Из повозки доносилось тихое, нестройное пение. Это напевал магистр Арчибальд – он проспал до самого утра и теперь, похоже, медленно приходил в себя. До сих пор Иоганн видел его либо пьяным, либо спящим.
– Эй, парень! – окликнул юношу Петер. Он присвистнул и щелкнул поводьями. Лошадь двинулась медленной рысью. – Сделай одолжение, – продолжал скрипач, – присмотри за старым пьянчугой, а? У меня есть подозрение, что он снова приложится к вину. А мне хотелось бы вечером дать представление в Ландсберге, и нужно, чтобы Арчибальд до тех пор оставался трезвым.
Иоганн кивнул. Он был рад, что у Петера нашлось для него поручение. Юноша запрыгнул в повозку, откинул навес и забрался внутрь. На него сразу пахнуло алкогольными испарениями вперемешку со старческим запахом. Внутри царил полумрак, все было заставлено сундуками и ящиками. В самом углу Арчибальд копался в одном из сундуков, напевая при этом себе под нос. Иоганн смущенно кашлянул. Старик вздрогнул и торопливо опустил крышку сундука.
– Э… просто хотел посмотреть, на месте ли вифлеемская солома, – пробормотал он. – Могли ведь и позабыть второпях.
Его седые волосы торчали во все стороны, а вот борода оказалась заметно короче, чем накануне, во время представления. Иоганн уже понял, что косматая мафусаильская борода была накладной.
– Насколько я помню, это сундук с припасами, – заметил он, показав на короб. – Сундук с реликвиями с другой стороны.
– Ну конечно, ты прав, мальчик мой! – Арчибальд хлопнул себя по лбу. – Все-таки старость берет свое… – Он прищурился и окинул Иоганна взглядом. – Так ты и есть наш новый фокусник? Ну, выглядишь ты постарше Лукаса, – он подмигнул ему. – И, как я слышал, поумнее.
– А кто этот Лукас? – спросил Иоганн.
Он еще вчера слышал о своем предшественнике, но расспросить о нем пока не представлялось случая.
– Скорее уж, кем этот Лукас был, – сухо поправил его Арчибальд. – Бедняга угодил под колесо недалеко от Лейпцига, когда мы скатились по склону. Нога переломилась, как тонкая рейка. Я наложил шину и смазал рану мазью из медвежьего жира и арники, но не прошло и двух недель, как он умер от лихорадки. А ведь ему было всего пятнадцать… – Старик тихо вздохнул. – Жаль парня, хороший был фокусник, знал целую кучу трюков.
– И мне жаль, – сказал Иоганн.
Арчибальд отмахнулся.
– Уж таково течение жизни. Мы приходим и уходим, и никому неведомо, когда и чей настанет черед. Никогда бы не подумал, что Господь дарует мне столько лет… Мне ведь почти семьдесят! – Он ухмыльнулся. – В твои годы я был дерзким юнцом. И притом весьма привлекательным. Я был бродячим схоластом и не пропускал ни одной девицы, будь она хоть немного красивее осла. – И громко рассмеялся.
– Так вы учились?
Иоганн заинтересовался. Он знал, что студенты часто перебирались из одного университета в другой. Многие предавались пьянству и безделью и в конце концов подавались в шпильманы. Среди них нередко попадались и бывшие священнослужители, так называемые ваганты или голиарды.
Иоганн между тем устроился на скамейке рядом с Арчибальдом. От его одежды пахло прогорклым маслом, в волосах застрял всякий сор.
– О да, я родом из видного семейства. Хотя сейчас так считают далеко не все. – Старик покачал головой. – Мой отец был богатым купцом в Гамбурге. Стовенбраннты некогда принадлежали к числу самых могущественных семей в Ганзейском союзе. Я был третьим сыном, и потому мне пришлось корпеть над философией, долбить юриспруденцию и медицину и, увы, постигать богословие… – Он тяжко вздохнул. – Давай-ка поговорим о чем-нибудь другом. Ты, значит, фокусник? У кого учился?
– Есть один… человек. Его имя Тонио дель Моравиа.
Арчибальд нахмурил лоб.
– Тонио дель Моравиа? Кажется, где-то я уже слышал это имя. Хм… – Он задумался. – Так ты говоришь, он тоже артист?
– Хиромант и астролог, – ответил Иоганн. Чем-то ему не понравился испытующий взгляд Арчибальда.
– И он обучал тебя в том числе этим тайным наукам? – продолжал допытываться старик.
– Так, немного… – Иоганну вдруг стало не по себе. Возможно, он совершил ошибку, упомянув имя наставника. Он постарался сменить тему. – А вы тоже алхимик?
Арчибальд насторожился.
– С чего ты взял?
– Ну, ваш посох, покрытый золотом…
– А, это! – Старик рассмеялся. – Он покрыт дешевым сусальным золотом. Если измазать его глиной, позолоты не видно. Все остальное – уже балаган.
Иоганн усмехнулся.
– Hoc est enim corpus meum
[23]…
– Смотрю, ты знаешь латынь. Начитанный фокусник, значит… Бывают же чудеса на этом свете. Хм… – Тут Арчибальд подмигнул Иоганну. – Или это единственная фраза, которую ты знаешь?
– Lingua latina sermo patrius meus est, – ответил Иоганн без запинки. – Deorum antiquorum modo colloqui amo. Homo Deus est
[24].
Последнее само по себе соскочила с языка. Пустая фраза, которую Иоганн часто слышал от наставника, на Арчибальда произвела странное воздействие. Старик вздрогнул, словно пощечину получил, и смерил юношу долгим пытливым взглядом.
– Где ты услышал эти слова? – спросил он.
Иоганн пожал плечами. Взгляд Арчибальда его смутил.
– Не знаю. Наверное, подхватил мимоходом… – Он поспешил переменить тему: – Эмилио говорил вчера, что лишь благодаря вам труппа может рассчитывать на зимнюю квартиру в Венеции?
По какой-то необъяснимой причине ему не хотелось обсуждать с Арчибальдом свое прошлое. Старик ответил не сразу.
– Хм… – протянул он наконец. – Именно так. И это, черт возьми, единственная причина, почему они терпят меня! Я и сам понимаю, что я лишь вшивый алхимик и стационир на склоне лет. Вифлеемская солома невыносимо воняет, а перо архангела Гавриила истрепанное, будто его кошка изжевала и выплюнула.
Иоганн улыбнулся – он был рад перевести разговор в другое русло. Так называемые стациониры скитались по миру и за плату показывали страждущим святые реликвии. Он как-то слышал, что из всех частиц Святого креста можно было бы выстроить целый город. Это объяснялось в том числе и тем, что обыденные вещи становились реликвиями, просто соприкоснувшись с какой-либо святыней.
Арчибальд осклабился во весь свой беззубый рот.
– Все-таки есть польза от семьи. У меня сохранились кое-какие связи в купеческих кругах, в том числе и с немецкой торговой конторой в Венеции. Мы сможем остановиться там на зиму, а взамен будем давать там представления, – он хмыкнул. – У меня есть рекомендательное письмо из Гамбурга, из высших кругов. Это, скажем так, моя гарантия к старости. И…
