Не в первый раз ко мне пришло осознание, будто я теряю рассудок, будто поддаюсь какой-то причудливой, вызванной чрезмерным воздействием гуманоидных машин иллюзии. Иллюзии о том, что я сам являюсь механизмом – составной частью огромной универсальной конструкции. Это был бред. Или истина, которая наберет силу и найдет отражение в механических людях, самопровозглашенных киборгах, с которыми я собирался встретиться.
Глава 9
Биология и ее противоречия
Олд Стьюбенвилл Пайк – это узкий отрезок проселочной дороги рядом с шоссе, соединяющим район Питтсбурга Даунтаун с аэропортом. Недалеко отсюда есть небольшой мотель, заброшенный с 1950-х годов, его разбитые окна и деревянные двери уже наполовину заросли пышной растительностью – загнивающее воплощение американской реальности в процессе медленного и непримиримого возвращения к природе. Прямо по соседству находится небольшой деревянный дом с парой брезентовых гамаков на крыльце.
Если бы вы проехали мимо, направляясь, например, к оптовику чуть дальше по дороге за ящиком пива, наверняка вы бы заметили людей, отдыхающих в гамаках, и скорее всего не подумали бы, что там происходит что-то интересное. Вы, вероятно, приняли бы их за группу молодых беспризорников, которые сидят на крыльце, курят и треплются ни о чем. Вы не могли бы и подумать, что они киборги или считают себя таковыми. Вы не могли бы и подумать, что они только что вышли передохнуть из подвала дома, где возились с самодельными технологиями для преодоления границ собственных тел.
Позвольте мне вкратце рассказать вам о том подвале с людьми-киборгами, где я провел несколько странных дней и вечеров в конце лета 2015 года. Это место совсем не было похоже на то, где создается наше будущее. Во-первых, там определенно стоило бы хорошенько прибраться. Всюду был мусор, разнообразное грязное барахло: разбитые жесткие диски, списанные мониторы, пустые бутылки пива, картонные коробки, заброшенные тренажеры, покрытые толстым слоем пыли. В мой первый вечер обитатели этого подвала привезли новый пластиковый баннер; в атмосфере командной гордости они вешали его на стену над длинным письменным столом, загроможденным кучей разнообразных устройств: ноутбуков, полупроводников, батарей, проводов, осциллографов. На баннере с красно-белой микросхемой в форме человеческого мозга футуристическим шрифтом в стиле IT-технологий было выведено Grindhouse Wetware.
На сайте компании Grindhouse Wetware поясняется, что они – команда людей, работающих над «усовершенствованием человечества с помощью безопасных, доступных технологий с открытым исходным кодом». Их устройства предназначены для подкожной имплантации с целью повышения сенсорных и информационных возможностей человеческого организма. Эта компания – самая известная в рамках так называемого направления the grinder scene, интернет-сообщества, в основном состоящего из биохакеров, или «практикующих трансгуманистов». Эти люди не хотят дожидаться наступления сингулярности, не хотят ждать, когда искусственный сверхинтеллект наконец станет реальностью и заключит в себе содержание человеческого разума, вберет в себя человеческий мозг. С помощью подручных средств они делают все возможное, чтобы слиться с технологиями прямо сейчас.
Компания только что получила значительную сумму денег, поэтому в воздухе витало чувство облегчения. Сегодня вечером будущее киборгов стало на десять тысяч долларов ближе. Деньги только что были перечислены на банковский счет компании, это была оплата за недавнее выступление в Берлине Тима Кэннона, директора по информационным технологиям Grindhouse Wetware и де-факто лидера команды – все начиналось в его подвале.
Я познакомился с Тимом и парой его коллег из Grindhouse Wetware несколькими часами ранее в рабочем пространстве TechShop в Окленде, районе Питтсбурга, где Тим принимал участие в круглом столе, который записывался для шоу National Public Radio. Это была наша с ним первая встреча вживую после почти года переписки по электронной почте и чатов в скайпе, большинство из которых было организовано Райаном О’Ши, директором по связям с общественностью Grindhouse Wetware. Райан присоединился к разговору вместе с молодым коллегой Марло Уэббером, талантливым самоучкой, инженером-электриком, который недавно переехал из северо-восточной Австралии, чтобы работать с ними. Он поселился в доме Тима сразу, как приехал в Питтсбург; они планировали, что в конечном итоге компания будет в состоянии платить ему зарплату, достаточную, чтобы сделать рабочую визу.
Эти джентльмены не выглядели как киборги, хотя, полагаю, это поднимает вопрос о том, каким именно вы ожидаете увидеть киборга. Они были не особо похожи на гиков – возможно, я говорю именно об этом. Райан выглядел как актер независимого кино и бывший помощник конгрессмена на Капитолийском холме одновременно: аккуратные светлые волосы, очки RayBan в черной оправе, бежевые брюки, клетчатая рубашка – его опрятная одежда имела слегка хипстерские черты. Марло был маленьким худощавым парнем в джинсах и черной джинсовой рубашке с довольным лицом проблемного подростка, который размышлял над какой-то нелепостью, взвешивая, стоит ли произнести вслух те хитроумные замечания, которые только что пришли в голову.
А Тим, учитывая, что всю свою жизнь он посвятил радикальной трансформации самого себя, выглядел очень похоже на парня, который еще в шестнадцать лет обрел свой собственный стиль и в целом следовал ему с конца 1990-х годов. Он был одет в фирменную футболку, короткие кеды, зеленые шорты и черную плоскую кепку. У него была татуировка на правой ноге в виде мультяшного панка с ирокезом, держащего пистолет у собственного виска. Еще одна большая татуировка на нижней стороне левой руки изображала двойную спираль ДНК, окруженную круглым винтом. Эта татуировка, отражающая механистический взгляд Тима на Homo sapiens, на человеческий код, сильно выпирала из-за внутреннего имплантата и большого жуткого узловатого шва. В прошлом году Тим имплантировал себе устройство Circadia, которое получало различные биометрические показатели его тела и каждые пять секунд загружало их через bluetooth на телефон и по Интернету в облачное хранилище, чтобы термостат центрального отопления в доме Тима настраивался в соответствии с температурой его тела.
Сложно было тогда, при встрече с Тимом, не заметить выступ на внутренней стороне предплечья размером с колоду игральных карт. Возможно, вам бы стало не по себе и к горлу подкатила бы тошнота при виде такого зрелища, такого насильственного технического проникновения в плоть. Для установки Circadia потребовалось проведение нескольких манипуляций: длинный разрез, снятие верхнего слоя кожи, внедрение устройства в зияющее отверстие тела, растяжение кожи и окончательное наложение швов. Поскольку ни один медик не смог бы официально провести эту процедуру, не лишившись лицензии, устройство особым способом установил специалист по модификации тела в Берлине – Тим называл этот способ raw dog, то есть без анестезии.
– Тяжело было первые девяносто дней, – вздохнул он. – Это все, что я скажу.
Мы отдыхали в креслах за пределами комнаты, где журналисты готовились к круглому столу, запасаясь попкорном, родниковой водой и крафтовым пивом.
– В первые пару недель накапливалось много жидкости, которую приходилось регулярно сливать. Также мне приходилось принимать специальные медикаменты, чтобы тело приняло имплантат. Меня преследовали приступы паранойи. Начинало пощипывать в голове, и я боялся, что мой мозг отравился батареей, протекшей в кровь, и тому подобное. А потом я чихал и думал: «О, круто, мне просто нужно было чихнуть».
