Иногда никакая дипломатия не поможет. Лучше через пустыню бежать, страдая от жажды и голода, чем терпеть общение со злым идиотом. Тем более все равно все кончится казнью – общение с токсичным человеком всегда так кончается.
Так что все слова и мысли: дескать, это мой родственник! мой начальник! мой султан! – иногда не работают. Иногда только побег спасает; иногда Каракумская пустыня лучше, чем общение с опасным идиотом. Потому что в пустыне есть шанс выжить. А в общении со злым дураком шанса нет. Он все равно вас убьет, только натешится сначала. Так что надо бежать, даже если бегство рискованно. Это оправданный риск.
Знаете, чего нам на самом деле хочется?
Нашему мозгу и телу? Лежать в теплом месте и чтобы никто нас не трогал, не беспокоил. Быть сытым и лежать в теплом месте, на чем-нибудь мягком, удобном. Это что касается тела. И мозга с телесной точки зрения.
Это неукротимый дух заставляет нас встать и идти. Бороться, развиваться, получать знания, заботиться о близких, делиться, создавать, двигаться. Не хочется – так это понятно. Это нормально. Телу работать совершенно не хочется. А мозг озабочен тем, чтобы потратить как можно меньше усилий и извлечь как можно больше питательной энергии.
Так что корить себя не за что. Это нормально – лежать. Отдыхать. И чтобы никто не трогал.
И нормально встать и пойти работать. Преодолеть себя. Повиноваться неукротимому духу, победить свою природу и добиться результата. Так что мы каждый день – победители.
А потом, добившись результата, преодолев себя и все трудности, можно и полежать в теплом месте. Вознаградить тело и мозг. Они заслужили отдых. Пусть отдыхают и набираются сил перед новыми свершениями.
Так что мы постоянно преодолеваем себя. Заставляем, принуждаем, выталкиваем во враждебный мир. Мы боремся сами с собой – и побеждаем.
И как Гоголь советовал одному писателю, не пишется – а вы так и напишите на листочке: «Не пишется!» И когда сто раз напишете эти слова, на сто первый возникнет гениальная фраза нового произведения. Вы ее напишете – и все как по маслу пойдет! Так что нормально сказать себе: «Мне не хочется этого делать!» Признать, что не хочется. А потом встать и пойти – и все пойдет как по маслу, это проверенный способ. Появятся силы – и все получится!
Одна девочка пришла в садик нарядная
Первый раз за все время. У нее была только мама; они бедные очень были. И почему-то эту девочку, Элю, всегда стригли наголо – она носила чистенький белый платочек. А платьице было розовое, я отлично помню: из розовой фланельки, с круглым воротничком, и на груди три волнистые тесемочки пришиты беленькие. И белые пуговки на рукавах. Очень красивое платье. Когда мы ложились спать на свои раскладушки – кроваток не было, – Эля улучила момент и легла прямо в платьице. Воспитательница не заметила, а то бы изругала Элю.
Я понимала, почему девочка так сделала. И вы понимаете – она просто не хотела снимать такое красивое, такое нарядное платье. Как у принцессы. Ведь всем известно, что принцессы носят розовые фланелевые платьица. И красиво в них ходят и танцуют. В чешках и в розовом платье, как Эля на уроке музыки. Она и сама стала розовая от счастья! Очень красивая. Года четыре нам было тогда.
А потом на прогулке одна девочка взяла и специально толкнула Элю со всей мочи. Прямо в грязь. И все. Платье перепачкалось, порвалось сбоку, под мышкой – такая большая прореха. И грязь… И эта тихая девочка тихо плакала. Все лицо было в грязных потеках, а платочек упал с лысой головы. И злая девочка обзывала Элю: «Довоображалась, лысая воображуля!» Она была дочка воспитательницы. И часто била других детей. Я тоже плакала. Мы же еще маленькие были. Беззащитные перед злом.
Так вот. Когда кто-то нападает на другого, обвиняя в гордыне, и ядовито говорит: «Снимите корону!» – мне сразу эта история вспоминается. В гордыне обвиняют те, кто поражен куда более страшным пороком – завистью. Черной завистью, которая заставляет портить чужое розовое платье. И толкать в грязь «воображулю» просто за то, что она надела розовое фланелевое платьице. И посмела радоваться ему.
Теперь мы давно не маленькие. Но одни так и ходят – в розовом. А другие – в черном. У души тоже есть одежда – и мы ее прекрасно видим. И корону снимать не надо по требованию завистливых; раз они ее видят – значит, она есть на самом деле…
Два человека шли через пустыню
и изнывали от жажды. Два разных по характеру человека в разное время шли по пустыне. И нашли сосуд, издали увидели. Бутылку, скажем. Вот она лежит на песке, а в ней – живительная влага! Каждый бросился к бутылке – но она оказалась пуста. Какое страшное разочарование!
И один от гнева швырнул бутылку о камни. Еще ногой наподдал. Противная бутылка разбилась на сотни осколков. Бесполезная дрянь!
А второй вздохнул и взял бутылку с собой. А потом они нашли родник и попили. И пошли дальше. Но дошел только один – тот, который не выбросил бутылку. Он наполнил ее водой и взял с собой в путь. И эта вода спасла ему жизнь – он по пути пил из бутылки.
Так что особо разбрасываться бутылками и людьми все же не надо. То, что не нужно сейчас, понадобится потом. Во всем есть смысл и польза. И недаром мы нашли что-то на пути – надо хорошенько подумать, зачем мы это нашли или зачем мы кого-то встретили. Потом многое станет ясным. Но пинать и разбивать в гневе то, что нам пока показалось бесполезным, не очень-то умно. Источник может быть впереди. Или какая-то важная ситуация, в которой нам пригодится то, что мы нашли или приобрели: опыт, отношения, знания… Потом все пригодится. И, может быть, спасет жизнь.
Думать о человеке
надо правильно. Профессионально надо думать. Просто думать о человеке – это хорошо. Но есть особенные думы и мысли, которые исцеляют и спасают. Профессиональные.
Замечательный доктор-хирург рассказал вот что: он оперировал девочку со сломанной спиной. Ужасная травма. И девочке всего девять лет. Если операция не даст результатов, ребенок останется парализованным – или погибнет. И врач приложил все свои усилия, чтобы спасти ребенка. Несколько часов он делал операцию. Но врачи не боги все же. И неизвестно было, придет ли в себя ребенок после наркоза. И как прошла операция – неизвестно. И справится ли организм… Но в целом все плохо было. Обойдемся без деталей.
Но доктор без деталей обойтись не мог. Он уехал в свой город – его специально вызывали операцию сделать. Он был светило. И в своем городе он принялся дальше работать – оперировать, спасать жизни людей. Но он за девочку Тасю очень переживал. Вот такой он человек. И по нескольку раз в день звонил в ту больницу, где она лежала. И ее маме звонил. И узнавал все подробности, слушал внимательно – ничего не рекомендовал, потому что все и так делали правильно. Но он просто выпытывал все детали. А потом лежал без сна после операций, детально, в мельчайших подробностях представляя себе позвоночник девочки, все эти сосуды, нервы, капилляры. Сложные медицинские термины мне не повторить, я не хирург; но он интенсивно и детально все представлял и думал именно сложными для нас терминами. И при этом страстно желал, чтобы все заработало. Чтобы все «починилось» правильно. Он не молился за девочку – не умел. А именно профессионально думал и представлял самый лучший исход. Хотя шансов не было! Ему так и сказали коллеги – шансов нет.
