В сентябре 1688 года Софья отправила своего верного друга Федора Шакловитого к новому малороссийскому гетману Ивану Мазепе для обсуждения планов предстоящих военных действий против Крыма. Тайной задачей Шакловитого являлось «разведывание», насколько можно полагаться на верность украинских казаков и самого гетмана. 8 ноября эмиссар правительницы вернулся в Москву и доложил Софье:
— Казаки противу Крыма идти готовы и верность государям неотступно сохраняют. Однако же сам гетман подозрителен, понеже есть известия, что пересылается с королем польским тайными письмами.
Результаты разведывательной миссии Шакловитого успокоили царевну, поскольку главным для нее был вопрос о готовности малороссийских казаков поддержать поход русской армии на Крым. Что же касалось сведений о секретной переписке Мазепы с Яном Собеским, то данное обстоятельство в тот момент не имело существенного значения, так как Польша находилась в союзе с Россией и вряд ли можно было ожидать враждебных действий с ее стороны.
Вместе с тем в октябре 1688 года до правительницы дошли тревожные известия, что австрийский император и польский король вступили в мирные переговоры с турецким султаном, нисколько не заботясь об интересах России. Правда, русский посланник в Варшаве Прокофий Возницын получил от Яна Собеского заверение, что «без согласия России мира с Турциею не будет». Однако австрийский дипломатический представитель при польском дворе барон Жировский заявил Возницыну:
— Если царские полномочные в половине марта не приедут и Вену, то мир состоится и без участия России.
Причина внезапно возникшего стремления императора заключить мир с Турцией состояла в военной угрозе со стороны Франции. 22 марта 1689 года в ответ на наглое заявление Жировского Возницын по указу государей (то есть Софьи) объявил ему:
— Московский двор с удивлением услышал такие вести, что после всех обнадеживаний и ручательств цесарю и королю было бы неприлично и на весь свет не славно склоняться на отдельный мир с Турциею. Если же цесарь и король твердо решились прекратить войну, то при заключении мирного договора русские государи требуют соблюсти ряд условий.
Выработанные Посольским приказом по поручению правительницы требования были неожиданны:
«1) Всех татар вывести из Крыма за Черное море в Анатолию, а Крым уступить России, иначе никогда покоя ей не будет.
2) Татар и турок при Азовском море также выселить, а Азов отдать России.
3) Казикермен, Очаков и другие города в низовьях днепровских также уступить России или по крайней мере разорить.
4) Всех русских и малороссийских пленных освободить без всякого выкупа и размена.
5) За убытки, причиненные набегами татар в прежнее время, вознаградить двумя миллионами червонных».
Как верно заметил Н. Г. Устрялов, подобных условий не решилась предложить даже Екатерина II, подписывая в 1774 году Кючук-Кайнарджийский мир с Турцией. Историк сделал правильный вывод: «…едва ли ожидала и Софья таких пожертвований от султана: она хотела, кажется, только уверить своих и чужих, что Россия приобрела в ее правление необычайные силы, когда могла требовать изгнания целого народа из Европы в Азию. Надобно было однакож подкрепить эту мысль каким-нибудь блистательным делом, и Голицын поспешно двинулся на Крым».
В феврале 1689 года русские войска в количестве 112 тысяч человек собрались в назначенных пунктах. Армия имела весьма мощную по тем временам артиллерию. По свидетельству Невилля, в русском войске было 700 пушек, в том числе множество мортир. Н. Г. Устрялов считает эту цифру завышенной вдвое, однако справедливо замечает, что такого количества пушек было вполне достаточно, чтобы разгромить и более мощные укрепления, чем перекопские.
Семнадцатого марта Большой полк под командованием Голицына двинулся на юг и спустя три дня был уже в Ахтырке. В тот день еще стоял сильный мороз, однако уже через неделю вдруг началась дружная оттепель. Степные реки моментально разлились, и войскам стоило большого труда переправиться через Ворсклу, Мерлу и особенно Орель, при форсировании которой приходилось строить мосты и класть гати на протяжении более двух верст.
На Орели к Голицыну присоединились другие воеводы — сначала Шереметев с Казанским полком, потом Шеин с Новгородским и, наконец, Долгорукий с Рязанским. Объединенные русские силы двинулись к реке Самаре. Там, возле только но построенной крепости Новобогородицк, к армии присоединился Севский полк Неплюева, а также корпус малороссийских казаков под командованием Мазепы. 24 апреля войска, запасшиеся провиантом на два месяца, двинулись из Новобогородицка по левому берегу Днепра вниз по течению. Дойдя до речки Коирки, Голицын повернул армию на юго-восток и двинулся через степь по направлению к Перекопу.
Вечером 13 мая войска вступили в Зеленую долину — огромное поле протяженностью десять верст, изобилующее родниками и ручьями и покрытое сочной высокой травой. Здесь главнокомандующий приказал разбить лагерь и дать армии день отдыха. 15 мая при выступлении из Зеленой долины на полк боярина Шеина напала татарская конница численностью до десяти тысяч человек. На близкое расстояние кочевники не подходили, кружа по степи перед русской пехотой и постреливая ее из луков и ружей. Полк вел ответный огонь, беспорядочная перестрелка продлилась более трех часов, причем потери с обеих сторон были минимальными, потом татары внезапно исчезли.
Голицын повел армию на юг по Казикерменской дороге. Вскоре войска вступили в Черную долину, где также было много хорошей травы и воды. 16 мая с утра начался сильный дождь, продолжавшийся почти до вечера. Около полудня на правом фланге русской армии внезапно появилось огромное татарское войско во главе с самим ханом. Детальное и точное описание хода сражения привел в своих записках Невилль, воспользовавшийся в данном случае рассказами очевидцев:
«Хотя все считали, что московитам стоит перейти в наступление, они довольствовались тем, что остались на месте, окруженные хорошими рогатками
[13], которые привезли на повозках и которые служили тогда для них защитой. Вооруженная огнестрельным оружием пехота и вся артиллерия составили в поле надежную оборону, которую татары не могли прорвать. Конница оставалась за пределами укреплений; это побудило три или четыре татарских отряда, около 1000 конников каждый, напасть на нее. Вскоре после их атаки она бежала, причем обозы очень помогли этой смешавшейся коннице. Нельзя было сосчитать, триста или четыреста татар уложены были на месте из мушкетов, к которым присоединились пушки… Однако татары под командованием Нураддин-султана атаковали с другой стороны казаков из Сум и Ахтырки, во главе которых стоял Емельян Украинцев, думный дьяк, или государственный секретарь. Этот командир, неопытный в военном деле, как истинный московит, так смешался, что не смог выдержать натиска неприятеля. Обозы были опрокинуты, множество убитых лошадей перекрыло путь к бегству. Прорвавшись за повозки, татары увезли с собой 20 пушек, поставленных на повозки, в которые были запряжены лошади, и если бы не подоспел боярин Долгорукий со своим войском, то все эти казаки были бы изрублены в куски. Шереметев… был в то же время атакован другим татарским отрядом, который прорвался к обозу. Но он перенес удар поистине с большим мужеством, чем Емельян, и, наконец, принудил татар отступить. Когда сражение закончилось отступлением татар, добившихся преимуществ и захвативших добычу, войска двинулись искать воды».
