— Вы Хейден Гаррисон. — расплывается в подобострастной улыбке извращенец, вскакивая на ноги. — Рад приветствовать.
Он протягивает руку, но Хейден демонстративно ее игнорирует, засовывая ладонь в карман.
— А это, видимо, ваш сын, — не теряется настойчивый дядька, переключая внимание на Майкла. — Здравствуй, милый ребеночек.
Тут уже я вскакиваю на ноги, чтобы закрыть малыша собой. Серьезно, этого мужика нужно изолировать от общества.
— Пойдем, — тяну Майкла за руку. — Нас, наверное, уже… ээээ…. заждались.
— Пара часов в городе и уже флиртуешь со старыми пердунами, Котенок? — недовольно рычит Хейден, когда мы входим в двери ресторана. — Я не для того тебя нанимал.
Чееего? Я? Флиртовала? Да за кого он меня принимает вообще?
— Чтобы мы больше не возвращались к этому вопросу, считаю нужным пояснить, что я с ним не флиртовала. Я привлекательная девушка, и мужчины часто уделяют мне внимание. Однажды мне даже сделали непристойное предложение прямо у дверей туалета, — одариваю обвинителя многозначительным взглядом, — В этом совсем нет моей вины — это заслуга моих родителей и матери природы. Я планирую целиком посвятить себя работе, а мимолетные интрижки и флирт меня не интересуют. Сэр.
Ну а чего? Кто-то же должен раскрыть ему глаза на то, что не все женщины в мире принадлежат к категории туалетных нимф.
— Тогда тебе следует скромнее паковать свою щедрую мать-природу. — ворчит тот.
— Здравствуйте, мистер Гаррисон! — торжественно объявляет высокая блондинка-администратор. — Рады приветствовать вас снова.
И снова магия. Недовольное выражение в ту же секунду покидает звездные черты, и Хейден начинает ослепительно улыбаться.
— Я тоже рад быть здесь, малыш. — подмигивает вытянувшейся словно сурикат девушке. — Как работа?
Вот значит как. Окружающие получают сладкий кусок Хейдена Гаррисона, а ты, Аврора, точи прогорклый сухарь. Несправедливо как-то.
Покрывшись румянцем, Синтия быстро хлопает ресницами и тараторит:
— Все прекрасно, мистер Гаррисон, спасибо, что спросили. Я и весь персонал по вам очень скучали.
Заметив Майкла, она быстро добавляет:
— И рады, что вы привезли с собой сына.
— Я тоже рад, малыш. А теперь покажи, где наш столик.
Синтия, старательно виляя задом, подводит нас к сервированному столику, и, послав дружелюбной звезде кокетливую улыбку, удаляется.
— Закажешь как обычно, Майкл? — спрашивает Хейден, после того как мы рассаживаемся. — Пасту в лососем?
— И апельсиновый сок, — кивает мальчик.
Я так голодна, что при одном взгляде на слово «Салат» желудок начинает исходить кислотой. Но, боже, эти цены. Девяносто евро за траву, политую маслом? Она, что, лечит рак и помогает читать мысли?
— Кажется, у тебя слюна потекла, Котенок. — замечает Хейден. — Выбирай скорее, пока ты нас всех не утопила.
Прикрывшись меню, незаметно ощупываю пальцами подбородок. Вроде сухо.
— Эээ…у меня вопрос: за ужин платите вы? А если вы, то вычтут ли его у меня из жалованья? Потому что если да, то я лучше обложусь салфетками и посижу голодной.
— Звучит заманчиво, но не могу позволить испортить себе и сыну аппетит. Поэтому да, Котенок, можешь заказать все, что пожелаешь. Плачу я.
Ну по-крайней мере, к числу многочисленных недостатков Хейдена Гаррисона не относится скупость.
С воспрявшим интересом изучаю меню и слышу тихий шепот сидящего рядом Майкла:
— Паста с лососем. И апельсиновый сок.
— Спасибо, малыш. — подмигиваю ему. Кажется, стоит прислушаться.
После долгого ужина в процессе которого Хейден раз десять встает, чтобы сделать селфи в восторженными фанатами, а я съедаю тарелку пасты и выпиваю литр свежевыжатого сока, мы, наконец, покидаем ресторан.
— Телефон держи рядом, Котенок. — распоряжается, когда мы доходим до двери моего номера. — Завтра в восемь утра выезжаем к месту проведения тренировочных заездов.
Кивнув в знак согласия, говорю «Спокойной ночи» Майклу и скрываюсь в номере. Это просто курорт какой-то, потому что дома мне редко удается поспать даже до семи. Обычно Кэрри просыпается в половине шестого и просит приготовить ей тосты.
Переодевшись в уютную пижамку с котятами(вот незадача), залезаю под одеяло в блаженно вжимаюсь в подушку. Идеально. Закрываю глаза и начинаю считать до ста, как привыкла делать с детства, и постепенно проваливаюсь в сон.
Из уютного небытия меня выдергивает настойчивый звук телефонной вибрации. Нащупываю его на подушке и, не открывая глаз, хриплю «Алло».
— Жду у себя в номере через минуту, Котенок. — бросает грубый голос и тут же отключается.
Секунд тридцать я прихожу в себя, после чего машинально натягиваю на себя халат и топаю в соседний номер.
Хейден распахивает дверь, моментально заставляя чувствовать себя неуютно: я похожа на махровый кокон, а он же выглядит так, словно собирается на съемки рекламы: белая рубашка, модные брюки и небрежная укладка.
— Мне нужно отлучиться на несколько часов, а ты побудь с Майклом. Он спит в дальней комнате.
— А вы куда? — спрашиваю, прежде чем успеваю осечь свое любопытство.
Ответом мне становится кривая усмешка.
— Из нас двоих лишь у тебя двухмесячный обет целомудрия, Котенок. Можешь лечь на диване. И надеюсь ты не из тех, кто ворует футболки и нижнее белье.
А это идея. Интересно, сколько за его нестиранные боксеры дадут на ибей.
— Удачно потрахаться, сэр. — бормочу еле слышно. Но оказывается, у звезды острый слух, потому что в ответ мне летит насмешливое «Спасибо».
6
Аврора
Меня будят желание пИсать и стойкое ощущение, что меня разглядывают. Открываю глаза и чуть не визжу от испуга, от того, что встречаюсь с изучающим взглядом сверху. Охотник за вагинами и его неугомонный прибор вернулись с прогулки.
— У тебя и, правда, нездоровая привязанность к кошкам. — комментирует Хейден, скользя глазами по моим бедрам. Черт, похоже от жары я скинула халат и теперь мои милые пижамные шорты находятся под язвительным обстрелом.
Сажусь на диван и вдеваю ноги в гостиничные тапки. Майкл спит, блудный отец вернулся, а значит, я могу идти досыпать к себе в номер. Нащупав рукой, мобильный смотрю на часы. Половина третьего ночи.
— Вы что же натра… — вовремя проглотив непристойность, заканчиваю: — То есть, вы так быстро вернулись, сэр.
— Быстро? — раздраженно бросает звездуля, чиркая взглядом по декольте моей хлопковой майки. Быстро отводит глаза, но через секунду смотрит туда снова. Повторяет это еще один раз, а затем еще один. Одним словом, начинает бесцеремонно пялится на мою грудь. — Да я ушел в одиннадцать.
