Вздохнув, она устало опустилась на колени.
– Маргарита, ну, где же вы?
– Уже иду, Инесса Ивановна, мальчикам рюкзаки собирала. Давайте я их одену, – няня шустро пробежалась по комнате, прибрала разбросанные вещи и вмиг одела не поддающихся на уговоры бабушки мальчишек. – Вы уверены, что справитесь? Может, мне все же стоит поехать с вами? – она глянула на женщину, но та отрицательно покачала головой.
– Я думаю, вы на сегодня можете быть свободны. Антона приедут встречать еще его родственники из Зарайска, так что, думаю, мы справимся.
Девушка, вздохнув, настаивать не стала.
– Но если вдруг вы нам сильно понадобитесь, за вами приедет водитель. Спасибо вам, Маргарита, огромное.
Благодарность Инессы Ивановны многого стоила, и девушка, приосанившись, села играть с мальчиками, дожидаясь, когда за ними пришлют автомобиль.
Глава 28
Я стоял на выходе из больницы. Три недели. Я провел в каменных стенах ровно три недели, и вот сейчас только стеклянная дверь фойе разделяет меня с улицей. Прозрачный файл под мышкой, в котором лежит моя выписка с предписанием процедур по восстановлению после инфаркта. Я жадно вдыхаю воздух, что вихрем проносится по холлу, когда дверь открывает очередной посетитель. Мечтаю о свободе, но нужно дождаться родных. Иначе никак.
Знакомый профиль мелькает между заполнившими почти все свободное пространство родственниками, пришедшими навестить больных.
– Пашка, дядь Миш! – окликаю родных.
Пашка, заулыбавшись, подходит ко мне и обнимает за плечи, а я, как столетний старик, начинаю кряхтеть.
–Полегче, брат, – сквозь зубы говорю ему.
Боль пронзает левый бок. Рука невольно держит там, где неровно бьётся сердце.
– Прости, прости Тох, забыл я, – он разжимает руки, и я переношу вес на трость. Блядь, уже несколько дней прошло, как я хожу с этой деревяшкой, но все ещё не мог привыкнуть к этому атрибуту.
Пашка, заметив эту деталь, отходит на шаг в сторону.
– И надолго это? – он небрежно кивает головой на трость.
Я кручу ее в руках.
– Честно, я даже не знаю, зачем она мне сейчас, но врач сказала, что первое время стоит быть на чеку. Есть вероятность того, что сердце будет пошаливать, – улыбаюсь криво.
– Ну, понятно, – протянул брат. – А где твои вещи?
– Сейчас принесут, – отмахнулся я. – Дядь Миш, а ты как сам?
Дядька хмурый сегодня очень, видимо устал сильно, дом-то был на его плечах, пока я тут валялся.
– Да что ж, Антоша…
Дядя Миша всегда был немногословен, и теперь только покачал головой.
– Жалко, что в твоей жизни, такой еще короткой, все так складывается, – прокряхтел он по-стариковски.
– Да ничего, дядь Миш, все еще наладится, я уверен, – с напускным позитивом проговорил я, хотя у самого на душе кошки скребли.
– Твои слова да Богу в уши, – сказал дядя Миша. – Я вас на улице подожду, больно жарко здесь.
Мы с Пашкой синхронно кивнули, и мужчина заковылял к выходу.
– Ты же знаешь, что Лика твоя умерла? – склоняется к моему уху Пашка.
Я сглатываю комок и киваю в ответ. Я читал про ее смерть в газете какой-то, но всего лишь пару строк, и те носили характер соболезнований семье Рубининых.
– Не к месту будет сказано, но мне тут сорока на хвосте принесла детали, – он выгнул бровь, тем самым пытаясь вызвать мой интерес.
– Нет, Паш, – обрубил я его попытки что-то мне рассказать, – вот совсем нет. Не хочу про нее слышать. Я примерно догадываюсь, как это случилось, но вот подробности ее смерти пусть остаются за кадром. Ты мне лучше расскажи, Рубинины не приезжали в Зарайск?
Парень отрицательно покачал головой.
Придется, видимо, потрудиться, чтобы забрать пацанов обратно.
– Троицкий? – послышался сзади старческий голос.
Оборачиваюсь на него. Позади меня стоит маленький толстый колобок в белом халате и чмокает накрашенными красными губами.
– Вещи свои забери.
Оставляет вещи на полу, но их тут же подхватывает Пашка.
– Ведьма, – шепчет ей в след. – Ха, нет, не похожа. Ну, да ладно, хер с ней. Так что, домой?
– Должны родители Лики приехать. Мальчишек привезти, – говорю ему. – Давай подождем.
– Да не вопрос, только давай на улицу выйдем.
Рубинины не заставили себя долго ждать. Спустя пять минут после того, как мы оказались на улице, к входу подъехал черный внедорожник.
– Все схвачено у них, – усмехнулся Пашка, – а нам пришлось останавливаться за воротами. Дальше не пустили.
Детский крик прервал его речь. Я сел на корточки. Врачи категорически запретили поднимать тяжелое, а пацаны за то время, что я их не видел, окрепли, подросли. Двойные объятия, и я не смог сдержать слез. Где-то внутри что-то екнуло, и сердце заскакало, как сумасшедшее. Аж дурно сделалось. А я дышал и дышал детским запахом, вбирая его в легкие как можно больше.
– Мальчики, вы так задушите папу, – подошла ближе Инесса Ивановна.
Я даже не посмотрел на нее. Самого Рубинина не было, но оно и к лучшему.
– Здрасьте, – раздался надо мной голос Пашки.
– Добрый день, – бывшая теща остановилась в паре метров от нас. Неизменно высокие каблуки, юбка-карандаш и пиджак кремового цвета.
Я поднимаюсь с колен, отпускаю мальчишек.
– Здравствуйте, Инесса Павловна.
Глядеть на женщину было, мягко говоря, неуютно. Ее образ довершали солнечные очки и черная шляпа, а на шее красовался черный шелковый шарф.
– Примите мои соболезнования.
После этих слов она сжала губы в тонкую линию и чуть вздернула подбородок.
– Спасибо, Антон, – ее голос тут же сорвался на хрип. – Спасибо.
Так мы простояли в неловком молчании несколько минут, не глядя друг на друга.
– Так, ну что? – Пашка решил первый нарушить молчание. – Ты куда, домой?
Я повернулся к брату.
– А куда же еще? – пожал плечами.
– Антон, – тут же встряла Инесса, – Владимир хотел бы с тобой переговорить. Он не смог приехать, потому что у него важные переговоры, но просил, чтобы я тебе это передала.
Я несколько минут стоял в раздумьях, не зная, как лучше поступить.
– Ну, так, а может, вы к нам и приедете в Зарайск? – этот Пашкин вопрос был адресован женщине.
Она сняла очки, взглянула на брата и снова перевела взгляд на меня.
– Ты можешь подождать Володю у нас, а потом поехать домой, – она запнулась.
