В 1968 году под британским протекторатом оставалось девять государств Персидского залива: Бахрейн (где с 1946 года размещалась резиденция британской политической администрации в районе залива), Катар, Абу-Даби, Дубай, Шарджа, Рас аль-Хайма, Умм аль-Кайвайн, аль-Фуджайра и Аджман. Британия использовала свое привилегированное положение в регионе залива, чтобы обеспечивать выгодные нефтяные концессии для британских компаний, особенно в Абу-Даби и Дубае, и продолжала оказывать значительное влияние на регион, хотя и утратила статус великой мировой державы. Правители мини-государств Персидского залива были довольны таким положением дел, поскольку британское присутствие позволяло им выжить в окружении опасных и могущественных соседей, в частности Саудовской Аравии и Ирана, мечтавших присвоить себе их богатые нефтью земли.
Инициатива по деколонизации Персидского залива исходила больше от самих британцев, чем от княжеств Договорных государств. В январе 1968 года лейбористское правительство Гарольда Уилсона застало правителей залива врасплох своим заявлением о том, что к концу 1971 года Великобритания намеревается полностью прекратить отношения протектората со странами к востоку от Суэцкого канала. Решение об уходе из Персидского залива во многом было вызвано тяжелой экономической ситуацией внутри страны. В ноябре 1967 года Уилсон был вынужден девальвировать фунт, чтобы сократить огромный дефицит внешнеторгового и платежного баланса. На фоне мер жесткой экономии правительство не могло оправдать расходы на содержание британских военных баз в Персидском заливе. Экономические проблемы усугублялись идеологией правящей лейбористской партии, которая все 20 лет после ухода Британии из Индии открыто выступала против продолжения имперской политики.
Первой реакцией арабских правителей в регионе было не позволить британцам уйти. Они отказались освободить Великобританию от ее договорных обязательств по защите региона от внешней агрессии. У них имелись все основания для беспокойства. Саудовская Аравия предъявляла свои права на бóльшую часть Абу-Даби с его нефтяными богатствами, а Иран заявил о своем суверенитете над островным государством Бахрейн и цепью небольших островов, протянувшейся вдоль крупных морских месторождений нефти. В следующие три года англичанам пришлось призвать на помощь все свое дипломатическое искусство, чтобы урегулировать территориальные споры и объединить бывшие Договорные государства в новый союз, дающий им возможность выжить в коварных водах Персидского залива.
В 1970 году шах Ирана отказался от притязаний на Бахрейн. Иса Ибн Салман, правитель Бахрейна, не поддержал идею объединения с другими Договорными государствами и 14 августа 1971 года провозгласил независимость своей страны. Сосед и давний соперник Бахрейна Катар последовал его примеру и 3 сентября того же года объявил о своей независимости. Разногласия между остальными семью государствами были хоть и значительными, но не непреодолимыми, и 25 ноября 1971 года, накануне ухода британцев из региона, их правители договорились о создании Союза арабских эмиратов, впоследствии переименованного в Объединенные Арабские Эмираты.
Единственным отщепенцем оказалось княжество Рас аль-Хайма, которое не захотело присоединиться к союзу в знак протеста против захвата Ираном двух его островов — Большого и Малого Томбов. Правитель Рас аль-Хаймы заявил, что не собирается освобождать Великобританию от ее обязательств по защите суверенной территории государства, находящегося под ее протекторатом. Британия же считала, что хорошие отношения с Ираном являются залогом сохранения территориальной целостности государств Персидского залива, и убеждала эмира пожертвовать двумя маленькими островами в интересах сохранения независимости союза в целом. Британцы считали подобные уступки наименьшим из зол, позволяющим уберечь аравийские княжества от худшего, и выступили посредниками в заключении соглашения между Ираном и Шарджей по поводу еще одного спорного острова Абу-Муса. В конце концов Рас аль-Хайма присоединилось к новому независимому государству Объединенные Арабские Эмираты, которое 9 декабря 1971 года было принято в Лигу арабских государств, а 9 января стало полноправным членом Организации Объединенных Наций.
По иронии судьбы уход британцев из Персидского залива привел к обострению отношений между Великобританией и двумя арабскими государствами, наиболее приверженными идеалам арабского национализма и антиимпериализма. Ирак разорвал отношения с Великобританией в знак протеста против ее соучастия в оккупации Ираном арабских территорий — островов Большой и Малый Томб и Абу-Муса. Ливия пошла еще дальше и 7 декабря 1971 года национализировала нефтяные промыслы британских компаний, чтобы наказать британцев за передачу арабских земель неарабам. Растущая зависимость Запада от арабской нефти делала его уязвимым, и арабы впервые увидели в нефти эффективное средство достижения своих политических целей. Вполне естественно, что вскоре арабский мир начал искать возможности использовать «нефтяное оружие» в конфликте с Израилем и его западными союзниками.
Консультант полковника Каддафи по нефтяным вопросам Абдалла ат-Тарики одним из первых понял, что нефть может изменить баланс геополитических сил. Спустя несколько месяцев после войны 1967 года аналитический центр ООП в Бейруте опубликовал его работу, где он рассматривал арабскую нефть как стратегическое оружие и обосновывал его использование против Израиля и его союзников. «Общепризнано, — писал ат-Тарики, — что каждое государство вправе использовать все доступные ему средства для оказания давления на врагов. Обладая одним из самых мощных видов экономического оружия, арабские государства имеют полное право применять его против своих противников». Арабы, утверждал он, владеют не менее чем 58,5 процента разведанных запасов нефти в мире, и индустриальные страны все больше зависят от поставок арабских углеводородов. Почему же арабы должны снабжать своей нефтью Соединенные Штаты, Великобританию, Германию, Италию, Нидерланды и другие западные страны, которые поддерживают их врага Израиль? «Арабские народы требуют вести борьбу всеми возможными средствами, в том числе нефтяным оружием, и правительства обязаны выполнять волю своих граждан», — заключал ат-Тарики{11}.
Однако легче было сказать это, чем сделать. Ат-Тарики, как никто другой, знал, каким провалом закончилась попытка применить нефтяное оружие в ходе войны 1967 года. Нефтяные министры арабских стран-экспортеров встретились 6 июня, на следующий день после начала Шестидневной войны, и договорились запретить поставки нефти Соединенным Штатам, Великобритании и Западной Германии, которые поддержали Израиль. В течение 48 часов Саудовская Аравия и Ливия полностью прекратили добычу. Предложение арабской нефти сократилось на 60 процентов, что вызвало огромную напряженность на западных рынках.
Но индустриальный мир выдержал эту первую атаку нефтяным оружием. Поскольку после выхода нефти на международный рынок ее дальнейший путь почти невозможно отследить, попавшие под эмбарго страны легко обошли запрет на прямые поставки, покупая нефть через посредников, не затронутых эмбарго. Наряду с этим Соединенные Штаты и другие неарабские производители увеличили добычу, чтобы компенсировать дефицит, а японцы задействовали свой флот новейших «супертанкеров» для транспортировки этой нефти на мировые рынки. В течение месяца индустриальные страны обеспечили свои потребности в полном объеме, в то время как арабские экспортеры лишились существенной части доходов. В конце августа 1967 года побежденные арабские государства — Египет, Сирия и Иордания — призвали своих нефтедобывающих собратьев возобновить добычу, чтобы помочь им справиться с послевоенным восстановлением.
