В этом месяце в журнале Rolling Stone были напечатаны тесты, от которых была без ума Рэйчел. Я заметил их, листая издание еще две недели назад, и тогда же отложил этот номер, чтобы отдать его ей, но не успел. Мне так не хватало ее этим утром, что я решил пройти тот тест сам.
Тест под названием «Что говорит о вашей личной жизни музыка, которую вы слушаете» содержал ряд вопросов о песнях, которые наиболее созвучны человеку в разных ситуациях. Когда я подвел итог, подсчитав набранные очки, заключение, которое мне выдали, разумеется, не соответствовало действительности. До более или менее подходящего варианта мне не удалось набрать достаточного количества очков. Заинтересовавшись, я прочитал и другие варианты. Среди прочих там оказался вариант, который подходил сейчас для Рэйчел, причем так, как будто бы я сам написал для нее это дерьмо. Он гласил:
Вы, наконец, встретили свою судьбу, хотя можете и не догадываться об этом. Вы – древняя душа, обладающая способностью общаться с людьми на космическом уровне. Вы испытываете проблемы с доверием и часто избегаете вступать в отношения, потому что руководствуетесь скорее разумом, нежели интуицией, и редко поступаете безрассудно. В любви вы иногда отбрасываете осторожность, бросаясь в омут страсти с головой. Возможно, вы знакомы с родственной душой уже давно, но только недавно осознали, что судьбой вам предопределено быть вместе. Перестаньте сопротивляться неизбежному и наполните свою душу любовью.
Всего в тесте было пятнадцать вопросов. Я прошел его второй раз, но на сей раз отвечал за Рэйчел. Попивая виски со льдом, я покрутил стакан в руке, слушая, как льдинки ударяются о стекло. Подсчитав набранные очки, я получил ответ: «Вам еще только предстоит встретить свою судьбу!»
– Да, не срослось, – проворчал я.
Допив одним глотком остатки виски, я просчитал, что ей не хватало где-то восемнадцать-двадцать очков, чтобы дотянуть до правильного варианта. Я выбрал четыре вопроса, в ответах на которые не сомневался – Рэйчел ответила бы на них именно так, – добавил к каждому еще пять очков и снова пересчитал.
– Вот так-то лучше.
Господи, я веду себя как глупая девчонка, читающая глянцевые журналы.
Я швырнул журнал на стол и потер лицо пальцами. Что я делаю, мать твою? Дошел до того, что меняю результаты пошлых тестов и прохожу их от имени Рэйчел. Надо воздержаться от второй порции виски, попытаться протрезветь, принять душ, переодеться в чистую одежду и отправиться в бар «У О’Лири», а то еще докачусь, чего доброго, до того, что начну набирать ее номер и молчать в трубку, чтобы просто услышать ее голос. В общем, надо отрастить пару яиц, что я в конечном итоге и сделал.
Я решил не посылать сообщение и явиться без предупреждения, чтобы не давать Рэйчел возможности попросить меня переслать по электронной почте тот никому не нужный материал, который я собирался показать ей в качестве предлога для своего визита, ссылаясь на его важность. Я подъехал к бару почти к самому концу ее смены. Мысль о том, что я скоро увижу ее, привела меня в отличное настроение, чего со мной не случалось уже две недели. Всю дорогу в машине я насвистывал.
Когда я вошел, за барной стойкой стояла Ава. Вспомнив, как Рэйчел говорила, что умений ее подруги в качестве бармена хватает лишь на то, чтобы подменять ее на время кратких перерывов и походов в туалет, я решил, что Рэйчел, наверное, в комнате отдыха или на кухне.
Я уселся за столик и принялся ждать, выбрав полупустую часть зала, к которой Ава стояла спиной, болтая с одним из завсегдатаев. Все еще пребывая в хорошем расположении духа, я постукивал пальцами по столу в такт песне Джека Джонсона «Лучше быть вместе», доносившейся из динамиков наверху.
Как ни прискорбно, весь мой замечательный настрой испарился, когда я оглядел ресторанчик. Рэйчел не разносила еду, а сидела за столиком. Мои кулаки непроизвольно сжались, когда я увидел ее на одном из диванчиков в углу в компании какого-то парня. Их руки лежали на столе, пальцы были сплетены. Они, казалось, были увлечены беседой. Я смотрел на эту парочку так пристально, что парень, в конце концов, повернул голову, и я разглядел его лицо. Дэвис.
Какого черта?
Моим первым порывом было подойти к ним и выяснить, что за хрень там происходит. Я даже поднялся и сделал пару шагов. Но потом я увидел то, от чего застыл на месте. Рэйчел закинула назад голову и засмеялась. В тот же момент злость исчезла, и на смену ей пришли подавленность и чувство вины. Рэйчел снова улыбалась, и от грусти на ее лице не было и следа. Разве не этого я хотел?
Раздираемый противоречивыми чувствами, я наблюдал за ними издали, пока не почувствовал, что больше не могу это выносить. Потом я повернулся и незаметно вышел из бара. Меня переполнял гнев, хотя я знал, что не имею права его испытывать. И злость была перемешана с сожалением.
Ведь это по моей вине Рэйчел сейчас держалась за руки с другим мужчиной. Я ушел, потому что был недостоин ее, но достоин ли ее тот, другой? Есть ли вообще на свете достойный ее мужчина? В моих мыслях не было никакой логики. Однако я отдавал себе отчет, что вряд ли кто-нибудь вообще сможет понять истинные причины моих решений и поступков. Поэтому я держал все в себе, хотя мне и хотелось поделиться с кем-нибудь своими переживаниями, проговорить их вслух.
Все каникулы я провел в своей квартире в полном одиночестве. Мои каждодневные занятия, помимо походов в спортзал, ограничивались прослушиванием музыки. Если я сейчас не выберусь куда-нибудь, дело кончится тем, что я начну записывать плейлист с «нашими песнями» для Рэйчел. Вот до чего я дошел – совершенно разнюнился.
Не зная, чем заняться, я решил отправиться на автомобильную прогулку и поехал куда глаза глядят, позволяя своей маленькой машинке бежать по дороге, куда ей заблагорассудится. На работу надо выходить лишь в понедельник. Может быть, выбраться из города на пару дней – как раз то, что мне нужно. Развернувшись на 180 градусов, я направился к мосту, а не на дорожку, ведущую к дому. Я просто ехал по шоссе. Несколько часов подряд. А когда приехал, то понял, что попал именно туда, куда мне надо было попасть.
* * *
Ступеньки заменили. Вместо красного кирпича с выбоинами теперь там был белоснежный мрамор. Рядом посадили новые кусты, а небольшой изгороди, окружавшей статую Девы Марии, раньше не было. Но во всем остальном церковь Святого Киллиана выглядела в точности так же, как в последний раз, когда я вошел в ее двери пятнадцать лет назад. Я хорошо помнил тот день. Я тайком выскользнул из дома, потому что был наказан за то самое жуткое происшествие с Бенни неделю назад. Я уже знал, что девочка уехала. Об этом мне сообщили родители, потому что я наотрез отказывался объяснять, что случилось, пока не получил подтверждение, что она в безопасности. Но мне было плевать на запреты. Мне надо было оказаться там в субботу на всякий случай – вдруг она каким-то образом захочет прийти, поговорить со мной. Я хотел объяснить ей, почему поступил так, как поступил.
В тот день я просидел в темной исповедальне шесть часов подряд. Разумеется, девочка так и не появилась – ее давно уже увезли. Я осознал, что теперь мне придется жить с постоянным чувством вины из-за того, что я обманул ее доверие, и надеяться, что все у нее сложится хорошо и она начнет новую жизнь.
