– Потрясающе.
– Да. И даже в такой трагической ситуации человек находит красоту.
– На какую же музыку он реагирует? Наверное, на итальянскую?
– Угадали. Когда я только начала посещать этот медицинский центр, я первое время работала с довольно большой группой, пытаясь найти кандидатов, с которыми могла бы заниматься индивидуально. Тогда Умберто не проявлял особого интереса к музыке, но все решения в отношении его лечения принимала жена. Она-то и записала его на мои занятия. Я провела опрос среди родственников пациентов, пытаясь разузнать об их музыкальных пристрастиях в прошлом, и каждую неделю мы с ними слушали музыку и выполняли определенные упражнения, а я наблюдала за их реакцией. Умберто никогда ни на что не реагировал. Казалось, ему нравятся наши музыкальные занятия, но ни музыка, которую играли у него на свадьбе, ни какая-то другая, связанная с памятными событиями в его жизни, не пробуждали в нем особого интереса.
– Почему вы вдруг решили дать ему послушать итальянскую музыку?
– На самом деле это получилось почти случайно, меня как будто осенило. За неделю до этого я слышала, как медсестра обратилась к нему по-итальянски и он ответил. Я представления не имела, что он так бегло говорит на этом языке. Как выяснилось потом, он временами переходил на итальянский. Поэтому, когда я пришла на следующей неделе, я подумала, а почему бы не поставить ему итальянскую оперу. Тем более что люди обычно весьма эмоционально реагируют на музыкальные представления, вот я и решила рискнуть.
– И Умберто откликнулся?
Я в волнении прижала руки к груди.
– Он начал рыдать. Это было душераздирающее зрелище. Но эта реакция оказалась самой первой, которую я вообще от него получила, и не важно, была она положительная или отрицательная. В тот день он впервые за несколько лет находился в ясном сознании. Начал рассказывать всякие старые истории из жизни своей матери, которые не помнила даже его жена. Правда, я не уверена, что именно вызвало эти воспоминания – эта конкретная опера или музыка вообще.
– Что вы планируете делать сегодня?
Я через неделю ставила Умберто то итальянскую, то английскую музыку, чередуя их. На этой неделе нам предстояло работать с английской музыкой, но я решила поменять заведенный порядок. Может быть, какая-то тщеславная часть меня захотела порисоваться перед привлекательным профессором.
– Сегодня мы будем слушать «Свадьбу Фигаро».
– Понятно. Моцарт.
– Вы любитель оперы? – спросила я.
– Я любитель музыки. Не важно, какого направления, жанра и стиля. Я слушал «Женитьбу Фигаро» в театре. Я учился на втором курсе композиторского факультета, и вся группа ходила в театр на эту постановку, так как опера была включена в программу.
– А мне никогда не приходилось бывать на оперном спектакле. – Мы подъехали к повороту на Ридженси-Виллидж, недалеко был специализированный пансионат, где жил Умберто, и я показала рукой вперед. – Сверните налево. Пансионат не видно, пока вы вплотную к нему не подъедете. Он появится перед вашими глазами внезапно, потому что спрятан среди тех высоких деревьев.
Мы въехали на парковку, и я начала слегка нервничать. Над диссертацией я работала почти год. Что, если Кейн найдет в ней множество недостатков, или не поверит, что музыка способна извлечь из памяти человека забытые воспоминания? Умберто, например, наслаждался музыкой, но не на каждом занятии она вызывала у него выраженную реакцию.
Кейн заглушил мотор и повернулся ко мне, небрежно положив руку на руль.
– Я читал ваше исследование. Ваши доводы весьма убедительны. Думаю, с этой работой будет все в порядке.
А ведь я не говорила вслух, что волнуюсь. Видимо, он прочитал сомнения на моем лице.
Он опустил взгляд на мое запястье.
– Вы теребите часы, когда нервничаете.
Действительно, этим я сейчас и занималась. Я немедленно отдернула руку от часов.
– И когда еще я это делала, а вы заметили?
– В первый день в аудитории, когда студенты разошлись и вам пришлось спуститься вниз и беседовать со мной. – Мы сидели, глядя друг другу в глаза. – И еще сегодня утром в вашей квартире, когда я заметил, что на вас нет бюстгальтера.
Смутившись, я стала оглядывать салон машины, чтобы не смотреть Кейну в глаза. К моему удивлению, когда я снова взглянула на него, он сосредоточенно изучал мои губы. Что заставило меня вспомнить о второй своей привычке, выдающей нервное состояние.
Я закусила губу, чувствуя, как пробуждается и начинает порхать в животе целый рой бабочек.
Кейн кашлянул, но голос его по-прежнему звучал хрипловато.
– Вам определенно не из-за чего беспокоиться. А теперь пойдемте, мне не терпится увидеть результаты вашей блестящей работы.
* * *
Умберто находился в компании своих двух дам – Лидии и Кэрол. Он улыбался и даже смеялся, когда мы подошли к столику, за которым они сидели в помещении для приема гостей.
Когда мы шли к ним, я шепотом сообщила Кейну, кто есть кто.
– Его жена сидит напротив него, а подружка рядом.
– Смотрю, этот парень не промах, – прошептал в ответ Кейн.
– Ш-ш-ш… – Я ткнула его локтем в ребра, заставляя замолчать.
– Привет, Умберто.
– Привет.
Каждую неделю нам приходилось начинать все сначала. Я усвоила одно – у Умберто отлично получалось делать вид, что он знает, кто перед ним.
– Макса отправили в ванную? – неожиданно спросил он.
– М-м-м… Да, – сказала я с небольшой заминкой и прошептала, обращаясь к Кейну: – Макс – это пес, который у него когда-то был. Черный лабрадор. По какой-то причине он часто спрашивает, отвели ли Макса в ванную помыть лапы. Видимо, думает, что мы его выгуливали.
Я повернулась к дамам.
– Привет, Лидия. Привет, Кэрол.
Лидия поднялась и поцеловала меня в щеку. За последний год мы с ней стали добрыми друзьями. Я только собралась представить Кейна, как Кэрол взяла инициативу в свои руки.
– А кто этот красивый парень? Скажите, вы, наверное, наш новый доктор?
Я рассмеялась.
– Это Кейн Уэст, Кэрол. Он профессор музыкального отделения в Бруклинском колледже, где я учусь в магистратуре.
Кейн одарил дам ослепительной улыбкой и протянул руку.
– Очень приятно с вами познакомиться, Кэрол.
Мы присоединились к ним, когда они обсуждали фильм, который смотрели накануне вечером. Кэрол была еще на умеренной, по сравнению с Умберто, стадии болезни Альцгеймера, поэтому память у нее была не такая плохая.
Она положила руку на плечо Умберто.
– «Охота за Красным Октябрем», помнишь, дорогой? Там играет Шон Коннери.
