Но игра приняла серьезный оборот, когда в нее вмешались сирийские военные. Армия уже организовала в Сирии три государственных переворота, и многие ее офицеры были убежденными сторонниками идеологии баасизма. Они воспринимали Египет с его правительством «Свободных офицеров» как образец для подражания и считали, что союз с Насером позволит им стать доминирующей силой в сирийской политике. 12 января 1958 года, без предварительного согласования с правительством, начальник штаба армии и 13 его высших офицеров вылетели в Каир, чтобы обсудить с Насером возможность объединения. Только после их отлета один из членов штаба позвонил кабинету министров, в том числе Халиду аль-Азму, в то время министру финансов, и поставил их в известность об этом шаге.
«Разве вам не следовало сообщить о своем решении правительству и обсудить этот вопрос с нами, прежде чем отправляться в Каир?» — спросил аль-Азм у офицера.
«Что сделано, то сделано», — ответил тот и повесил трубку.
Выходец из аристократической семьи, Халид аль-Азм был одним из политиков-националистов, сражавшихся за независимость Сирии от французского мандата и переживших ужасающую бомбардировку Дамаска в 1945 году. Он был убежден, что военные ведут Сирию к катастрофе. «Если Насер согласится с их предложением, — размышлял он в своем дневнике, — Сирия полностью исчезнет как государство. Если же он откажется, военные снова пойдут привычным путем — захватят государственные учреждения и отстранят от власти и правительство, и парламент»{43}.
Сирийское правительство решило направить в Каир министра иностранных дел Салах ад-Дина Битара, одного из основателей «Баас», поручив ему узнать мнение Насера по вопросу объединения и сообщить его кабинету. Однако по прибытии в Каир Битар был настолько захвачен важностью момента, что решил выступить не наблюдателем, а самопровозглашенным переговорщиком и начал прямые переговоры с Насером в качестве официального представителя сирийского правительства.
Насер был ошеломлен непрерывным потоком сирийских делегатов, стекавшихся в Каир, чтобы бросить свою страну к его ногам. Он всегда ратовал за арабское единство, но понимал его скорее как арабскую солидарность, общность целей и действий. Он никогда не стремился к формальному союзу с другими арабскими государствами. По его мнению, Египет имел свою, отдельную от остального арабского мира историю. До революции большинство египтян вообще не считали себя арабами, ассоциируя это название с жителями Аравийского полуострова либо с бедуинскими племенами. Предложение об объединении Египта и Сирии было тем более неожиданным, что две страны не имели общей границы и были разделены железным занавесом в виде Израиля.
Но Насер быстро понял, что объединение с Сирией как нельзя лучше отвечает его интересам. Как глава союза двух крупных арабских государств он станет бесспорным лидером арабского мира. Этот союз будет чрезвычайно популярен в народных массах за пределами Египта и Сирии, укрепляя их лояльность Насеру в ущерб лояльности своим национальным правительствам. Это также покажет великим державам, таким как США, Советский Союз, Британия и Франция, что на Ближнем Востоке формируется новый политический порядок — под предводительством Египта. Дав отпор империализму, Насер теперь собирался расстроить планы участников холодной войны.
Приняв всех сирийских делегатов, Насер изложил им свои условия: полное объединение с переходом Сирии под управление институтов власти, управляющих Египтом. Сирийская армия также должна перейти под командование египтян, а военные — вернуться в казармы и отныне и навсегда оставаться вне политики. Все политические партии будут распущены и заменены единственной государственной партией под названием «Национальный союз» с приравниванием партийного плюрализма к фракционному расколу.
Условия Насера шокировали сирийских делегатов. Баасисты пришли в смятение от перспективы роспуска их партии, но Насер заверил их, что они будут играть главенствующую роль в партии Национального союза, которая станет их главным инструментом формирования политической культуры в Объединенной Арабской Республике (ОАР), как будет называться новое государство. Насер намеренно выбрал открытое название, рассматривая союз Сирии и Египта как первый шаг на пути к более широкому арабскому союзу и к арабскому возрождению, к чему стремилась «Баас». Несмотря на то что Насер выдвинул условия, предполагавшие отстранение от политической власти и «Баас», и военных, обе группы вернулись с переговоров в Каире с иллюзией того, что благодаря союзу с Египтом они будут играть в новой «египетской» Сирии доминирующую роль.
После десятидневных переговоров Битар и офицеры приехали в Дамаск и представили сирийскому правительству схему объединения, о которой они договорились с Насером. Халид аль-Азм открыто воспротивился их предложениям, но оказался в меньшинстве. Он с ужасом наблюдал за тем, как избранное народом правительство беспечно отдает с трудом завоеванную независимость своей страны другому государству, движимое тем, что он считал арабскими националистическими фантазиями. В своем дневнике аль-Азм высмеял вступительное слово президента аль-Куатли, который с помощью громких слов, таких как «арабская идентичность», «арабская нация» и «слава», пытался «придать смысл этой бессмыслице». Затем аль-Куатли дал слово министру иностранных дел. Битар сообщил своим коллегам, что они с Насером договорились о полном слиянии Сирии и Египта в единое государство и решили вынести этот вопрос на народный референдум в обеих странах, — прекрасно понимая, что этот союз получит широкую общественную поддержку.
Вслед за Битаром члены кабинета начали один за другим выходить на трибуну и выступать в поддержку союза. «Когда все высказались, — вспоминал аль-Азм, — я предложил отложить рассмотрение этого вопроса на несколько дней, чтобы присутствующие могли как следует его изучить. Все посмотрели на меня с удивлением. Теперь настала моя очередь изумляться. Я не мог поверить, что кабинет был готов принять столь важное решение, которое повлечет за собой никак не меньше чем прекращение существования сирийского государства, не дав министрам достаточно времени, чтобы изучить вопрос и узнать мнение своих партий, членов парламента и ключевых политических фигур в стране»{44}. Он сумел добиться только 24-часовой отсрочки.
Аль-Азм подготовил обширный ответ и предложил компромиссную схему объединения на основе федерации двух государств. Его предложение получило достаточную поддержку среди членов кабинета, чтобы быть отправленным на рассмотрение в Каир, но Насер отказался идти на компромиссы: либо полное объединение, либо ничего. Сирийская армия снова вмешалась в процесс. Военные приготовили самолет, чтобы доставить членов правительства в Каир для подписания соглашения, а начальник штаба разъяснил ситуацию нерешительным политикам. «У вас есть два пути, — сказал он, — один из них ведет в Меззе [печально известную политическую тюрьму под Дамаском]; другой — в Каир»{45}. Сирийское правительство выбрало путь в Каир и 1 февраля 1958 года подписало соглашение о создании союзного государства с Египтом.
