Между тем одной из главных задач международных сил было обеспечение безопасности лагерей палестинских беженцев, которые после ухода сил ООП остались совершенно беззащитными во враждебной стране. Покинув Бейрут прежде, чем обстановка нормализовалась, миротворческий контингент оставил мирных палестинцев один на один с их непримиримыми врагами.
23 августа, когда ООП начала выводить свои силы из Ливана, ливанский парламент собрался на заседание, чтобы избрать нового президента. Из-за гражданской войны парламентские выборы не проводились с 1972 года. Из 99 парламентариев в живых осталось 92, а в Ливане на тот момент находилось всего 45 человек. Только один кандидат заявил о своем намерении баллотироваться на пост президента — Башир Жмайель, один из лидеров правой маронитской партии «Ливанские фаланги» и союзник Израиля. Вот все, к чему свелась ливанская демократия. Но уставшие от войны ливанцы готовы были проголосовать за Жмайеля. Его связи с Израилем и Западом могли принести стране долгожданный мир. Новость об избрании нового президента вызвала настоящий праздник.
Президентство Башира Жмайеля продлилось недолго, как и мир в Ливане. 14 сентября в штаб-квартире фалангистской партии в Восточном Бейруте прогремел мощный взрыв, унесший жизнь нового лидера страны. Не было никаких доказательств причастности к теракту палестинцев. В действительности теракт был организован молодым маронитом по имени Хабиб аш-Шартуни, членом Сирийской социальной националистической партии Ливана, который был арестован через два дня и сознался в преступлении, назвав Башира Жмайеля предателем за его дружбу с Израилем. Однако ненависть фалангистов к палестинцам, взращенная за семь лет гражданской войны, была настолько сильна, что всю свою жажду мщения они обратили на палестинские лагеря.
Если бы международные миротворческие силы остались до конца своего 30-дневного мандата, они могли бы защитить невооруженных палестинских беженцев. Но сразу после объявления об убийстве Башира Жмайеля в город вошла израильская армия. В ночь на 16 сентября израильский министр обороны Ариэль Шарон и начальник Генштаба Рафаэль Эйтан разрешили задействовать фалангистскую милицию для «зачистки террористов» в палестинских лагерях. То, что последовало за этим, стало массовым убийством невинных безоружных гражданских лиц — вопиющим преступлением против человечности.
Хотя массовая резня в лагерях Сабра и Шатила лежит на совести фалангистов, именно израильские военные, обеспечивавшие оцепление лагерей, дали им возможность свободно и бесконтрольно действовать на их территории. Израильтяне достаточно хорошо знали своих союзников-маронитов, чтобы понимать, какую опасность те представляли для палестинцев. Вскоре после того, как фалангисты вошли в палестинские лагеря, израильские военные подслушали их разговор по рации, который не оставлял никаких сомнений в намерениях боевиков. Как впоследствии признался один израильский лейтенант, они подслушали разговор между фалангистским ополченцем и его командиром Элие Хобейкой. Хобейка потерял невесту и многих членов семьи в массовой резне, устроенной отрядами ООП и их союзниками в христианском селении Дамур в январе 1976 года, и о его ненависти к палестинцам ходили легенды. Боевик доложил Хобейке по-арабски, что обнаружил 50 женщин и детей, и спросил, что с ними делать. По словам израильского лейтенанта, Хобейка ответил: «Больше не задавай мне таких вопросов! Будто ты сам не знаешь, что делать!» После этих слов в радиоэфире грянул дружный смех остальных фалангистов. Израильский лейтенант подтвердил, что он «понял, что речь шла об убийстве женщин и детей»{25}. Своим бездействием израильские вооруженные силы, и генерал Ариэль Шарон в частности, запятнали себя соучастием в преступлении маронитов против палестинцев в Сабре и Шатиле.
На протяжении 36 часов фалангисты целенаправленно уничтожали палестинских беженцев. Они двигались по зловонным улочкам лагерей и убивали всех мужчин, женщин и детей, попадавшихся им на пути. 28-летний Джамал, член движения ФАТХ, оставшийся в Бейруте после ухода ООП, был свидетелем этих событий: «В четверг, в половине шестого вечера, в небе над лагерем появились осветительные ракеты… Потом прилетели самолеты и тоже сбросили световые бомбы. Стало светло, как днем. В следующие несколько часов лагерь превратился в ад. Я видел, как люди в панике бегут к маленькой мечети Шатила. Они пытались там укрыться — не только потому, что это было святое место, но и потому что у здания была прочная стальная конструкция. Внутри находились 26 женщин и детей, у некоторых из них были страшные раны». Возможно, это были те самые беженцы, которых Хобейка по рации приговорил к смерти.
Не прекращая резню, фалангисты пригнали бульдозеры и принялись уничтожать дома, часто вместе с укрывавшимися внутри людьми. «Они убивали всех, кого находили, но главное — как они убивали!» — вспоминал Джамал. Они резали, насиловали, убивали людей на глазах их близких. По данным израильтян, в массовой резне в Сабре и Шатиле погибло около 800 человек, но палестинский Красный Крест сообщал о более чем 2000 погибших. «Нужно быть безумными, чтобы сделать такое», — сказал Джамал. Он рассказывал об этих событиях с некоторой отстраненностью и считал их частью более глобального плана. «С психологической точки зрения совершенно ясно, что они пытались сделать с нами. Мы оказались в этом лагере в ловушке, как животные, — а они всегда старались представить нас миру животными. Они хотели, чтобы мы сами поверили в это»{26}.
Резня в лагерях Сабра и Шатила вызвала резкое осуждение во всем мире, в том числе и в самом Израиле, где на протяжении всего лета нарастали антивоенные настроения. 25 сентября почти 300 000 израильтян, 10 процентов населения страны, вышли на массовую демонстрацию протеста в Тель-Авиве с требованием расследовать роль Израиля в этом зверском преступлении. Правительство Бегина было вынуждено создать официальную комиссию под руководством председателя Верховного суда Ицхака Кахана, которая в 1983 году возложила ответственность за резню в Сабре и Шатиле на самых высокопоставленных лиц израильского государства: премьер-министра Бегина, министра иностранных дел Ицхака Шамира и начальника Генерального штаба Рафаэля Эйтана. Комиссия также потребовала отставки министра обороны Ариэля Шарона.
Волна международных протестов привела к тому, что в Ливан были возвращены миротворческие силы и Соединенным Штатам пришлось вмешаться в урегулирование ливанского кризиса. Американские морские пехотинцы, французские десантники и итальянские солдаты вернулись в Бейрут 29 сентября — слишком поздно для того, чтобы обеспечить семьям депортированных бойцов ООП обещанную безопасность.
Если в конце лета международный контингент был развернут для того, чтобы обеспечить вывод палестинских формирований, то теперь он должен был обеспечить отвод из Бейрута израильских войск. Между тем израильтяне не желали уходить, пока Ливан не подпишет с ними мирное соглашение. А для этого нужно было выбрать нового президента. 23 сентября, в тот день, когда Башир Жмайель должен был официально вступить в должность, ливанский парламент избрал президентом его старшего брата Амина. В отличие от Башира, тесно сотрудничавшего с израильтянами, Амин Жмайель имел хорошие отношения с Дамаском и не проявлял присущего его брату энтузиазма в отношении установления тесных связей с Тель-Авивом. Но, поскольку почти половина его страны находилась под израильской оккупацией, у нового президента не было иного выбора, кроме как вступить в переговоры с правительством Бегина. Переговоры начались 28 декабря 1982 года и проходили поочередно в двух городах: в оккупированном израильтянами ливанском Хальде и в Кирьят-Шмоне на севере Израиля. В течение следующих пяти месяцев состоялось 35 раундов интенсивных переговоров при активном посредничестве США. Госсекретарь США Джордж Шульц посвятил десять дней уже традиционной челночной дипломатии, чтобы помочь сторонам договориться. Мирное соглашение между Ливаном и Израилем было подписано 17 мая 1983 года.
