1
Аврора
Из-за стены долетает рев разогревающихся двигателей, сигнализирующий о начале действа, а все, о чем я могу думать в этот момент: как я хочу в туалет и как ненавижу парочку, которая в течение двадцати минут нагло и громко совокупляется в единственной уборной, находящейся в здании.
— Эй! — в тысячный раз молочу кулаком в деревянную дверь. — Попробуй для разнообразия не называть ее шлюхой. Назови пупсиком, зайкой, сладкой киской… Может, тогда она, наконец, кончит и вы освободите туалет.
Ответом мне становится протяжный женский стон и звук звонкого шлепка. Надеюсь, по заднице. Не хотелось бы думать, что трахающийся тип за стенкой лупит музыкальную мадам по лицу.
Через пару минут оханья и придыхания, наконец, стихают, сменяюсь звуком льющейся воды и вибрацией разговора: восторженный женский голос перемежается с грубым мужским. Кажется, дамочка пытается всучить мистеру «Сделай-мне-больно» номер своего телефона. Спорю, он его не возьмет. Знаю такой тип мужчин не понаслышке. Мой старший брат из их похотливой стаи: сношает все, что может произнести «Классная тачка» и «Мне есть восемнадцать». Я очень люблю Эрика, но с такими парнями, как он, заводить отношений никогда бы не стала. Сидишь ты, значит, дома, в красивом белье и с бразильской эпиляцией, запекаешь его любимую курицу по-милански, а он в это время в своей машине другую курицу жарит. По-американски. С соусом «Глубже и еще». Нет уж, увольте.
Когда раздается скрежет отпирающегося замка, мой мочевой пузырь уже готов разрыдаться от счастья. Дверь с треском распахивается и из влажного туалетного воздуха обиженной тучей вылетает загорелая копия Беллы Торн, правда, без намека на прыщи. Обливает меня фунтами недовольства, словно это по моей вине она битых полчаса не могла помочиться и, стуча готическими каблучищами, уносится в коридор.
— Шорты целы? — раздается насмешливый голос рядом с моим затылком.
Оу, не иначе ведущий порноактер мюзикла «Туалетная симфония» пожаловал.
Развернувшись, собираюсь отпустить колкость по поводу неподобающих интимных утех, и каменею на месте. Непослушные выгоревшие волосы, немного крупноватая челюсть, поросшая двухнедельной щетиной, пронзительные зеленые глаза и широкие плечи, обтянутые спортивным комбинезоном. Хейден, чтоб меня, Гаррисон, звезда мирового авторалли, любимец женщин и папарацци, не сходящий с рекламных плакатов средств для бритья и шампуней. Стоит передо мной собственной персоной, демонстрируя кристальной белизны оскал. Ах да, он же и еще зубную пасту рекламирует.
А пока я подбираю слова, чтобы поприветствовать мега-звезду, ради которой, собственно, и позволила Джоан затащить меня на сегодняшние гонки, туалетный маньяк наклоняется ближе, так что я улавливаю аромат жевательной резинки, которую он небрежно гоняет во рту.
— К сведению, та девушка кончила дважды, так что твои крикливые советы были совсем не актуальны, — Склонив голову набок, нарочито медленно оглядывает меня, задерживаясь на надписи на моей груди. — Котенок.
И дернул же меня черт надеть футболку Hello Kitty.
— Но вообще я люблю громких девушек, секс с ними интереснее. — как ни в чем не бывало продолжает мужчина, недвусмысленно изучая меня глазами. — И что очень кстати, ты мне нравишься. Гонка стартует через полчаса, но, думаю, мы успеем управиться. — подмигнув, протягивает руку и заправляет безвольно повисшую прядь мне за ухо. — Что скажешь, Котенок? Туалет все еще свободен. Могу назвать тебя сладкой киской, раз уж тебе так нравится.
От такой наглости я моментально выхожу из ступора. Вот урод. Даром что красавчик. Всерьез полагает, что стоит ему поманить пальцем, любая женская особь будет счастлива раздвинуть перед ним ноги. Голливудская внешность, слава Шумахера и чудовищное самомнение.
— Ты не в моем вкусе, Бычок. — натягивая на лицо диабетическую улыбку, как бы ненароком касаюсь пальцем нашивки его гоночного комбинезона. (Red Bull — перев. Красный Бык, распространенная эмблема на раллийных униформах. — прим. автора). — А туалеты я использую исключительно по назначению и тщательно мою после них руки. Кто знает, какую заразу можно там подцепить. И к слову, твоя партнерша так неубедительно стонала, что я сильно сомневаюсь, что тебе есть чем меня удивить.
Здесь, я конечно, покривила душой, — стонала рыжая по-оперному, но надо же как-то сбить спесь с этого звездного олуха. Вот у него уже и челюсть слегка вниз отвалилась. Неплохо, Аврора.
В зеленых глазах покорителя трассы начинают пузыриться гнев и изумление. Не ожидал, что его титулованный пенис отвергнет простая двадцатиоднолетняя девчонка. Поправочка. Красивая и знающая себе цену девчонка. Хах. Выкуси, Хейден Гаррисон.
Кадык на его шее дергается, после чего удивленное негодование гаснет, возвращая очаровательного плейбоя, обожаемого публикой и мировыми СМИ.
— Уверен, ты бы стонала подо мной убедительнее, Котенок. — говорит почти ласково. — Но уговаривать я тебя не стану. Воспользуйся туалетом по назначению, а то я волнуюсь за сохранность твоих милых шортиков.
— Мои шорты последнее, что должно тебя беспокоить, Бычок. — огрызаюсь больше для того, чтобы не выдать смущения. Все-таки этот говнюк привлекателен, а я, откуда не посмотри, девушка, и мне не чуждо краснеть от скабрезностей.
Задрав нос, обхожу улыбающегося мачо, с достоинством английской леди внося свой переполненный мочевой пузырь в двери туалета, и подпрыгиваю, потому что в этот момент тяжелая ладонь со смачным шлепком опускается на мою правую ягодицу.
— Хороший звук. — рокочет мне в спину. — Жаль, не удалось опробовать без шорт.
— Бычара мерзкий. — рычу, перед тем за захлопнуть дверь и рвануть к унитазу. Ты хотела бы так сильно писать, догнала бы и стерла это самодовольное выражение с его лица.
Неделю спустя.
— Как я выгляжу, мам? — расставив в стороны руки словно пластмассовая кукла начинаю вращаться по кругу демонстрируя нетипичный для меня образ умницы-белоснежки: юбка до колен, чопорная укладка, рубашка в викторианском стиле и ненавистные балетки.
— Ты такая милая, Рора. — ласково улыбается мама. — Уверена, ты понравишься своему работодателю.
Только желание получить эту работу могло сподвигнуть меня на то, чтобы нарядиться вот так. Стать сиделкой пятилетнего мальчика в двухмесячном европейском турне его богатых родителей; жить в отелях не ниже уровня пяти звезд, бродить по улицам Парижа и Монте-Карло и получать за это неплохую оплату — работа мечты для студентки третьего курса, которая за свою жизнь не выезжала никуда дальше Сиэтла. А с парнишкой я справлюсь. Во-первых, я обожаю детей и животных, а они, в свою очередь, все без исключения обожают меня. Во-вторых, я была той, кто воспитывал Кэрри, мою младшую сестренку когда мама сутками вкалывала на двух работах. А у этой занозы тот еще характер. Так что с сынишкой сиэтлской элиты уж как-нибудь разберусь.
