Аль-Хаджи Ибрагим с горечью описывал трагедию, очевидцем которой он стал на набережной Хайфы: «Тысячи женщин, детей и мужчин бросились в район порта в состоянии ужаса и хаоса, невиданного в истории арабского народа. Босые и едва одетые, они ждали своей очереди, чтобы сесть на корабль и отправиться в Ливан. Они покидали родину, оставляя здесь не только свои дома и все нажитое имущество, но и человеческое достоинство и душу»{22}. К началу мая в Хайфе оставалось всего 3000–4000 арабов, готовых жить под властью евреев.
После захвата Хайфы целью еврейских войск стало взятие под контроль остальной части прибрежной зоны, выделенной ООН еврейскому государству. «Иргун», действуя независимо от «Хаганы», решила захватить другой крупный арабский портовый город, Яффу, близ еврейского Тель-Авива. Наступление началось на рассвете 25 апреля. Вооруженные тремя минометами и 20 тоннами снарядов, боевики «Иргун» 27 апреля захватили северный район Яффы Маншийя. С этой позиции они следующие три дня непрерывно обстреливали жилые кварталы и центр города.
У оставшегося 50-тысячного арабского населения Яффы (к апрелю из нее уже уехало порядка 20 000 человек) больше не было сил сопротивляться. Падение Хайфы за несколько дней до этого лишило горожан надежды на то, что Яффа может выстоять перед натиском еврейских сил. Кроме того, люди знали, что город атаковали боевики «Иргун», и боялись возможного повторения бойни в Дейр-Ясин. Охваченные паникой, жители бросились бежать. Муниципальные власти принялись срочно искать суда, чтоб эвакуировать людей в Ливан. Кроме того, они договорились о приеме беженцев с властями сектора Газа. К 13 мая, когда Яффа была сдана евреям, в ней оставалось всего 4000–5000 арабских жителей.
За несколько дней до вывода британских войск «Хагана» решила сконцентрировать свои усилия на северо-восточных территориях, также отведенных еврейскому государству планом ООН. Город Сафед (Цфат), где проживало 12 000 арабов и всего 1500 евреев, был атакован элитными подразделениями «Пальмах» и пал 11 мая. На следующий день, 12 мая, был взят город Бейсан, а его шеститысячное арабское население бежало в Назарет и Трансиорданию. Одновременно с этим военные операции «Хаганы» привели к массовому бегству и насильственному выдворению сельского арабского населения из Галилеи, с прибрежной равнины и из поселений вдоль шоссе Тель-Авив — Иерусалим. Дороги Палестины были переполнены потоками беженцев, пытавшихся спастись от ужасов войны. Один арабский современник так описал страдания своего народа: «Тысячи людей остались без крова над головой и средств к существованию. Они переходили из одного места в другое, ночевали под открытым небом или в пещерах, их одежда превратилась в лохмотья, они страдали от голода и умирали от болезней. И некому было защитить их»{23}.
К концу войны еврейские вооруженные формирования захватили все ключевые города на прибрежной равнине и в Галилее. В процессе этого они вынудили покинуть свои дома от 200 000 до 300 000 палестинцев. Палестинские беженцы надеялись вернуться, когда будет восстановлен мир. Но их надеждам не суждено было сбыться. В июне 1948 года Давид Бен-Гурион открыто заявил своем кабинету: «Мы должны любой ценой помешать их возвращению»{24}.
Гражданская война закончилась в последний день британского мандата. 14 мая 1948 года палестинские евреи провозгласили создание независимого государства Израиль. Потерпевшие поражение палестинские арабы так и не получили своего государства. Они уповали на помощь арабских соседей, чьи армии стояли на границах Палестины в ожидании окончательного вывода британских сил.
14 мая, как и было обещано, британцы торжественно протрубили «Последний пост», сняли свои флаги и погрузились на корабли, с облегчением бежав от той пучины крови и насилия, в которую по их вине погрузилась Палестина.
На следующий день после ухода британцев армии соседних арабских государств вторглись в Палестину. 15 мая 1948 года гражданская война между палестинскими арабами и евреями закончилась и началась первая арабо-израильская война. Правительства Египта, Трансиордании, Ирака, Сирии и Ливана взяли на себя обязательства по созданию армий якобы для защиты арабской Палестины. Но фактически решение об отправке регулярных войск в Палестину было принято Лигой арабских государств всего за два дня до завершения британского мандата, 12 мая 1948 года. Если бы этому вмешательству предшествовало хоть какое-то планирование и координация действий и если бы оно сопровождалось взаимным доверием и преследовало общую цель, объединенные арабские силы могли бы взять верх в войне. Но арабские государства вторглись в Палестину больше для того, чтобы противостоять друг другу, а не евреям.
Накануне первой арабо-израильской войны в Лиге арабских государств царил полный разлад. Конфликт в Палестине оказался гораздо серьезнее, чем кто-либо мог ожидать. Несмотря на громкие обещания аль-Кавукджи, его плохо обученные и недисциплинированные добровольческие формирования бежали с поля боя под малейшим натиском «Хаганы». По общему признанию, Арабская освободительная армия только усугубила катастрофическое положение палестинских арабов вместо того, чтобы спасти их. Стратегия использования добровольческих сил полностью провалилась, и по мере приближения даты ухода британцев необходимость задействовать регулярные армии становилась все более очевидной.
Между тем все арабские государства столкнулись с серьезной дилеммой. Они рассматривали конфликт в Палестине как общеарабское дело и считали своим моральным долгом встать на защиту палестинских арабов. Именно поэтому площадкой для координации действий стала Лига арабских государств. Однако наличие общей цели не мешало каждой стране ставить во главу угла собственные интересы. Другими словами, они вступили в войну не как арабы, а как египтяне, иорданцы, иракцы, сирийцы и ливанцы, принеся с собой на поле битвы скрытое межарабское соперничество.
Осенью 1947 и зимой 1948 года Лига арабских государств провела серию встреч по разрешению палестинского кризиса, на которых конфликт интересов проявился со всей остротой. Каждый преследовал свои тайные цели и не доверял остальным. Наибольшие подозрения у своих союзников вызывал трансиорданский король Абдалла, который еще в 1939 году выдал свое намерение присоединить арабские территории Палестины к своему небольшому королевству. Палестинский лидер Мухаммад Амин аль-Хусейни открыто ненавидел его, египетский король Фарук считал своим главным конкурентом, а сирийское правительство во главе с Шукри аль-Куатли подозревало в тайной экспансионистской игре. В Сирии набирало силу опасное монархическое движение среди военных, часть которых поддерживала короля Абдаллу и его призыв к созданию Великой Сирии путем объединения Сирии и Трансиордании под властью Хашимитской династии. В результате все действия сирийского правительства в Палестине были направлены на то, чтобы сдержать Трансиорданию и остановить распространение ее влияния. Аналогичные мотивы двигали и другими арабскими государствами — по сути, все они вступили в войну, чтобы помешать друг другу изменить баланс сил в арабском мире, а не для того, чтобы спасти арабскую Палестину.
