Сын тоже не звонил и не писал. Он нормально жил – у него своя квартира была. Он начал свое дело, открыл фирму по ремонту компьютеров – и дела пошли хорошо. Нанял сотрудников. Потом познакомился с хорошей девушкой и стал с ней жить. А про отца вспоминать даже не хотел – так обиделся. Прошло два года.
Николай Иванович взял и умер. Так умирают суровые мрачные люди – в одночасье. Присел на стул, сказал: «Что-то мне нехорошо!» И все. Человек – хрупкое создание.
А в его телефоне жена вот что нашла: он каждый день звонил сыну. И писал глупые короткие сообщения вроде «вернись, я все прощу! твой папа». Каждый день. Сын заблокировал номер отца. А тот нелепо продолжал звонить и писать, непонятно на что надеясь. И жене про это не говорил. Наоборот, пресекал все разговоры о сыне и все предложения помириться. Такой вот у него был характер. А сам тайком звонил и писал, писал и звонил… И перед тем как умереть, в последний раз сына набирал. Переживал он. И не смог пережить.
Это история из жизни. Никто не знает, что творится в душе даже самого грубого человека. Даже если он говорит, что ломоть отрезанный, что из сердца вырвал, – иногда вырвать можно только вместе с сердцем. Так глупо иногда ведут себя люди. И некого винить, но все равно всех жалко. И эти нелепые звонки на неотвечающий номер – все, что осталось от любви отца. Потому что он все равно любил, просто неумело и плохо. Как мог. Надо как-то иначе…
Вчера две старушки яблоки продавали
Сидели у магазина на ящичках и продавали пакеты с яблоками. Здесь много яблок, даже на улицах на деревьях большие такие яблоки висят. И в магазине яблок полно разных. Но вот старушки сидят и продают. Бледно-зеленые некрупные яблоки у каждой в пакете. Одинаковые. И цена одинаковая – пятьдесят рублей. И старушки одинаковые: тепло укутанные, в платках, морщинистые, как печеные яблоки. Сидят рядом и продают; каждая свой пакетик.
У меня было ровно пятьдесят рублей – я и купила у одной старушки яблоки. А больше мелких денег нет. И яблоки мне не особо нужны – в магазине есть дешевле и красивее. Ну, просто купила, потому что холодно очень сидеть на улице. И одна старушка, та, у которой я купила, разулыбалась. У нее настроение хорошее стало. А вторая вдруг так скуксилась, как ребенок. И с неудовольствием посмотрела на удачливую старушку. И сказала дребезжащим голосом: «Теперь тебе домой можно идти! Ты наторговалась. А я еще посижу – может, у меня тоже яблоки купят!» И немножко это завистливо прозвучало. Грустно. И еще больше старушка нахохлилась, как воробей. Совсем ушла в свое пальто и сгорбилась.
Мы пошли деньги разменивать – что делать-то? Раз у одной купили яблоки, придется и у другой купить. Хотя куда потом девать эти яблоки – непонятно…
А удачливая старушка нас опередила. Она проворно встала на ножки и быстренько просеменила к киоску. И купила две горячие ватрушки. Вернулась на свой ящичек и протянула ватрушку второй старушке. И сказала: «Угощайся! На! Очень вкусно!»
И лицо расстроенной старушки разгладилось и подобрело. От грусти и следа не осталось! Она взяла ватрушку, поблагодарила, и они стали вместе с аппетитом закусывать. И снова стали подружками. И снова стали похожи, как две парные статуэтки. И бывшая грустная старушка говорила с полным ртом, что потом она продаст яблоки и они купят два сочня с творогом. Тоже по двадцать пять рублей. Тоже очень вкусные! На свежем воздухе вкусно закусывать! И такой хороший киоск со свежей выпечкой. И не холодно совсем!
Пришлось купить еще пакет с яблоками. Которые вот чуть не рассорили старушек, как яблоки раздора. И обе продавщицы стали веселые и довольные. Обе одинаково улыбались. Потому что дружба важнее всего. И хорошо, когда никому не обидно, когда все улыбаются и едят ватрушку.
А мне достались яблоки. Они очень хорошо пахнут – осенью и свежестью. И напоминают о хорошем. О детстве и старости и о том, что душа не меняется…
Сначала женщина изо всех сил подает сигнал бедствия
Она погибает без внимания и нежности. Всеми доступными средствами подает сигнал бедствия: истериками, болезнями, даже выпивкой иногда. Скандалами и алчностью, требованием что-то купить. А муж не понимает, в чем дело. И тоже ругается, обвиняет, неохотно раскошеливается…
Последний сигнал, последний «SOS» – женщина заводит знакомства и ищет предлог уйти в гости или еще куда-то. С кем-то переписывается, говорит часами по телефону… И скандалы уже не прекращаются. Это агония любви. Но муж не понимает смысла сигналов.
А потом скандалов больше нет. И наступает полное отчуждение. И теперь есть два варианта: так и жить в холоде до конца жизни, совместно решая бытовые вопросы. Или разойтись. Потому что воссоединения на этой стадии уже не будет. Это четвертая стадия обморожения.
Всего-то и надо: чуть больше внимания, нежности, ласки. Объятий и поцелуев. Маленьких подарков. Цветочков. Доброго взгляда. Укрыть одеялом ночью или спросить: «Чего тебе хочется?» Или назвать «моя милая девочка». Или сказать: «Я тебя люблю!»
Какая малость, правда? Но нам не так уж много надо на самом деле. Неужели такой малости невозможно дать своей женщине? Это не она требовательна и падка на ласку. Это вы невероятно скупы – так хочется сказать. Но обычно говорить уже поздно. Потому что женщины не возвращаются, если ушли по-настоящему…
Муравей может пострадать в бою,
в схватке с врагом. Или его может придавить чем-то тяжелым – муравьи таскают тяжести. Или еще какая-то неприятность может произойти. И он лежит, бедный, ушибленный, раненый, оглушенный. А другие муравьи снуют вокруг, спешат по делам, хлопочут. Жизнь продолжается, надо бороться и трудиться.
Но каждый торопливый собрат по пути подходит к лежащему муравьишке и касается его усиками. Прикоснется – и дальше бежит по своим делам. И через некоторое время муравей-неудачник встает, расправляет лапки и потихоньку тоже начинает что-то делать. Он выздоравливает, исцеляется, получает новые силы.
Мы не знаем, что муравьи говорят друг другу усиками. Может, просто говорят: «выздоравливай!», «все наладится», «мужайся», «держись, дружище!». Всякие дежурные слова говорят. И трогают усиками на ходу. Муравьи как люди – тоже живут на бегу, на ходу. И особо нет времени и сил принимать драматические позы и разглагольствовать. Но муравей упавший встает и потихоньку включается в общую жизнь.
Крошечка внимания и касание усиками на бегу – это и спасает. И человека, и муравья. А большего ждать и не надо. И самому надо не забывать касаться упавшего усиками. И говорить слова поддержки. Хотя и без слов тоже можно обойтись…
Путешествие – дело такое,
масса неудобств и трудностей. В поезде неудобно ехать, трястись на полке и есть что попало. Попутчики вот тоже разные бывают. В самолете страшно лететь иногда, бывают и опоздания. Бывает, что теряют багаж. И ночной рейс – утомительно. А потом приходится много ходить, смотреть достопримечательности – ноги можно стереть до мозолей. Или слишком холодно. Или жарко. Хочется пить или есть, но не всегда под рукой желаемое. И дорого… А в гостинице тоже бывают разные неудобства, не дома ведь. Много разных тягот.
