Анджела притихла. Глеб говорил, казалось, не с ней, а с самим собой. Это было немного обидно и даже, пожалуй, страшновато. И как изменить эту ситуацию, она не знала.
К счастью, где-то неподалеку раздавались голоса.
— Слышишь? — Анджела потянула его за руку. — Нас уже ищут. Пошли, а то неудобно, еще подумают чего… В другой раз дорасскажешь — и про отца, и про картинки. Хорошо?
Глеб зябко повел плечами, поднял с пенька помятый пиджак и решительно зашагал на голоса. Но вдруг остановился:
— Ты прости, Анжел, другого раза не будет. Ты лучше этим займись, как его, Гошей из соседней школы. Он-то, я уверен, только счастлив будет.
— Подумаешь, какой! — прошептала девушка ему вслед. — Это мы еще посмотрим, кто будет счастлив. А Гоша… Гоша никуда не денется…
«Счастливая эта Анжелка, — думал Глеб, перескакивая через коряги. — Ей что Боттичелли, что Балотелли — один черт. Лишь бы все от ее новой прически ахнули».
Сухих дров найти не удалось, поэтому разведенный на поляне костер трещал, сыпал искрами и дымил. Пламени же видно почти не было: солнце уже взошло, и спорить с его лучами костру было не по силам.
Глава 11
— Ну что ты переживаешь? — Сергей Валерьевич обнял жену. — Полный город выпускников вперемешку с усиленными нарядами милиции.
— Ну все-то вместе, и Марат Измайлович с ними поехал. А Борис с Аленой в одиночку куда-то… Да еще и телефон он дома забыл.
— Ох, как же мы двадцать лет назад без мобильных жили? Представь, каково нашим родителям было?
— Кстати, о телефонах, — разулыбался стоявший рядом Антон Дмитриевич. — Не хотел говорить, но, Машенька, просто чтоб ты так не нервничала. У Алены есть мобильник, я ей сегодня в честь вручения аттестата зрелости подарил. Вместо того, который…
— Который она потеряла, — перебила его Екатерина Борисовна. — Потеряла, Антош. Давай оставим эту версию. И давайте, что ли, закатимся куда-нибудь, раз у нас дети теперь взрослые? В какой-нибудь симпатичный кабачок… гульнем… как в молодости…
— Кать, тебе именно в кабачок хочется или гульнуть? — уточнил Сергей Валерьевич.
— А что, есть варианты? — удивилась она.
— Ну, ты сказала «как в молодости», я вспомнил, как мы по крышам шастали. У меня как раз ключ от крыши с собой. В смысле, от крыши бизнес-центра, где офис моей конторы. В здании тридцать пять этажей, таких во времена нашей молодости, кажется, и не было. Представляете, какой там рассвет?
— Серега, ты гений! — завопил Антон Дмитриевич. — Поставлю камеру, а после все, что она накрутит, на скорости перепишу. Фильмец получится — закачаешься! «Пробуждение города». Серега, считай, ты только что заработал тысячу баксов.
— За что? Идея твоя, камера твоя, снимать-монтировать ты будешь.
— Зато ключ от крыши у тебя. Да там же еще и охранники, наверное? А тебя, небось, без звука пропустят? Иначе ты и не предлагал бы.
Пропустили их действительно «без звука». Не бесплатно, конечно, но Антон Дмитриевич, услышав названную одним из охранников сумму, только пренебрежительно фыркнул.
— Только костер на крыше не разводите, — пошутил второй, принимая деньги.
— Не, мы только позагорать, — засмеялся Сергей Валерьевич.
— Ночной загар, — подхватила его жена, — самый красивый.
Стулья для импровизированного пикника позаимствовали из офиса Сергея Валерьевича, вместо стола использовали коробку из-под ксерокса. Просветлело меж тем уже не только на востоке — дымчатое предрассветное сияние залило почти полнеба.
— И так сойдет! — хмыкнул Антон Дмитриевич, закрепляя видеокамеру на штативе. — Все равно полный рассвет мало кто из моих коллег заснять способен. Это ж во сколько проснуться надо! Да вы не смотрите на меня, стол пока сервируйте, я сейчас… У меня еще и подарочек приготовлен…
Устроившись за импровизированным столом, он полез в свою — казалось, бездонную — сумку.
— Для тебя, Сергей!
Тот удивленно вскинул брови. Антон Дмитриевич регулярно привозил ему из своих заграничных вояжей любопытные компьютерные девайсы. Но сейчас из недр сумки появилась канцелярская папка — старая, порядком потрепанная и довольно объемистая.
— Пятый отдел, четвертое управление комитета… — негромко прочел Сергей Валерьевич, открыв пыльную обложку. — Дело номер девятнадцать ноль семь, дробь девятнадцать пятьдесят девять, индекс ГГ. Козырев Сергей Валерьевич… Где ты это взял?
Мария Петровна взяла его за руку:
— Сереж, не задавай глупых вопросов.
— Если скажу, что украл, поверишь? — Антон Дмитриевич лихо, по-гусарски опрокинул в себя рюмку.
— Ну… — протянул Козырев. — А если серьезно?
— Ну так и я серьезно, — усмехнулся Костин. — Предваряя восхищенные вздохи присутствующих, скажу честно: спецопераций по захвату архивных документов я проводить не умею. Даже и в голову ничего подобного не приходило. Чистый случай и изрядное везение.
— Как ты вообще в их архив попал? И мне не говорил… — Екатерина Борисовна покачала головой, как бы удивляясь не столько невероятной добыче, сколько тому, что муж чем-то с ней не поделился.
— Да к слову не пришлось, не сердись, — тот улыбнулся. — Приехали наши белогвардейцы престарелые. Точнее, уже потомки белогвардейцев — дети, парочка внуков, еще кто-то. Чего-то они там подарили всяким фондам и музеям — документы, автографы великих, рисунки, даже вроде дневники чьи-то, я особо не в курсе. Ну, власти наши к прибывшим со всем почтением — еще бы, такие дары. И тут один из гостей, который не только потомок, а еще и бизнесмен не из мелких, просит: нельзя ли мне несколько дел моих родственников, вашими товарищами в застенки брошенных, посмотреть? Они уж реабилитированы давно, но что там с ними было — туман. Ну, отказать вроде неудобно, разрешили. И меня с ним отправили — репортаж сделать. Как наши органы открыты для контакта, всем готовы все показать, никаких темных страниц прошлого не скрывают. И начали мы с этим дядей по архиву ходить. Ну, не то чтобы прогуливаться, но хранилище гигантское, пока до его родственников доберешься, подметки стопчешь. Девушка, которую нам в сопровождающие выдали, вроде и прямо к нужному месту ведет, но остановиться, на вопросы ответить не возражает. Я помалкиваю, только стеллажи да коридоры щелкаю — атмосферу передать пытаюсь. Камеру у меня, правда, на выходе проверили — чего я там нащелкал. Но скучно мне стало еще по дороге, никакой, если честно, особой атмосферы, архив и архив. А мы уже практически на месте, только девушка вдруг в растерянность впала. Чего-то там на месте не оказалось, бумаг-то — километры и километры. И вот пока она у кого-то по телефону выясняла, где чего искать, до меня дошло, что организация хоть и серьезная, а русская привычка к бардаку неистребима. Ну и про тебя вспомнил. А чего бы, думаю, не попытаться…
Мария Петровна недоверчиво покачала головой:
