Поясним, о чем речь. Идеальной торговой системой было бы ежедневное заключение пари с 15 июля до 31 декабря о том, что каждый следующий день будет холоднее предыдущего. Разница в градусах считается разницей в пунктах, которую ты отдаешь или забираешь. По итогу дня результат практически случаен. В масштабах недели у системы уже будет перевес, хотя первая неделя сентября может оказаться теплее последней недели августа. Спустя месяц станет очевидно, что система непобедима. Увы, такие неэффективности на рынке давно кончились, но мы понимаем, к чему стремимся.
Мы стремимся смастерить себе нечто вроде рулетки, в которую играли бы за казино. Мы никогда не совершаем одну сделку, но всегда серию однотипных сделок, чем длиннее серия — тем меньше случайность и больше определенность, работающая на нас. Понятно, что казино может быть в убытке на данную минуту, на данный час. Чем больше интервал, тем выше вероятность, что все вернется к норме: казино как бизнес заработает, совокупность игроков проиграет как совокупность. Правильно организованный трейдинг — это бизнес, в идеале приближенный к рулетке, работающей на своего владельца, но лишь приближенный. В реале нам сложнее.
Шансы в идеальной рулетке, где игрок не считает скорость шарика и дефекты колеса, а заведение честно довольствуется наличием сектора «зеро», известны заранее. Это примерно 2,7 цента прибыли с каждого доллара, который игрок поставит неважно даже на что. Вроде бы звучит скромно, но это гарантировано на бесконечном ряде. В трейдинге всегда лишь гипотеза, более или менее обоснованная. Допустим, мы узнаем, что на некоем рынке у крупнейших фондов есть правила, обязывающие продавать бумагу, если она падает на 5 % с начала торгов. Одного этого факта достаточно, чтобы иметь торговую систему, построенную на простых шансах, что наши позиции будут драйвить понятно кто, куда и почему. Ждем, когда акция упадет на 5 %, и шортим, стоп и профит ставим по тестам. Скорее всего, профит-фактор здесь будет поболее, чем в рулетке. Но мы все равно рискуем.
Во-первых, правила могут измениться. Во-вторых, достаточно появления одного фонда-триллионнера с противоположной привычкой, чтобы он задавил тенденцию, идущую от фондов-миллиардеров. Енотам не сломать бегемота. В-третьих, сама манера игры может стать общим местом и, если какой-нибудь бегемот скопирует наши повадки, нам тоже конец — не хватит ликвидности. Начиная игру, мы не знаем, когда она кончится и почему, можно быть уверенным лишь в одном — рано или поздно она кончится (иначе бы любой игрок мог собрать все деньги мира, нуждаясь лишь в достаточном времени). Более того, у нас нет гарантии, что игра уже не кончилась к моменту нашего в нее вступления. Бегемот, возможно, уже наступил, просто мы не в курсе. И в этом смысле спекуляции, увы, не казино. Причем сейчас мы рассмотрели проблемы, которыми чревато обращение с системой, заведомо рабочей как минимум в прошлом времени. Мы нашли закономерность, на тестере видим ее математику, понимаем причины, видим ее физику. Но есть риск найти закономерность, которой никогда не существовало.
Создание системы более всего напоминает работу ученого, сводимую к конкуренции гипотез внутри его головы. Пространство эксперимента — история цен. Первое просветление трейдера наступит, когда он поймет, что…
Без моделирования на истории успех лишь случаен, а слив закономерен.
Второе просветление связано с осознанием основной проблемы: дело не в том, что на истории заработать сложно, наоборот…
На истории заработать слишком легко, и эта обманчивая легкость — наш враг.
Сумасшедший алгоритм вроде «Покупай алюминий, если никель дорожает быстрее золота, и продавай после дождя в Лондоне» может при удаче принести десятки годовых. Большая часть систем, основанных на теханализе, мало чем отлична от примера с лондонским дождиком: это лишь гипотезы, которым повезло в некий период на некоем активе, а трейдер поспешил придать им статус закономерностей.
Таким образом, работа сводима к тому, чтобы, во-первых, отделить случайность от неслучайности в тестах, а во-вторых, систему, основанную на неслучайности, обезопасить от тех случайностей, которые еще не случились, но могут случиться в будущем. Математика здесь проверяется физикой процесса, и наоборот. Например: почему именно в этот час торговой сессии мы верим именно этому индикатору? Или: если в период типа А это работало на инструменте типа Б, это должно худо-бедно работать на всех инструментах типа Б в периоды типа А, а если не работает, то пусть по этой системе торгуют наши враги.
6.3. Внешкольные занятия. — Как не стать триллионером. — Кто успел, тот и съел. — Чем жирнее, тем призрачней. — Зарисовки единорогов. — Не стой на пути цены. — Эта синтетика легко рвется
Есть и ложные школы. Если вы в нормальной школе, например, системного алготрейдинга, это еще не значит, что у вас все получится. Можно быть в ней двоечником и терять деньги. Но шанс есть. Поступление в ложную школу означает расставание с шансом уже на пороге. Например, такая популярная школа: почитал новости и все понял. Или: глянул график и все понял. Или: послушал эксперта и все понял. Или вот еще: подумал об экономике и все понял. При этом некоторые графики несут в себе информацию, годную к работе, но их мало глянуть. На новости заработать можно, но обычно до того, как вы о ней узнали. Ложная школа отличается тем, что не требует или почти не требует нормального обучения. Глянули и все поняли. Лучше быть троечником в нормальной школе, чем отличником в алхимическом кружке.
Важная особенность неправильных школ — они индуктивные. Каждый трейд играется как неповторимый.
Такой способ нельзя корректно оттестить на истории, а это важно.
Правильные школы трейдинга — дедуктивные. Каждая сделка — лишь однотипный элемент серии, и вся серия нормально тестится.
Если перечислять правильные виды трейдинга, то это: игра на тренде, на паттернах, на инфраструктурных неэффективностях. Раз, два, три — и нормальные школы кончились. В любом случае по форме это будут алготрейдинг и МТС. Однотипные сделки, вход по жестким формальным правилам, эксперименты на истории цен.
Говорят, еще есть инсайд. Узнать что-то важное раньше всех и отыграть, пока никто не знает. Инсайд есть, он прибылен, но вряд ли это школа. В некоторых странах считается, что это преступление. Точнее, почти во всех отыгрыш такого информационного преимущества считается использованием служебного положения, но в некоторых он еще расследуется и наказывается. Нам неважно, преступление инсайд или не преступление, важно, что это случайность, которой нельзя научить, поэтому и не будем. Или у вас есть такое служебное положение, которое делает вас инсайдером, или нет. И в любом случае это обычно разовое приключение: нельзя устроиться «работать инсайдером» на несколько лет вперед.
Касательно тренда пояснений будет много, но суть понятна и без них: растет — покупай, падает — продавай. Паттерн — это отыгрыш конкретной рыночной ситуации, когда по недавней истории цен можно примерно сказать, что происходит: какая группа участников что делает и почему. Из этого следует, что сейчас лучше делать и как долго. Инфраструктурная неэффективность — это обычно игра на скорость, и весь вопрос в том, кто успеет первым.
