– Когда-то хотел, но теперь мне все равно.
– Продолжай в том же духе, и у тебя все получится. На Тормансе нет ничего, что стоит увидеть.
Несколько минут спустя Маскалл спросил:
– Тогда зачем мы сюда явились?
– За Суртуром.
– Верно. Но где он?
– Возможно, ближе, чем ты думаешь.
– Ты знаешь, Крэг, что здесь его считают богом?.. И здесь есть сверхъестественное пламя, которое, как меня убедили, связано с ним… Почему ты продолжаешь скрытничать? Кто и что такое Суртур?
– Не тревожься об этом. Ты никогда не узнаешь.
– А ты знаешь?
– Я знаю! – рявкнул Крэг.
– Дьявола здесь называют Крэгом, – продолжил Маскалл, пристально вглядываясь в лицо спутника.
– Там, где поклоняются удовольствию, Крэг всегда будет дьяволом.
– Но вот мы, два человека, беседуем лицом к лицу… Во что мне верить?
– Верь своим чувствам. Настоящий дьявол – это Кристалмен.
Они продолжили спуск по оползню. Солнечные лучи стали невыносимо горячими. Впереди, далеко внизу, Маскалл различил переплетение воды и суши. Судя по всему, они приближались к озерному краю.
– Чем вы с Найтспором занимались последние четыре дня, Крэг? Что случилось с торпедой?
– У тебя интеллект, как у человека, который видит новенький дворец и спрашивает, что случилось с лесами.
– И что за дворец ты возводил?
– Мы не теряли времени даром, – сказал Крэг. – Пока ты убивал и предавался любви, мы трудились.
– И как ты прознал про мои деяния?
– О, ты – открытая книга. Теперь у тебя смертельная сердечная рана из-за женщины, которую ты знал не более шести часов.
Маскалл побледнел.
– Брось насмешки, Крэг. Ты мог бы прожить с женщиной шесть сотен лет – и ее смерть не тронула бы твоего кожаного сердца. У тебя чувств меньше, чем у насекомого.
– Узрите дитя, что защищает свои игрушки! – с легкой ухмылкой произнес Крэг.
Маскалл резко остановился.
– Чего ты от меня хочешь и зачем привел меня сюда?
– Нет смысла останавливаться, даже для драматического эффекта, – сказал Крэг, заставляя Маскалла стронуться с места. – Путь придется пройти целиком, как бы мы ни медлили.
Когда Крэг прикоснулся к нему, ужасная боль пронзила сердце Маскалла.
– Я не могу и дальше считать тебя человеком, Крэг. Ты нечто большее – не могу сказать, доброе или злое.
Крэг выглядел желтым и грозным. Он не ответил на слова Маскалла, но после паузы сказал:
– Значит, ты пытался самостоятельно отыскать Суртура, в промежутках между убийствами и обжиманиями?
– Что это был за барабан? – спросил Маскалл?
– Не нужно важничать. Мы знаем, что ты подслушивал. Однако ты мог присоединиться к обществу. Музыка была не для тебя, друг мой.
Маскалл с горечью улыбнулся.
– Больше мне подслушивать не придется. Я покончил с жизнью. С этого момента я не принадлежу никому и ничему.
– Смелые, смелые слова! Поглядим. Быть может, Кристалмен еще раз попытается достать тебя. Время есть.
– Я не понимаю.
– Думаешь, что лишился всех иллюзий? Что ж, быть может, это последняя и самая сильная иллюзия.
Разговор прервался. Час спустя они достигли подножия оползня. Бранчспелл неуклонно карабкался по безоблачному небу, приближаясь к Сарклэшу, и было неясно, разминется он с пиком или нет. Жара нарастала. Длинный, массивный, похожий на блюдце хребет с его ужасными скалами сиял яркими утренними красками за спинами путников. Поднимавшийся еще на много сотен футов Адаж охранял конец хребта, подобно одинокому колоссу. Впереди, у их ног, раскинулась прелестная прохладная страна небольших озер и лесов. Вода в озерах была темно-зеленой; леса дремали в ожидании восхода Элппейна.
– Мы в Бэри? – спросил Маскалл.
– Да, и вон один из местных жителей.
При этих словах глаза Крэга неприятно блеснули, однако Маскалл этого не заметил.
Мужчина стоял в тени, прислонившись к стволу одного из ближайших деревьев, и явно ждал путников. Невысокий, смуглый, безбородый, он был еще молод. На нем был просторный темно-синий балахон и широкополая мягкая шляпа. Его лицо, не изуродованное специальными органами, было бледным, искренним и серьезным, но удивительно приятным.
Не говоря ни слова, он тепло пожал руку Маскаллу и одновременно нахмурился, глядя на Крэга. Тот ответил сердитой ухмылкой.
Мужчина заговорил вибрирующим баритоном, странно женственным в модуляциях и тональности.
– Я жду тебя с рассвета, – сказал он. – Добро пожаловать в Бэри, Маскалл! Надеюсь, ты забудешь здесь свои печали, мой настрадавшийся друг.
Маскалл добродушно посмотрел на него.
– Почему ты меня ждал и откуда знаешь мое имя?
Незнакомец улыбнулся, и его лицо стало очень красивым.
– Я Гангнет. Я знаю почти все.
– А для меня у тебя не найдется приветствия, Гангнет? – осведомился Крэг, почти уткнувшись своим грозным лицом в лицо мужчины.
– Я знаю тебя, Крэг. Немного найдется мест, где тебе рады.
– А я знаю тебя, Гангнет, мужчина-женщина… Что ж, мы пришли вместе, и тебе придется с этим примириться. Мы направляемся к Океану.
Улыбка Гангнета поблекла.
– Я не могу прогнать тебя, Крэг, но могу сделать третьим лишним.
Крэг запрокинул голову и громко, хрипло расхохотался.
– Эта сделка мне подходит. Если мне достанется материя, ты можешь забрать тень, и пусть она тебе пригодится.
– А теперь, когда все столь благополучно разрешилось, – произнес Маскалл с жесткой улыбкой, – позволь сообщить, что я не желаю ничьего общества… Ты слишком многое считаешь само собой разумеющимся, Крэг. Однажды ты уже показал, что ты за друг… Полагаю, я свободный человек?
– Чтобы быть свободным, ты должен иметь собственную вселенную, – насмешливо ответил Крэг. – Что скажешь, Гангнет? Это свободный мир?
– Каждый человек должен иметь право на свободу от боли и мерзости, – безмятежно ответил Гангнет. – Маскалл в своем праве, и если ты оставишь его, я поступлю так же.
– Маскалл может менять лица так часто, как пожелает, но столь легко ему от меня не избавиться. Смирись с этим, Маскалл.
– Это не имеет значения, – пробормотал Маскалл. – Пусть все присоединятся к процессии. Через несколько часов я в любом случае освобожусь, если меня не обманули.
– Я пойду первым, – сказал Гангнет. – Ведь ты, Маскалл, не знаешь эту страну. Добравшись до равнин в нескольких милях отсюда, мы сможем путешествовать по воде, но пока, боюсь, нам придется идти пешком.
