Как я оказался с такой дурацкой моделью и могу ли я ее исправить?
Перед тем как психиатр встретился со своей пациенткой, 20-летней студенткой, которую звали Майя, ее отец зашел к врачу, чтобы подготовить доктора к первой встрече с ней. «Она никогда раньше не доставляла нам проблем», — сказал отец. — Она хорошая девочка». Майя была идеальной студенткой, была отличницей в старших классах, а потом ее зачислили в престижную учебную программу в ближайшем университете. Она никогда не попадала ни в какие неприятные ситуации не употребляла ни наркотиков, ни алкоголя, не задерживалась допоздна. Она всегда с уважением относилась к своим родителям-иммигрантам и оправдывала все ожидания ее родителей. Сейчас ее только выписали из больницы, куда она попала после попытки суицида и была помещена на неделю в палату повышенного ухода.
Майя пришла на прием к врачу на 30 минут раньше и терпеливо ждала около регистратуры своей очереди. Она была стройной девушкой, одетой скромно, но элегантно. Она говорила так тихо, что иногда было трудно услышать, что она говорит. Казалось, будто она сама не верила тому, что говорила.
Майя рассказала доктору, что она не может сконцентрироваться, плохо спит и иногда плачет по несколько часов. Она перестала посещать университет и проводила весь день в своей комнате с закрытыми шторами. Было очевидно, что она не могла нормально работать в среде с высоким стрессом при очень напряженных занятиях в университете и поэтому взяла больничный. При этом она чувствовала себя виноватой. Она всегда была идеальной дочерью, и теперь думала, что стала позором своей семьи.
Когда семья Майи в первый раз приехала в США она была еще ребенком, быстро научилась свободно говорить по-английски и стала ответственной за свою семью. Она отвечала за то, чтобы счета были вовремя оплачены, вызывала сантехника, когда засорилась раковина, и когда ее родители спорили, она выступала судьей. Она верила, что счастье и успех семьи лежит на ее плечах. Всю жизнь она была примерной отличницей, всегда была стройной и хорошо одетой. Ей не позволялось получать удовольствия, как все остальные подростки, она всегда делала то, что ей говорили, ей никогда не разрешалось спорить.
Её врач ожидал что она будет хорошо воспринимать лечение. Она была разумной и готовой к взаимодействию. Но что бы она ни делала, ничего не менялось, её депрессия не проходила. Когда её больничный закончился, Майя ушла из университета.
Через некоторое время Майя раскрыла свой секрет: она злоупотребляла амфетамином. Это был ее единственный способ справляться с учебой, поддерживать вес, который был приемлемым для ее мамы, и управляться со всеми домашними заботами, связанными с ответственностью, которую она взяла на себя за свою семью. Какое-то время она хорошо справлялась, это был какой-то хорошо справляющийся механизм, которому было суждено когда-то сломаться. Были у нее также и эмоциональные проблемы. Она пропустила период нормального подросткового бунтарства, и у нее накопилось замешательство от злости и негодования, но она не знала, что делать с этими пугающими ее чувствами. В конце концов, единственным возможным лечением для нее был переезд в другой город, чтобы дистанцироваться от своей семьи перед тем, как начать разбираться с самой собой.
Насколько хорошо наши модели отражают реальный мир, имеет большое значение. Если наши модели слабы, у нас будут создаваться неверные прогнозы на будущее и впоследствии мы будем принимать неверные решения. Причинами неточных моделей реальности могут быть многие факторы: недостаток информации, сложность с абстрактным мышлением или неверные предположения, которые могут быть настолько пагубными, что могут привести к таким психическим заболеванием, как тревожность и депрессия.
Например, если ребенок растет с родителями, которые его постоянно критикуют, у ребенка может развиться убеждение в собственной неполноценности, и это убеждение всю жизнь будет формировать искаженные модели мира. Врачи могут расшатать такие неверные, часто неосознанные убеждения методами психотерапии, которые могут включать в себя внутренне-ориентированную психотерапию, когда пациент и врач вместе работают над тем, чтобы вызвать подавленные воспоминания, которые прячутся в негативных убеждениях. Еще одна эффективная техника — это КПТ, которая работает с будущими представлениями пациента и стратегиями изменения их.
С получениям жизненного опыта, мы строим более реальные модели, обретая мудрость. Мы чаще отбрасываем те модели, которые не сработают в том, чтобы привести нас к тому, что мы хотим. Знания, приходящие к нам от предыдущих поколений, могут помочь нам улучшить наши модели, избавив от ошибок наработки собственного опыта. Народная мудрость говорит нам: «Один стежок, сделанный вовремя, стоит девяти», подразумевая знания, унаследованные нами от великих ученых и философов.
Ломая модели: запуск креатива
Если у тебя есть только молоток, все будет выглядеть как гвоздь.
— Поговорка.
Модели — это хорошие инструменты, но у них тоже есть недостатки. Они могут блокировать нас в определенном виде мышления, являясь причиной упущения возможностей для улучшения нашего мира. Например, большинство людей знает, что для работы с компьютером необходима инструкция. Разработчики вводят эти инструкции на клавиатуре: ввод инструкции на клавиатуре — это один из способов для работы компьютера. Ученым «Ксерокс ПАРКа» необходимо было избавиться от этой модели перед тем, как они начали изобретать компьютерную мышь и графический пользовательский интерфейс. Дофамин, это тот, кто строит модели, и дофамин же их ломает. Оба варианта требуют от нас думать о вещах, которых в данный момент не существует, но которые могут появиться в будущем.
Ломку моделей можно заметить в некоторых загадках, которые связаны с внутренним проблемами. Предыдущие модели нужно ломать для того чтобы увидеть проблему свежим взглядом.
Открывая источники креативности
Ошин Вартанян, исследователь Йоркского Университета в Торонто хотел разобраться, какая часть мозга была наиболее активна, когда люди открывали новые решения проблем, поэтому он сканировал мозг людей во время их наибольшего творческого напряжения. Он обнаружил, что когда они находили решение задачи, была активизирована передняя часть мозга с правой стороны. Он задался кроме того вопросом, могла ли эта часть мозга также быть вовлечена в разрушение моделей.
Во втором эксперимента он попросил участников не решать задачу, а просто использовать воображение. Сначала он попросил их представить реальные вещи, такие как «цветок розы». Затем он попросил их нарисовать в воображении предметы, которые не существуют, которые не вписываются в обычные модели реальности, такие, как «живая вещь, представляющая собой вертолет». Вместе с участниками он обнаружил, что активизировалась та же часть мозга, что и прежде, когда они думали о не существующих вещах. Когда они представляли себе реальное, эта часть мозга оставалась темной.
Приборы, сканирующие мозг людей с шизофренией, показывают изменения в той же части — правой вентролатеральной префронтальной коре. Может быть, это происходит потому, что когда люди охвачены творческим воодушевлением, они ведут себя подобно людям с шизофренией. Они перестают подавлять части реальности, которые прежде отстранили, как неважные и придают салиентность вещам, которые посчитали имеющими значение.
