Выступивший с большой речью государственный контролер Дмитрий Мартынович Сольский аргументированно защищал предложения Лорис-Меликова.
В заключение Сольский заметил, что Победоносцев «представил в самых мрачных красках весь ужас нынешнего положения. Но дальше этого он не пошел. Он раскритиковал все, но сам не предложил ничего… Константин Петрович справедливо сказал, что во времена, подобные настоящим, нужно действовать. Нам предложен план действий. Если он не хорош, то нужно заменить его другим; но ограничиваться одною критикою и оставаться неподвижным — невозможно».
Взявший затем слово министр путей сообщения Константин Николаевич Посьет выразил свое мнение о предложении министра внутренних дел Лорис-Меликова. Оно было отрицательным.
Принявшие участие далее в обсуждении министр народного просвещения Андрей Александрович Сабуров, министр юстиции Дмитрий Николаевич Набоков, великие князья Константин Николаевич и Владимир Александрович высказались за обсуждаемое предложение.
Главноуправляющий Вторым отделением Собственной Его Императорского величества канцелярии князь Сергей Николаевич Урусов, принц Александр Петрович Ольденбургский и министр государственных имуществ князь Андрей Александрович Ливен высказались довольно неопределенно и предложили еще раз обсудить рассматриваемый проект Лорис-Меликова в Комитете министров.
Граф Сергей Григорьевич Строганов незадолго до закрытия совещания заявил, что также не возражал бы против пересмотра в Комитете министров.
Председатель же департамента законов князь Сергей Николаевич Урусов, уточняя свое предложение, посоветовал обсудить проект Лорис-Меликова сначала не в Комитете министров, а в небольшой комиссии из лиц, назначенных государем.
Александр III, так и не высказавший своего мнения относительно проекта Лорис-Меликова, дал согласие назначить комиссию.
Все понимали, что император занял выжидательную позицию.
Ультиматум
Предложения о том, что делать новому императору, продолжали поступать отовсюду. Самые невероятные, самые разнообразные, порой просто нелепые. Но одно из них выходило за все рамки нравственных норм. Убийцы отца отправили его сыну манифест. Письмо с манифестом исполнительного комитета «Народной воли» легло на стол императора 12 марта. Адресованное Александру III, оно было опущено в почтовый ящик, находившийся у здания городской думы на Невском проспекте. Одновременно текст письма был отпечатан в нелегальной типографии «Народной воли» тиражом около тринадцати тысяч экземпляров.
Обращение к Александру III содержало политическую программу-минимум партии «Народная воля». Как потом выяснилось, в основу «Письма исполнительного комитета Александру III» был положен текст Л. А. Тихомирова с незначительной стилистической правкой публициста Н. К. Михайловского.
Текст манифеста был таков:
«Ваше величество! Вполне понимая то тягостное настроение, которое вы испытываете в настоящие минуты, исполнительный комитет не считает, однако, себя вправе поддаваться чувству естественной деликатности, требующей, может быть, для нижеследующего объяснения выждать некоторое время. Есть нечто высшее, чем самые законные чувства человека: это долг перед родной страной, долг, которому гражданин принужден жертвовать и собой, и своими чувствами, и даже чувствами других людей. Повинуясь этой всесильной обязанности, мы решаемся обратиться к вам немедленно, ничего не выжидая, так как не ждет тот исторический процесс, который грозит нам в будущем реками крови и самыми тяжелыми потрясениями.
Кровавая трагедия, разыгравшаяся на Екатерининском канале, не была случайностью и ни для кого не была неожиданной. После всего, происшедшего в течение последнего десятилетия, она являлась совершенно неизбежной, и в этом ее глубокий смысл, который обязан понять человек, поставленный судьбою во главе правительственной власти. Объяснять подобные факты злоумышлением отдельных личностей или хотя бы «шайки» — может только человек, совершенно неспособный анализировать жизнь народов.
В течение целых 10 лет мы видим, как у нас, несмотря на самые строгие преследования, несмотря на то, что правительство покойного императора жертвовало всем — свободой, интересами всех классов, интересами промышленности и даже собственным достоинством — безусловно всем жертвовало для подавления революционного движения, оно все-таки упорно разрасталось, привлекая к себе лучшие элементы страны, самых энергичных и самоотверженных людей России, и вот уже три года вступило в отчаянную, партизанскую войну с правительством. Вы знаете, ваше величество, что правительство покойного императора нельзя обвинить в недостатке энергии. У вас вешали и правого и виноватого, тюрьмы и отдаленные губернии переполнялись ссыльными. Целые десятки так называемых «вожаков» переловлены, перевешаны: они гибли с мужеством и спокойствием мучеников, но движение не прекращалось, оно безостановочно росло и крепло. Да, ваше величество, революционное движение не такое дело, которое зависит от отдельных личностей. Это процесс народного организма, и виселицы, воздвигаемые для наиболее энергичных выразителей этого процесса, так же бессильны спасти отживающий порядок, как крестная смерть Спасителя не спасла развратившийся античный мир от торжества реформирующего христианства.
Правительство, конечно, может еще переломить и перевешать многое множество отдельных личностей. Оно может разрушить множество отдельных революционных групп. Допустим, что оно разрушит даже самые серьезные из существующих революционных организаций. Но ведь все это нисколько не изменит положения вещей. Революционеров создают обстоятельства, всеобщее неудовольствие народа, стремление России к новым общественным формам. Весь народ истребить нельзя, нельзя уничтожить его недовольство посредством репрессалий: неудовольствие, напротив, растет от этого. Поэтому на смену истребляемых постоянно выдвигаются из народа все в большем количестве новые личности, еще более озлобленные, еще более энергичные. Эти личности в интересах борьбы, разумеется, организуются, имея уже готовый опыт своих предшественников; поэтому революционная организация с течением времени должна усиливаться и количественно, и качественно. Это мы видим в действительности за последние 10 лет.
Какую пользу принесла гибель долгушинцев, чайковцев, деятелей 74 года? На смену их выступили гораздо более решительные народники. Страшные правительственные репрессалии вызвали затем на сцену террористов 78–79 гг. Напрасно правительство истребляло Ковальских, Дубровиных, Осинских, Лизогубов. Напрасно оно разрушало десятки революционных кружков. Из этих несовершенных организаций, путем естественного подбора, вырабатываются только более крепкие формы. Появляется, наконец, исполнительный комитет, с которым правительство до сих пор не в состоянии справиться.
Окидывая беспристрастным взглядом пережитое нами тяжелое десятилетие, можно безошибочно предсказать дальнейший ход движения, если только политика правительства не изменится. Движение должно расти, увеличиваться, факты террористического характера повторятся все более обостренно; революционная организация будет выдвигать на место истребляемых групп все более и более совершенные, крепкие формы. Общее количество недовольных в стране между тем увеличивается; доверие к правительству в народе должно все более падать, мысль о революции, о ее возможности и неизбежности — все прочнее будет развиваться в России. Страшный взрыв, кровавая перетасовка, судорожное революционное потрясение всей России завершит этот процесс разрушения старого порядка.
