«Что будет, если мы допустим необузданное насилие?»
Ответ был чрезвычайно осознанным:
«Этим мы докажем свою бесполезность».
Правительство Конфедерации сознающих работало, потому что, как бы оно себя ни определяло, все участники верили в то, что общая справедливость достижима. Правительство работало, потому что БюСаб находился в самой его сердцевине, как ужасный Цербер, который мог относительно безнаказанно напасть на любой отдел власти. Правительство работало, потому что сохранились места, где оно не могло действовать без помех. Обращение к Бюро делало индивида таким же могущественным, каким его делало обращение к самой Конфедерации сознающих. И все сводилось к циничному эффективному поведению тщательно отобранных щупальцев БюСаба.
Сегодня утром я не особенно чувствую себя щупальцем Бюро, подумалось Макки.
Ему было уже немало лет, и по утрам он часто испытывал подобное ощущение. Но у него оставалось отличное лекарство, которое он всегда использовал, – он погружался в работу.
Макки отвернулся от окна и направился в ванную, к экрану, запрограммированному для индивидуальных процедур утреннего туалета. Психозеркало на дальней стене отражало тело Макки, одновременно исследуя состояние его здоровья. Глаза подсказывали, что он по-прежнему плотный, мощный мужчина небольшого роста из вида человека разумного, рыжеволосый, с крупными чертами лица – настолько крупными, что можно было невольно заподозрить абсолютно невозможное кровное родство с лягушачьим народом говачинов. Настроение не отражалось в зеркале, как и психологическое состояние вообще, хотя психика и ум считались в Конфедерации самыми острыми из разрешенных орудий.
Когда Макки вышел из ванной, включился Схематизатор Дня.
СД настроил тональность в соответствии с рисунком движений Макки и его психофизическим состоянием.
– С добрым утром, сейр, – пропел СД.
Макки, оценив свое настроение по тону СД, подавил возмущение. Конечно, он зол и озабочен, но кто бы чувствовал себя по-другому в такой ситуации?
– С добрым утром, тупой неодушевленный предмет, – рявкнул Макки, надевая бронированный тускло-зеленый свитер, который выглядел как совершенно обычный предмет одежды.
СД терпеливо ждал, пока голова Макки покажется из горловины бронесвитера.
– Вы хотели, сейр, чтобы я напомнил вам о совещании в Дирекции Бюро в девять часов по местному времени, но…
– Из всех глупостей… – Макки перебил СД. Он уже давно подумывал о том, чтобы перепрограммировать чертову штуковину, однако понимал, что это абсолютно бесполезно: машина всегда сбивалась. Он не стал сдерживаться и просто произнес ключевые слова, не скрывая эмоций:
– Теперь послушай меня: никогда не пытайся задушевно болтать со мной, когда я в плохом настроении! Мне нужно всего лишь напоминание о совещании и ничего больше. Когда ты оглашаешь список задач, не пытайся внушить мне, что они соответствуют моим желаниям. Понял?
– Ваша инструкция записана, и новая программа составлена, сейр, – ответил СД и продолжил сухим будничным тоном: – Есть еще одна причина упомянуть об этом совещании.
– Отлично, продолжай.
Макки натянул зеленые шорты, а поверх них бронированный килт из того же материала, что и свитер.
СД продолжал:
– Я упомянул совещание, сейр, так как у меня есть новые данные: вас просили не присутствовать на нем.
Макки, как раз наклонившийся, чтобы надеть беговые сапоги, выпрямился и, поколебавшись, сказал:
– Но они все же хотят провести решающую встречу со всеми говачинами, сотрудниками Бюро?
– Об этом нет никаких сведений, сейр. Говорится только о том, что вы должны немедленно отбыть на задание, которое уже обсуждалось с вами ранее. Сообщение по коду Дживи. Говачин из неустановленного филума попросил, чтобы вы немедленно прибыли на его родную планету, на Тандалур. Вам предстоит дать некие юридические консультации.
Макки обулся и снова выпрямился. Он вдруг ощутил на своих плечах все бремя прожитых лет, как будто никогда не проходил курсов гериатрического лечения. Дживи – это совершеннейший провал. Он будет предоставлен сам себе, если не считать связи с тапризиотом-наблюдателем. Этот тапризиот будет преспокойно сидеть здесь, в тепле Главного Центра, пока он, Макки, будет рисковать своей уязвимой шкурой. У такого тапризиота всего одна задача: зафиксировать смерть Макки и записать все ее подробности – все движения, все мысли и все воспоминания. Это послужит информацией для следующего агента, который тоже будет под наблюдением и т. д. и т. п. БюСаб славится умением именно так избавляться от головной боли. Бюро никогда не сдается. Однако астрономическая стоимость тапризиота-наблюдателя приводила любого здравомыслящего оперативника к единственному выводу: шансы были отнюдь не в его пользу. Не будет никаких почестей, никаких воинских похорон павшего героя… Вероятно, даже родственники не смогут проститься с его прахом.
В этот момент Макки все меньше и меньше чувствовал себя героем.
Героизм – удел дураков, а Бюро дураков не нанимает. Теперь Макки отчетливо видел причину: он был единственным, кто хорошо понимал говачинов, но при этом сам не относился к ним. Он посмотрел на ближайший синтезатор голоса СД.
– Неизвестно, кто именно был против моего присутствия на совещании?
– Таких данных нет.
– Кто передал тебе это сообщение?
– Билдун. Его голос был верифицирован. Он просил не прерывать ваш сон и передать сообщение только после того, как вы проснетесь.
– Он не обещал связаться со мной и не просил меня связаться с ним?
– Нет.
– Не говорил ли Билдун о Досади?
– Он сказал, что в досадийской проблеме нет никаких изменений. Сведений о Досади нет в моей памяти, сейр. Вы не хотите, чтобы я поискал дополнительную инфо…
– Нет! Я должен отбыть немедленно?
– Билдун сказал, что ваш приказ уточнен. Относительно Досади он сказал следующее – это его доподлинные слова: «Вероятно самое худшее. У них есть все необходимые мотивы…»
Макки принялся рассуждать вслух:
– Все необходимые мотивы… Эгоистический интерес или страх…
– Сейр, вы ищете…
– Нет, тупая машина, я просто думаю вслух. Люди иногда так поступают. Нам надо все разложить по полочкам и оценить имеющиеся данные.
– Вы делаете это в высшей мере неэффективно.
Замечание вызвало у Макки приступ гнева.
– Эта работа требует интеллекта сознающего существа, а не машины! Только человек имеет право принимать ответственные решения. И я – единственный агент, который в достаточной мере понимает свою задачу.
– Но почему нельзя отправить агента-говачина, чтобы он все разнюхал…
– Так ты тоже думал об этом?
