Но, к моему удивлению, ко мне все были благожелательны, по крайней мере та, с которой Ифи меня вскоре после этого познакомила. Её звали леди Джерси, это была хорошенькая, увешанная жемчугами графиня лет тридцати.
– Итак, вы прибыли с Антильских островов, – дружелюбно сказала она после того, как Ифи меня ей представила. – Должно быть, там очень жарко.
– Жарко и душно, а ещё бывают бури. Их называют ураганами, и они могут порождать очень высокие приливные волны, которые затапливают целые прибрежные полосы. – К этому времени я уже почерпнула некоторые сведения из Британской энциклопедии.
Но леди, казалось, интересовалась не только моей тропической родиной.
– Я слышала, Джордж Кливли входит в число ваших почитателей. Очень хороший выбор, я считаю.
Осталось неясно, чей выбор она имела в виду – мой или его. Но я не переспросила, поскольку аудиенция была уже окончена. Графиня улыбнулась мне ещё раз и зашагала прочь, болтая своими жемчужными ожерельями.
Ифи была вне себя от восторга:
– Она с тобой поговорила!
– Она сказала три фразы, а я успела вставить только две.
– Это не играет роли. Она удостоила тебя вниманием. Теперь ты принята в обществе. И бесповоротно принадлежишь к нему.
– К какому обществу? – непонимающе спросила я.
– К beau Monde! К тону!
Эти патронессы альмака, кажется, располагали большей властью, чем я думала. Ифи мне уже рассказывала о том, как быстро ты можешь оказаться вне приличного общества, если не получишь входного билета на балы. Превратишься просто в социальное ничто. Всё равно что в «Фейсбуке» иметь нуль френдов.
И это было ещё не всё, потому что, попав сюда, следовало ещё вести себя как следует. Девушке никогда нельзя забывать обычаи и приличия. Ифи, например, наставляла меня, что сегодня я могу станцевать с Джорджем только два раза, ни в коем случае не больше, в противном случае все сочтут меня за распустёху. Джордж воспринял это ограничение безропотно, но настоял на том, чтобы на следующем танцевальном вечере он стоял на первом месте в моей танцевальной карте. Сама же Ифи не налагала на себя никаких ограничений. Она три раза подряд станцевала с Себастьяно, и когда я увидела, как превосходно они гармонируют в танцевальных па и какой феноменальный вид ему, должно быть, открывается сверху на её декольте, я еле справилась со своей яростью.
– Почему ты всё время танцуешь только с ней? – зашипела я на него, когда мы на минуту очутились рядом и никто не мог нас услышать.
– Понятия не имею, – сознался он. – Она говорила что-то насчёт танцевальной карты, в которую она меня занесла. Кажется, это где-то утверждается заранее.
– Пора это прекратить, – заявила я со всей решимостью.
– Анна, я ведь с ней всего лишь танцую. Тут не может быть ничего, ведь на нас смотрит весь зал.
– Вот именно.
У меня было очень недоброе чувство со всем этим делом, и причина была не только в ревности. Когда разрумянившаяся Ифи вскоре после этого попалась мне на дороге, я потребовала её к ответу.
– Не кажется ли тебе, что ты слишком много танцуешь с моим братом? – осведомилась я, с трудом сдерживая себя.
Она с пристыжённой миной обмахивалась, чтобы слегка остыть.
– Ну, так и есть. По правде говоря, твой брат и я – мы, считай, что уже помолвлены. Поэтому надзор за нами уже не такой строгий.
– Что? – вскричала я.
Несколько голов обернулись в нашу сторону, и Ифи поспешно отвела меня в соседнюю комнату:
– Не так громко. Когда юные дамы так повышают голос, это считается вульгарным.
– Разве он что-нибудь говорил о помолвке? – кричала я, игнорируя её укор.
Она с улыбкой закраснелась.
– Не может того быть, чтобы ты не заметила, как мы подходим друг другу с твоим братом, Анна. Наверняка он скоро попросит у Реджи моей руки.
– С чего ты это взяла? – с ужасом спросила я.
– Женщина чувствует такие вещи. – Тут она посмотрела мне за плечо: – О, вот и Принни появился! – Она схватила меня за руку и повлекла за собой в бальный зал. – Идём! Мы должны использовать такую возможность! Ты непременно должна с ним познакомиться!
Всё ещё находясь в состоянии шока, я послушно пошла за ней в большой зал, где уже несколько гостей толпилось вокруг принца-регента, в том числе графиня Джерси, которой он только что поцеловал руку с широким жестом.
– У её свекрови когда-то была с ним любовная связь, – доверительно шепнула мне Ифи. – Она долго была его фавориткой.
Мне это было абсолютно безразлично. И сам принц-регент не интересовал меня ни на йоту. Он был просто толстый тип лет пятидесяти, весь в рюшах, словно опереточный персонаж. На его парчовой жилетке красовалось слишком много золотых цепей, ювелирных булавок и орденов, а неестественно густые локоны на голове однозначно были париком. Я не хотела знакомиться с ним, мне не терпелось скорее отыскать Себастьяно, чтобы сообщить ему о якобы предстоящей помолвке. Вот не послушался меня! Самое время наконец дать Ифигении понять, что она его не получит.
И куда он подевался? Пока я озиралась, ища его, Ифи втолкнула меня в круг, который образовался вокруг принца-регента, и не успела я опомниться, как графиня Джерси уже взялась представлять меня:
– А вот наша новая дебютантка, Принни. Леди Анна – сестра молодого Фоскери.
– Ах, виконт с Барбадоса, я уже встречал его у Джексона. А его младшая сестра – поистине очаровательное создание! – Принц-регент внимательно разглядывал меня через свой лорнет, это нечто вроде очков на палочке, но только с одним стеклом. Затем он, к моему ужасу, подхватил меня под локоть и повёл через зал к группе мягких кресел. Он пододвинул мне одно из них и сам уселся рядом.
– Расскажите мне немного о себе, леди Анна, – попросил он, не убирая ладони с моего локтя.
Вероятно, все остальные дебютантки жгуче завидовали мне, ведь, по словам Ифи, было высшей честью удостоиться личной беседы с регентом. Правда, я предпочла бы, чтоб меня избавили от этой чести, потому что он был надушен сверх всякой меры. Кроме того, мне не нравилось, как его большой палец поглаживал мой локоть. И вообще весь он мне не нравился, и я даже на какое-то мгновение задумалась: а может, не так уж и плохо будет для Англии, если ею будет править кто-то другой. Этот принц проспоривал и проигрывал огромные суммы, не оплачивал свои долги, волочился за дебютантками, имел связи с другими женщинами, хотя был женат – предположительно, это был ещё не полный список его дурных привычек. Судя по тому что я читала о нём в будущем, в качестве короля он не был любимцем нации. Несмотря на это, он неотъемлемо принадлежал к основному потоку времени. Если бы он исчез из обычного хода истории, это могло привести к полной энтропии. Энтропия – это, как я узнала после трёх лет пребывания в клубе стражей времени, дополнительное слово для определения бармаглота. А именно: для окончательного, всеобъемлющего, неустранимого хаоса, который разрушал всю структуру времени. Энтропия – это и был тот самый бармаглот из моих снов, и кто-то его развязал, чтобы он окончательно всё пожрал. Всё, за исключением крохотного пузырька: 1813 года, которому суждено уцелеть в бесконечном повторении, чтобы служить вечной сценой тому, кто намеревался сделаться диктатором времени.
