потерял соображение и попытался облапать малолетнюю королевскую кузину, но и здесь, как видите, не отказался от своих милых пристрастий.
– Неприятная личность, – согласился я. – Но почему вы так старались не обидеть его сейчас? Насколько я понимаю, теперь его можно не опасаться.
– Неправильно понимаете, Тарен. Прямого отказа он не потерпит. Уж этот найдет способ испортить нам жизнь. Единственная, кого он боится – это собственная супруга. Та уже давно не обольщается на его счет и, говорят, здорово ограничивает этого негодяя. Например, она полностью лишила его содержания, да и живет отдельно. Так что ему приходится жить только на жалованье мэра. Жаль, но, говорят, она редко появляется в городе. Эта дама – попечитель нескольких сиротских приютов в Согресе, постоянно занимается их делами, а во Флёфене бывает только время от времени. Думаю, необходимость лицезреть собственного супруга не способствует ее желанию возвращаться домой. Зря я ему про нее напомнила, не удержалась. – Инга страдальчески сморщилась, недовольная собственной несдержанностью. – Теперь он будет в ярости. Как бы пакостить не начал…
Время показало, что Инга была права. Однако ни в этот день, ни на следующий никаких проблем от лана Андре не случилось. Выступление госпожи Краус имело огромный успех, зал небольшого театра господина Ганта был полон до отказа – владелец театра даже вынужден был срочно искать дополнительные стулья, чтобы установить их в проходах, иначе возбужденные театралы грозили устроить бунт. Я даже почувствовал себя деревенщиной – до встречи с госпожой Краус я понятия не имел, что Артания славится своими артистами, и не в последнюю очередь благодаря Инге. Впрочем, собственное невежество не помешало мне наслаждаться выступлением. Представление было по-настоящему фееричным. Инге аккомпанировал небольшой оркестрик из трех инструментов. Не уверен, что музыканты играли лучше, чем сама Инга, когда аккомпанировала себе на ситаре во время предыдущих выступлений, однако определенно три инструмента – ситара, флейта и гармоника – звучали гораздо внушительнее. То, что концерт мы с наемниками могли наблюдать из-за кулис, ничуть не портило впечатления. Даже наоборот, те разительные перемены, которые происходили с девушкой, как только она выходила на сцену, только усиливали эффект от представления.
Довольная реакцией публики, Инга согласилась задержаться в городе еще на два дня. Меня это решение не порадовало. Возникло отчетливое впечатление, что мы теряем время, которого остается все меньше. Однако я сам убедил себя не портить актрисе игру. «Если после такого оглушительного успеха она сразу отправится дальше, это будет выглядеть странно», – сказал я себе и не стал возражать. Не знаю, мог ли я повлиять на это решение – я до сих пор так и не понял, кто главный в нашей компании, однако я даже не попытался.
Флёфен мы покинули только через три дня. Мужская часть населения была печальна, зато на лицах многих женщин при взгляде на карету появлялись довольные улыбки. Прекрасной половине города Флёфена не могли понравиться слишком сильные восторги мужского населения.
То, что мы все-таки обзавелись каретой, мне сильно не понравилось. Ничего не имею против комфортных путешествий, но очередная задержка в пути порадовать меня не могла, ведь верхами можно было проходить за день раза в полтора большее расстояние. Я опять-таки не стал возражать, однако моя кислая физиономия говорила сама за себя:
– И вовсе незачем так кукситься, – увещевала меня госпожа Краус. – Подумайте сами, лан Варден (девушка по-прежнему предпочитала называть меня настоящим именем, когда вокруг не было лишних ушей, и это меня ужасно нервировало), как на меня будут смотреть в столице, если я въеду в ворота города верхом? Даже здесь, во Флёфене, поначалу косились, пока не узнали причины такого пренебрежения приличиями. Обещаю, мы будем двигаться так быстро, как только возможно. Я не стану возражать даже против ночных переходов, если вы, конечно, сами выдержите скачку. – Лукаво усмехнулась девушка. – Эрик, ну в самом деле, вы совершеннейший бука! Да, я признаю, что напрасно мы так задержались во Флёфене. Проявите же снисхождение к слабой женщине! Меня уже год так не встречала публика, я не смогла удержаться!
