Резолюция Сирийского конгресса была пропитана негодованием. Многие члены временного сирийского правительства бок о бок сражались с эмиром Фейсалом в ходе Арабского восстания. Они считали себя военными союзниками Британии и Франции, внесшими важный вклад в победу над Османской империей. 2 октября 1918 года арабская армия Фейсала взяла Дамаск и освободила сирийские земли от османов. Жители Сирии были убеждены, что завоевали на полях сражений право самим определять свое политическое будущее. Делегаты Всеобщего сирийского конгресса ожидали от своих военных союзников справедливости, «чтобы после войны мы не стали пользоваться меньшими политическими правами, чем до нее, поскольку мы пролили так много крови ради нашей свободы и независимости».
В августе 1919 года, после шестинедельной поездки по Сирии, Кинг и Крейн прибыли в Стамбул, чтобы подготовить свой отчет. Комиссары тщательно проанализировали собранные ими материалы. В своих рекомендациях для Парижской мирной конференции Кинг и Крейн в значительной степени поддержали резолюцию Сирийского конгресса. Они рекомендовали создание единого Сирийского государства с эмиром Фейсалом в качестве конституционного монарха и помещение всей Сирии под единый мандат, предпочтительно американский (или, в случае отказа американцев, британский) на ограниченный период времени для оказания необходимой помощи. Кроме того, они настоятельно рекомендовали внести серьезные изменения в сионистский проект, ограничив масштабы еврейской иммиграции. Кинг и Крейн утверждали, что два обещания, данных в Декларации Бальфура, — создать еврейский национальный очаг в Палестине и не нарушать «гражданские и религиозные права существующих нееврейских общин» — никак не могут быть согласованы друг с другом. «На встречах представителей еврейских общин с комиссией неоднократно озвучивался тот факт, — говорилось в отчете, — что сионисты стремятся к практически полному выселению нынешних нееврейских жителей из Палестины посредством различных форм приобретения земель»{20}. Неудивительно, отмечали комиссары, что девять десятых нееврейского населения Палестины «решительно против всей сионистской программы» и что 72 процента петиций, полученных ими в Великой Сирии, были направлены против сионизма.
Комиссия представила свой отчет американской делегации в Париже в конце августа 1919 года. Эмир Фейсал не был посвящен в содержание отчета, но и он едва ли мог бы требовать большего. Однако для европейских миротворцев отчет Кинга — Крейна был крайне неудобным документом. Секретариат мирной конференции получил его и отложил в сторону без проведения дальнейших консультаций. Он был обнародован лишь три года спустя, когда Великобритания и Франция завершили раздел арабского мира таким образом, который на тот момент больше отвечал их интересам.
1 ноября 1919 года Британия заявила о намерении вывести войска из Сирии и Ливана и передать власть французским военным, которые придут им на смену. Оказавшись перед неизбежной перспективой французской оккупации, Сирийский конгресс решил взять дело в свои руки. На основе резолюции, составленной для комиссии Кинга — Крейна, делегаты подготовили декларацию независимости, которая была зачитана в здании городской администрации Дамаска 8 марта 1920 года. Фейсал был провозглашен королем Сирии, включая Ливан и Палестину.
Британия и Франция отказались признать сирийскую декларацию независимости. Британцы сделали вид, будто не замечают, как французы готовятся к военной оккупации Дамаска и свержению своего военного союзника, бывшего эмира, а ныне короля Фейсала. Сам же Фейсал оказался в растущей изоляции внутри страны из-за своей неспособности добиться обещанной независимости для арабского народа. Он сумел собрать лишь небольшую группу сторонников, чтобы дать отпор французской армии, направлявшейся из Ливана в Сирию. Население Дамаска больше не верило в дело Фейсала и не готово было отдавать за него жизни.
На рассвете 24 июля 1920 года 2000 арабских добровольцев заняли позиции на горном перевале Хан Майсалун на пути между Бейрутом и Дамаском. Вскоре они увидели колонну необычного вида солдат — это была французская колониальная армия, состоявшая из алжирцев, марокканцев и сенегальцев под командованием французских офицеров. Эта армия была наглядной демонстрацией власти Французской империи над своими колониями: арабские мусульманские солдаты из Северной Африки шли воевать с арабскими мусульманскими ополченцами из Сирии по приказу своих колониальных хозяев. Вот что написал о «дне Майсалуна» в своих мемуарах один из членов временного сирийского правительства и убежденный арабский националист Сати аль-Хусри:
До нас начали доходить новости о сражении. Хотя я не питал никакой надежды на победу, зная о состоянии нашей армии и оснащенности французов, я страстно желал, чтобы исход битвы не был известен как можно дольше ради нашей воинской славы. Однако уже к 10 часам мы получили известие, что наша армия разгромлена и фронт прорван. Юсуф аль-Азма [военный министр и командующий вооруженными силами] погиб. Я сказал: «Он пожертвовал своей жизнью на Майсалуне, он — настоящий мученик!»{21}
Разгромив малочисленную арабскую армию, французские войска беспрепятственно вошли в Дамаск, положив начало колониальной оккупации, продлившейся 26 лет. Но символическое значение битвы при Майсалуне выходило далеко за рамки оккупации Сирии. Для арабов это небольшое сражение символизировало собой вероломное предательство Великобритании, полный крах идеи президента США Вудро Вильсона о национальном самоопределении и триумф британских и французских империалистических интересов над надеждами и чаяниями миллионов арабов. Майсалун стал первородным грехом, совершенным европейцами, когда они навязали свою систему государственности на Ближнем Востоке, разделили стремившиеся к единству народы и поместили их под иностранное господство против их воли. Новые арабские государства и границы послевоенного раздела оказались чрезвычайно устойчивыми — как и проблемы, которые они породили.
Египетские националисты также возлагали большие надежды на Парижскую мирную конференцию. Введенный в заблуждение 14 пунктами Вудро Вильсона, египетский политический истеблишмент полагал, что в Париже будет положено начало новому мировому порядку. Ожидалось, что на смену империям прошлого придет новое сообщество наций, образованных благодаря реализации принципа национального самоопределения. И, как и Хашимиты, египтяне полагали, что военной помощью Великобритании они заработали себе право на независимость.
После 36 лет оккупации, с началом Первой мировой войны, британское присутствие в Египте только укрепилось. В декабре 1914 года британцы в одностороннем порядке объявили Египет протекторатом, сместив правящего хедива Аббаса II под предлогом того, что тот «перешел на сторону врагов короны» (на тот момент хедив находился в Стамбуле). Поскольку Египет перестал быть вассальным государством, его правитель больше не был наместником османского султана. Место хедива Аббаса занял его дядя Хусейн Камил, самый старший из прямых потомков Мухаммада Али, который получил новый титул султана. Провозгласив правителя Египта султаном, британцы надеялись таким образом подорвать влияние османского султана — точно так же, как они рассчитывали с помощью встречного призыва шерифа Хусейна к антиосманскому джихаду подорвать призыв османского султана к джихаду против Великобритании и Франции. Однако эта стратагема возымела мало эффекта на египетскую и более широкую мусульманскую общественность, которая продолжала считать османского султана халифом, т. е. духовным лидером мировой исламской общины.
