Я глубоко убежден, что место за национальным парком Кобук-Валли поразит мое воображение. Думаю, там гораздо больше неосвоенных участков, чем можно представить. Отсюда я вижу лишь бесчисленные мили неизведанной земли. Время от времени там проезжают снегоходы, направляющиеся в деревни, расположенные вдоль берега Кобука, но если я не буду следовать их маршруту, то останусь совершенно один. Меня очень привлекает возможность провести там четыре месяца, странствуя по рекам и горам. При этом, чтобы продолжить путь, я должен встретиться с братьями в Анактувук-Пасс 26 мая. Мне придется преодолеть пешком огромное расстояние. Реки и горы, которые я сейчас разглядываю, не изображены на карте. Но на севере я вижу несколько известных рек — Китлик, Ни-кок, Салмон и Тутуксук, горы Акиак и многие другие, не имеющие названий. А за ними простираются иные реки, далекие и неизвестные.
Трогаемся в путь. Мы идем по холмам, спускаемся к реке в том месте, где течение снова становится прямым. Затем направляемся на восток. Здесь река покрыта глыбами снега, что весьма затрудняет наш путь. Собаки просто рвутся вперед. Мы замечаем волчьи следы размером с блюдце. Кажется, волки шли по следу лосей. На снегу я вижу помет с частицами меха. Почувствовав запах волка, собаки становятся более радостными. Я позволяю им натянуть веревки до предела: все равно нам нужно пройти здесь как можно скорее. Пару минут они бегут настолько быстро, что мне приходится воспользоваться лыжными палками. Я даже чуть-чуть подпрыгиваю и наклоняюсь: чувствую напряжение в бедрах и во всем теле. Тут дорогу перебегает заяц, и собаки и вовсе приходят в полный восторг. Вспоминаю о рыси, которую я слышал несколько ночей назад. Интересно, удалось ли ей кого-нибудь поймать?
Вскоре я вижу лося. Слава Богу, волка рядом с ним нет. Лось стоит неподалеку от реки в глубоком снегу. Не представляю, как волки могли передвигаться по такому глубокому снегу. Лоси очень осторожно передвигаются по льду. Если они сомневаются в его прочности, то предпочитают обойти опасный участок стороной. Они скорее сделают большой крюк, нежели позволят себе рискнуть. В отличие от лосей волки не боятся льда, а медведи гризли так и вовсе не ведают страха. Более того, покрытые льдом реки и озера довольно часто встречаются на их пути, даже в мае. Они обязательно проверяют треснувший лед, но все равно идут вперед, ни в коем случае не меняя изначально выбранного направления. Медведи могут двигаться вплавь, при необходимости забираясь на льдины. Для этого им вовсе не нужно прикладывать сверхусилий. Если лед продолжает ломаться, они спокойно плывут и карабкаются на льдины, и так до тех пор, пока они не достигнут своей цели. В том месте, где рельеф местности очень сложный, медведи понимают, что идти прямо, не обращая внимания ни на какие препятствия, будет лучше, чем искать обходной путь. Думаю, в ближайшие дни у меня появится отличная возможность узнать медвежьи повадки. Я буду изучать их следы.
На другой день мы идем вдоль реки по следам, оставленным снегоходами. Прошлой ночью выпал снег, землю припорошило, и шумные машины уложили землю ледяными комьями. Такое впечатление, будто я еду по полю для гольфа. Но тем не менее так все равно намного легче, чем идти по свежему снегу без какой-либо лыжни. Мы подъезжаем к приречью Анион Портэйдж. Здесь только одна дорога, ведущая к деревне Амблер. Нефритовые горы устремляются ввысь на севере. Я прекрасно вижу их, даже продолжая идти на лыжах. Одна за другой появляются пять или шесть вершин, которые аккуратно выстраиваются в ряд. Они крутые, покрыты льдом, с коричневыми скалистыми хребтами и четко очерченными углами. Вообще эти горы очень напоминают Гималайские, за единственным исключением — они намного ниже. Иногда, засмотревшись на них, я забываю о дороге и спотыкаюсь на неровном снегу.
По времени мы идем очень хорошо. Поскольку мы подошли к Амблеру довольно поздно, я принимаю решение устроить привал в трех милях от него. Мне вновь нужно выкопать довольно глубокую яму, чтобы установить палатку. В качестве лопатки я использую голубые пластиковые сани, так как настоящую лопатку сломал еще несколько дней назад. Глубина ямы — около трех футов. Чтобы выкопать ее, мне понадобилось около часа. Пришлось копать аж до самой земли, потому что снег сухой и рассыпчатый, и его невозможно утрамбовать. Солнышко садится, температура воздуха начинает падать, и собаки ждут не дождутся, когда же я наконец закончу.
14 апреля 2007 года, 3,5 мили от Амблера
Наконец, пробираясь сквозь густые заросли хвойных деревьев, мы постепенно приближаемся к Амблеру. Собаки очень спешат. Они бегут с такой скоростью, что я даже несколько раз падаю на крутых поворотах. На особо опасных участках я снимаю лыжи и иду спиной вперед. Изо всех сил натягиваю веревки. Приходится все время следить, чтобы собаки шли рядом и не опережали меня. Поначалу делать это было очень трудно — собаки все время порывались убежать, словно понимая, что я пытаюсь ограничить их свободу. Но на отвесных склонах они наконец поняли, что мне от них нужно и как себя вести.
Но вот поверхность земли снова становится ровной и гладкой. Я немножко ослабляю хватку. Мои верные спутники, словно ветер, несутся вперед. Они чувствуют, что наступает новый этап нашего путешествия. После столь долгого пребывания в лесу, собаки радуются скорому прибытию в деревню, как радовались бы и люди. Не дойдя до деревни около двух миль и оказавшись около мусорной свалки, я понимаю, что, должно быть, ошибся на повороте. Это очень жестокое разочарование. Кажется, будто земля уходит из-под ног. Свалка просто огромная. До меня доносятся весьма неприятные запахи протухших и сгнивших остатков пищи. Приходится натянуть на нос вязаный подшлемник. Видимо, недавно кто-то сжег большое количество мусора, тлеющие остатки которого источают ужасно неприятный «аромат». Противный едкий зловонный дым обвевает мое лицо, и до меня доносятся запахи испорченных продуктов. Кажется просто невероятным, что в такой крошечной деревушке может быть так много мусора. Это наводит меня на мысли о том, насколько же велика простирающаяся вдоль горных вершин свалка в моем собственном городе. Я вижу старые холодильники, детали компьютеров и автомобилей, совершенно неузнаваемые куски стали, каминные решетки, изношенные передники, потертые канаты, разобранные шкафы, сломанные кухонные стулья, продырявленные ведра, груды пластиковых упаковок, пищевые контейнеры и много-много одноразовой посуды, от которой люди избавляются в первую очередь.
Чтобы выйти на главную дорогу, я меняю направление и ухожу прочь от свалки. Еду на лыжах через березовую рощу и хвойный лес. На еловых ветвях замечаю капельки воды — становится заметно теплее. Спустившись с холмов, мы постепенно выходим на нужную нам тропинку. Дыхание собак учащается: чем ближе мы к городу, тем больше в воздухе новых, незнакомых им запахов. Чтобы чуть-чуть успокоить их, мне приходится немного притормозить. А вообще мы передвигаемся со скоростью около десяти миль в час. Для этого я увеличиваю шаг и при этом ставлю лыжи как можно ближе друг к другу, так, что они почти соприкасаются. Затем внутренней стороной стопы я делаю движение, как будто жму на тормоз. Этот изощренный маневр, в конце концов, помогает остановить собак. Мне понадобилось несколько попыток. При этом еще пришлось несколько раз крикнуть: «стоп». Сегодня воскресенье, и магазин наверняка закрыт. Однако я все равно внимательно изучаю объявление, которое висит на двери, чтобы выяснить, когда он откроется. Затем продолжаю свой путь и пытаюсь отыскать почту, чтобы прийти туда завтра за своей посылкой. Далее мы держим путь к реке, там, недалеко от главного порта, я и разбиваю палатку.
