Мама сидела в телеге, глядя вдаль, а я, проводив взглядом стены города, смотрела на нее, и мечтала стать такой же сильной и способной пожертвовать чем-то очень дорогим ради семьи.
Глупая девочка, тогда я понятия не имела, что мечты имеют привычку сбываться!
Неправильные мечты, недосказанные, не сформулированные полностью, недодуманные, непродуманные, спонтанные.
Вот как моя.
Да, довольно скоро я поняла это, но… пока же телеги торговцев катились по темной унылой дороге, а я мечтала.
Мечтала быть смелой, отчаянной, мечтала о светлой, спокойной жизни на новом месте без стариков-извращенцев, о новых друзьях. В то время мне даже ребята старше на восемь-десять лет казались взрослыми, а Кайл был на добрый десяток лет старше моего отца. Хотя сейчас я понимаю, что пятьдесят — это и для простого человека не старость, не говоря о корри, но до сих пор мысленно называю бывшего папиного работодателя не иначе как извращенцем.
Из-за него мы вынуждены были сорваться в ночь, и ехать неизвестно куда. Лишь бы дальше, лишь бы скорее, и лишь бы никто не выдал. Мы не знали, станет ли он разыскивать нас, но папа все равно дополнительно заплатил торговцам за молчание, да и сошли мы на распутье, чтобы торговцы, если и захотели сказать где мы, а не смогли.
Помню, как мы втроем плелись по незнакомой местности, уставшие, или скорее измотанные, шустро прячась в придорожный лес, едва заслышав какое-то движение на дороге. Но погони не было, и на второй день пряток и перебежек мы немного расслабились, и зашли в ближайшее поселение, чтобы поесть нормально. Продукты, которые взяли с собой, заканчивались, да и не были уже свежими, к тому же, хотелось выспаться на кровати, а не на ветках в лесу.
Свою ошибку мы поняли практически моментально. Стоило только зайти в трактир, как внимание всех, кто там был, мгновенно приклеилось ко мне и маме. Мы были с дороги, пыльными и уставшими, но мужчин, которые нагло ухмылялись при взгляде на нас, не смущало ни это, ни то, что с нами был папа.
Его-то они и недооценили. Этой же ночью папа устроил нам всем побег, да еще в качестве морального ущерба мы прихватили с собой трех лошадей.
Стыдно не было. Было страшно, что нас догонят, на этот раз точно догонят, и тогда все! Ни от моей, ни от маминой чести не останется даже воспоминаний, а папа, наверняка, поплатится жизнью. Он-то никому из тех мужиков не приглянулся.
Мы гнали лошадей, практически не разбирая дороги, мелькали то степь, то лес, и расслабились только когда ночная прохлада сменилась дневной жарой. Животным нужно было отдохнуть, да и мы без привычки устали. Я не чувствовала ничего ниже ключиц, и просто упала в руки отцу, когда он помогал спешиться. Мама тоже выглядела не так грациозно, как обычно, слезая с лошади.
— Немного отдохнем, — сказал отец, — а то придется лошадей на себе тащить.
Мы согласились, да и близкий ручей, уже поманивший своим звоном лошадей, буквально звал и нас освежиться.
— Ладно, — сдался отец на мои просьбы окунуться, — но только быстро. Боюсь, как бы и здесь хватких мужиков не оказалось. Что-то их развелось в последнее время.
— Досталось тебе из-за нас, — усмехнулась мама, обнимая отца.
— Просто все завидуют красоте, которая меня окружает, — отшутился отец, но выглядел он действительно сильно уставшим.
И словно немного постарел за эти несколько дней. Никогда не замечала у него морщинок на лбу, а тут вдруг заметила — сразу две, и такие глубокие, а еще в уголках карих глаз, когда он начинал хмуриться.
— Может, нас не найдут? — спросила я отца. — Отпустим лошадей, и пойдем дальше?
— Без лошадей далеко не уйдем, — вздохнул отец. — Придется еще немного побыть ворами. Выбора нет. И потом, это малая плата за то, что они хотели сделать. Теперь бы решить, куда двигаться дальше. Вот отдохнем немного и подумаем. Иди, купайся, Керрая.
— Ага!
Порывисто обняв отца, я с радостью бросилась к ручью, и только скинула с себя платье и потянула за подол длинную и некогда белую сорочку, как услышала откуда-то сверху насмешливое:
— Ну-ка, ну-ка! Что у нас здесь?
Я вскрикнула и схватилась за платье, пытаясь прикрыться, а сверху издевательски расхохотались. А потом одновременно подбежал отец и с огромного камня спрыгнул поджарый темноволосый парень.
— Вы кто такие?! — строго спросил парень, пока я, прячась за спину отца, спешно облачалась обратно в платье.
Говорил он тоном хозяина, надменно и с каким-то вызовом, словно имел право задавать такие вопросы. И мне это ужасно не понравилось. Одевшись, я вышла из-за спины отца и, стараясь подражать тону парня, спросила, вздернув подбородок:
— А ты-то сам кто такой?
Парень усмехнулся, отвел взгляд от отца, попытавшегося снова спрятать меня, и представился:
— Я? Кайл. И так, чтобы больше не было тупых вопросов, — племянник лэрда Аррона, хозяина земель, на которых пьют воду ваши ворованные лошади!
Не знаю, чего больше ожидал парень — шока, страха или смущения, но у меня невольно сжались в кулаки пальцы, едва я услышала его имя.
— Кайл! — выплюнула я с ненавистью, и глянула в серые глаза парня, ярко сверкнувшие мне в ответ.
— Оборотень, — пробормотала мама, вцепившись в руку отца.
— Верно, — парень с не меньшим чувством неприятия продолжал смотреть на меня, пристально наблюдая за реакцией. — Лев-оборотень.
Наверное, он все-таки обратил внимание, что моими эмоциями были вовсе не страх или восхищение, потому его челюсти сжались, короткие волосы стали дыбом, а глаза сверкнули ярче прежнего.
Лев готовился к атаке?
Папа сделал шаг вперед, а нас попытался оттолкнуть — наверняка, чтобы бежали, оставили его одного разбираться. Но и мама, и я, лишь сильнее вцепились в него. Не оставим, не сможем!
— Полегче, Кайл, — из-за огромного камня, похожего на кусок обвалившейся скалы, вышел еще один темноволосый парень. — Девчонку уже совсем запугал.
Кайл с усмешкой прошелся взглядом по моим давно не мытым волосам, потемневшему от пыли и усталости лицу, по несвежему платью с остатками лесной зелени, по туфелькам, носки которых не были готовы к свалившимся на них испытаниям. А взгляд его не скрывал удивления, мол, и где здесь девчонка?! О ком вообще речь?
Чувствуя, что краснею, я выше вздернула подбородок и так же медленно прошлась взглядом по Кайлу. Ничего особенного: лет на пять старше меня, одет просто — обычные черные штаны чуть закатаны, видимо, чтобы удобней было бродить у ручья, клетчатая рубашка расстегнута, на шее на простой веревке болтается связка из каких-то клыков, ноги босые, а короткие волосы торчат во все стороны, словно у шокированного ежа. Лицо худое, даже изможденное, как после болезни, и вообще, я не считала, что его желтоватый оттенок лица смотрится лучше моего серого! А тонкие губы парня были так сильно сжаты, что вместо рта — одна линия, щеки впалые — в общем, решила я: он сам не эталон элегантности и красоты, чтобы с такой неприязнью смотреть на меня!
