В январе 1919 года Фейсал представил Верховному совету Парижской мирной конференции меморандум, где изложил чаяния арабского народа. Стремясь быть максимально реалистичным, он пошел на смягчение многих из первоначальных требований своего отца, выдвинутых в переписке с Макмагоном тремя годами ранее. В своем меморандуме Фейсал заявил, что «цель арабских националистических движений… состоит в объединении арабов в одну нацию». Он приводил такие доводы, как этническое и языковое единство арабского народа, деятельность довоенных националистических партий в Сирии и Месопотамии, а также участие арабов в войне на стороне держав Антанты. Он признавал невозможность на данный момент интегрировать все арабские земли в единое государство вследствие «значительных экономических и социальных различий между ними». Фейсал требовал немедленной и полной независимости для Великой Сирии (включавшей Сирию, Ливан и Трансиорданию) и западно-аравийской провинции Хиджаз, признавал необходимость иностранного вмешательства в Палестине для урегулирования отношений между арабами и евреями, а также в Месопотамии, где Британия открыто заявила о своих нефтяных интересах, и оставлял Йемен и центральную аравийскую провинцию Неджд (с правителями которой британцы заключили официальное соглашение) за пределами Арабского королевства. Тем не менее он допускал возможность «объединения этих территорий под одним суверенным правительством». «Если нам будут дарованы независимость и возможность самостоятельного управления, в скором времени влияние расы, языка и интересов естественным образом приведет нас к превращению в единую нацию»{12}.
Такое видение единого арабского государства было последним, чего хотели европейские державы. Присутствие Фейсала в Париже мешало как британцам, так и французам. Он требовал от британцев выполнения данных ими обязательств и стоял на пути у французских имперских амбиций. И американцы нашли выход из этой неловкой для всех ситуации, предложив командировать в Великую Сирию международную комиссию, чтобы узнать мнение самого арабского населения. Для президента Вильсона эта комиссия создавала важный прецедент, позволяя запустить в действие один из ключевых принципов его состоявшей из 14 пунктов программы — принцип национального самоопределения. Для Великобритании и Франции эта комиссия была выгодна тем, что позволяла отложить рассмотрение арабского вопроса на несколько месяцев, в течение которых они могли распоряжаться арабскими землями по своему усмотрению. Фейсал принял это предложение за чистую монету и искренне поблагодарил Вильсона за предоставление арабам возможности высказаться о «своих устремлениях и идеалах в отношении национального будущего»{13}.
Сегодня, оглядываясь в прошлое, нельзя не увидеть, что инициированная американцами комиссия Кинга — Крейна была чистой воды фикцией. Британцы и французы отказались назначать в нее своих представителей, тем самым подорвав правомочность этой комиссии, которая из международной превратилась в американскую. Кроме того, отказавшись от официального участия в работе комиссии, британцы и французы тем самым дали понять, что не собираются связывать себя ее выводами. Тем не менее отчет комиссии Кинга — Крейна является уникальным документом, содержащим, по словам ее авторов, «довольно точный анализ нынешних политических настроений в Сирии». Благодаря ему мы можем узнать, какими чаяниями и страхами жили сельские и городские общины в этот короткий промежуток времени между османским и европейским господством{14}.
В марте 1919 года президент Вильсон назначил в комиссию двух представителей от США — президента Оберлинского колледжа Генри Черчилля Кинга и чикагского бизнесмена Чарльза Крейна. Оба эти человека хорошо знали Ближний Восток — Кинг по книгам, как специалист по библейской истории, а Крейн познакомился с ним на практике, благодаря многочисленным путешествиям по Османской империи начиная с 1878 года. В мае 1919 года, после отказа европейцев, они вдвоем отправились в Великую Сирию, чтобы встретиться с представителями местного населения и узнать из первых рук о чаяниях арабских народов Сирии, Ирака и Палестины. Однако этот невинный «опрос населения» дал неожиданные результаты. Деятельность комиссии спровоцировала резкий подъем националистической активности, охватившей широчайшие слои населения, чего прежде не удавалось добиться ни одному политическому движению.
Дело в том, что, вернувшись из Парижа с пустыми руками, эмир Фейсал представил своим сторонникам ожидаемое прибытие комиссии Кинга — Крейна как важный шаг на пути к созданию независимого арабского государства. Он собрал представителей знати со всей Великой Сирии и выступил перед ними с речью, вкратце описав положение дел. Разумеется, он не мог рассказать им всей правды о том, какое унижение ему пришлось перенести от европейских миротворцев, и честно поделиться своими подозрениями, что европейские державы готовы принести свои обязательства перед арабским народом в жертву собственным империалистическим интересам. Теперь, когда он вернулся в родные земли и говорил на родном языке со своими приверженцами, он мог проявить снисходительность к европейцам. «Я поехал на конференцию в Париже… заявить о том, что принадлежит нам по праву, — пояснил он. — Но вскоре я понял, что жители Запада пребывают в глубоком невежестве относительно арабов и все их знания о нас взяты из сказок „Тысячи и одной ночи“». Во многих отношениях Фейсал был прав. За исключением малочисленных экспертов, политики в Великобритании и Франции очень мало знали об арабском мире. «Естественно, мне пришлось потратить много времени на то, чтобы рассказать им хотя бы немного о нас», — объяснил Фейсал.
Глядя в глаза своим сторонникам, которые часто прерывали его речь заверениями в преданности, Фейсал не смог сказать им о том, что их надежды рухнули. Он приукрасил правду до неузнаваемости, заявив, что союзники признали независимость арабского народа в принципе. Он представил прибытие комиссии Кинга — Крейна как знак того, что великие державы подтверждают право их народа самостоятельно выбирать свой путь. «Международный комитет, — сказал он, — попросит вас рассказать о том, чего вы хотите, потому что сегодня великие нации не хотят управлять другими народами без их согласия»{15}.
Воодушевленные словами Фейсала, сирийские националисты приступили к работе по объединению народа Сирии под знаменем независимости. Арабское правительство распространило текст проповедей для пятничных молитв в сирийских мечетях, поручило политическим и культурным ассоциациям подготовить петиции для международной комиссии и заручилось активной поддержкой деревенских старост и глав городских кварталов. В городах и деревнях были напечатаны и распространены тысячи листовок. В этих листовках, которые были новинкой в арабских землях, простые националистические идеи излагались в форме лозунгов. «Мы требуем абсолютной независимости!» — было напечатано на одной из листовок жирным шрифтом на арабском и английском языках. Другая листовка призывала всех сирийцев бороться за свою свободу и сопровождала националистические лозунги более подробными расшифровками:
