Какого хрена?
Оказалось, что просто Джин с одним голливудским кинопродюсером заключил сделку: если этот парень предоставит для записи бэк-вокала на песне KISS своих детишек и их друзей, то Джин по блату получает от этого парня какую-то роль в кино.
Ты чо, блин, прикалываешься?
Я дико разозлился. И не только потому, что Джин не спросил моего согласия. А потому, что наш альбом он продавал, как сутенер проститутку, для своей личной пользы. Меня просто оскорбило, что он пытается получать роли в кино таким вот путем. Я, кстати, сам брал уроки актерского мастерства еще задолго до того, как Джину пришла идея втереться в кино. Мало того, он сам мне говорил, что актерство ему совсем не интересно. Мне казалось, что путь в актеры понятен: учишься играть, потом ходишь на кастинги, чтобы получить роль. Это вот и есть «правильный» путь, настоящий. Но Джин придумал другой способ: втираться, подхалимничать, искать блат.
Если идешь за слоном, то в конце концов все равно будешь убирать его говно.
1982 год, жизнь в таблоидах. Дарю
Свободное время я проводил в Лос-Анджелес с Донной Диксон. Я отчасти потому столько вкладывал в Донну, что она все еще держала меня на расстоянии вытянутой руки, вне зависимости от той степени близости, что у нас сложилась. Это еще больше усиливало мою вечную склонность видеть отношения как сложную проблему, которую надо решить. И хотя мы были вместе, чего-то не хватало, и я все пытался постичь, чего же именно. Красота Донны меня пленила, я поставил ее на пьедестал, а пьедестал обычно для женщины быстро становится самым скучным и несексуальным местом, на котором она могла оказаться. Хотя папа мой, несомненно, одобрил бы.
Закончив Creatures, я потом остаток года курсировал между Лос-Анджелесом и Нью-Йорком, чтобы встречаться с Донной. Она тоже часто приезжала в Нью-Йорк, жила у меня. После того, как ее «Закадычных друзей» закрыли, она попробовалась в фильм под названием «Доктор Детройт». После прослушивания она сказал мне, что звезда этого фильма, Дэн Эйкройд — настоящий гений. Я решил, что это преувеличение.
Донна искала нового финансового консультанта, и я познакомил ее с Хауардом Марксом. Хауард отрастил брюхо, поэтому брюки застегивал под свисающим животом, носил их с подтяжками. В день, когда мы пришли к нему в офис, он, наверное, выпил уже несколько крепких напитков, что не редкость для него. Мы приехали и застали его за ланчем. Донне он прочитал длинную лекцию о том, что надо откладывать деньги на будущее и как важно финансовое планирование, после чего встал и с подносом с остатками еды и грязными салфетками в руках пошел в другой угол кабинета. Вставал из-за стола он медленно, и я заметил, что подтяжки его болтаются внизу. Наверное, он, пока сидел за столом, сбросил их с плеч. Когда он пошел по комнате, брюки начали сползать вниз и наконец упали на пол.
Хауард поглядел вниз, отшвырнул свой поднос и заорал: «О господи!!!»
«Это нормально?» — спросила меня Донна.
Роль в «Докторе Детройте» она получила. Я летал к ней в Чикаго, где она снималась. Подарил там колечко с бриллиантом. Я не называл его кольцом для помолвки. В отношениях наших начался застой; нам обоим чего-то не хватало. Но терять ее я не хотел, и я не хотел, чтобы она меня оставила.
Иногда Донна пропадала с радаров на пару дней — не звонила, не показывалась. В Нью-Йорке она жила у меня, и перед Рождеством я в стенном шкафу обнаружил новую меховую шубу. Она сказала, что это шуба из реквизита каких-то ее съемок. Вскоре она ошарашила меня заявлением, что она-де никогда не бывает наедине с собой и что ей нужно личное пространство. Я сказал ей, что не хочу быть у нее одним из, и делить ее ни с кем не хочу. Хотя уже накопилось множество вопросов, а дистанция между нами увеличивалась, тему эту мы слили и какое-то время не поднимали.
А потом среди ее вещей я заметил маленькую маечку с принтом «Martha’s Vineyard» на груди. (Мартас-Винъярд, остров у штата Массачусетс. — Прим. пер.). Мартас-Винъярд? Когда это она туда ездила? Она могла объяснить свои исчезновения — ну, типа. А я и сам не задавал много вопросов, потому что не был уверен, что хочу знать правду. И в любом случае, если кто-то вел себя неосмотрительно или нечестно, то это только усиливало мои мысли о себе.
Вот что я заслуживаю.
Если б я только мог ей понравиться…
40
KISS сняли видео на «I Love It Loud» с участием Эйса. Для продвижения альбома Creatures of the Night в Европе Эйс отправился туда с нами, чтобы там на всяких съемках сыграть под фанеру. Он был очень хрупким, и в Европе мне признался: «Я на грани нервного срыва. Больше не могу этим заниматься».
Когда мы вернулись в Штаты, все с ним закончилось. Эйс ушел навсегда.
Эйс, Питер, Билл Окоин — все ушли. Вокруг нас люди падали, как мухи дохлые. Нил Богарт умер от рака — в то время, когда мы писали Creatures; хотя он к нашей рекорд-компании больше не имел отношения, его кончина оборвала еще одну связь с нашим прошлым. Один из первых моих знакомых, умерших, как я знал, от СПИДа, — Ричард Мониер, недавно наш тур-менеджер и один из моих самых близких друзей. А Уолли Мейровиц, один из наших букинг-агентов в Нью-Йорке и тоже большой друг, умер от смеси бухла с барбитуратами.
Куда все ушли?
Джин явно двинулся на Голливуде и на группу тратил все меньше времени. В своем неподражаемом корыстно-пренебрежительном стиле он говаривал: «Ну, Пол-то хочет быть только рок-звездой. Мне же в жизни хочется гораздо большего».
Я не понимал, почему все прыгают с корабля. Мы ведь все еще KISS! А я все еще видел в группе свой спасательный плот.
КУДА ВСЕ УШЛИ?
На 27 декабря 1982 года было запланировано начало тура, а постоянной замены Эйсу у нас все еще не было. Про Винни я с самого начала понял, что он в группе не приживется. Про него еще слухи пошли грязные, что он-де ворует аппаратуру с репбазы. Но никого другого на горизонте не было. Когда решили пригласить Винни, я сказал Джину: «Заявляю для протокола: это негодное решение».
Поскольку тур Creatures мы начинали после нескольких финансовых катастроф, то затянули ремни, и Винни остался без «Порше».
Винни, когда получил у нас место, решил взять псевдоним Мик Фери. Да почему ж все любят какие-то мультяшные имена? Я на него просто посмотрел выразительно: ты это серьезно? Сошлись на псевдониме Винни Винсент. Поиграв со всякими вариантами грима, я нарисовал ему египетский символ анх.
Что касается знания гитары и мастерства игры на ней, Винни был совершенно потрясающим. Я уже сочинял в соавторстве с ним, слышал, как он поет и играет, и понимал масштаб его таланта. Проблема заключалась в том, что он чувствовал, что играть и когда, но контролировать себя он не умел. Его игра — как рвота: просто выплескивается. Он все старался показать, как быстро может играть, сколько нот в секунду, но ничего не продумывал. В туре эта проблема усугубилась.
