Брезгливо морщась, Людмила посигналила. Будь ее воля, она бы всех этих местных охранников давно бы уволила и пусть бы работал вышколенный персонал из города. Сколько она об этом говорила Ивану.
Только ответ был один и тот же — где они, сельские мужики, оставшись без копейки, еще найдут работу в деревне? Будут только больше пить.
Ей было глубоко наплевать на проблемы местного безработного населения, но спорить с мужем по многолетней привычке она все же не стала.
Последнее время она не то что не спорила, а даже старалась меньше разговаривать с мужем.
Когда все это закончится? Когда она получит вожделенную свободу?
Спроси у Людмилы, что такое свобода, она бы точно не смогла бы ответить. Может, свобода вообще не имеет определения? Тогда почему к ней все стремятся? И что она будет делать с этой свободой?
К радикальной борьбе за эту пьянящую свободу она не была готова. Только Антону виднее. Он сказал, что такой женщине, как она, не хватает свободы. И она после того разговора действительно ощутила прутья золотой клетки, в которой ее запер Иван. А ведь раньше ее все устраивало. Даже его частые командировки нисколько не напрягали. Бизнес есть бизнес. Раньше она даже эту фразу произносила с Ивановыми интонациями.
Когда же она разлюбила мужа? Или не любила его никогда?
Охранник наконец-то соизволил нажать кнопку пульта, и ворота медленно разъехались в разные стороны.
Она влюбилась в Ивана с той первой неожиданной встречи в гостях. Ей надо было больше думать о выпускных экзаменах, а она, отложив учебники, мечтательно закрывала глаза и представляла новую встречу. Только никаких встреч не было, а она все жила в ожидании чуда. Чудо, как и полагается чуду, случилось внезапно, спустя полгода.
Незадолго до выпускного вечера она с подругой бесцельно бродила по дорогущим бутикам. Ничуть не смущаясь своей бедности, они глазели на витрины, обсуждая наряды. На ее стройной фигурке смотрелось бы любое платье. Если бы не цена…
Без малейшей зависти Людмила прикидывала, какой должен быть оклад ее матери, медсестры городской поликлиники, чтобы купить наряд. Зарплаты хватало только на короткий рукав.
В разгаре девичьих обсуждений Людмила не заметила, как припарковалась машина и откуда-то взялся Иван Савицкий. Сердце замерло, а потом застучало необычно громко, да так, что, казалось, и Савицкий услышал. Перед ней стоял принц!
Только принц мог знать: и чем вызвано их веселье, и зачем девушки присматривают наряды.
Смутилась она лишь, когда Савицкий спросил, какое платье она себе выбрала. Показать на красное, кричащее с витрины платье, словно специально сшитое для нее, она уж точно не могла. А потом Савицкий пригласил ее с подругой в ресторан. Подруга отказалась, сославшись на дела, а ей пришлось ехать с Иваном.
Пробежав взглядом меню, Людмила пожалела, что так неосмотрительно приняла приглашение. В блюдах она не разбиралась, а стоили они, как рукав от платья.
Платье на выпускной она сшила себе сама, все по тому же вызывающему фасону с витрины. Правда, не красное, а синее в мелкий белый горошек, чтобы служило и в повседневности.
Иван позвонил в дверь поздно вечером. В круглой красной коробке с бархатной лентой лежали заветное красное платье, снятое с манекена, и черные босоножки на тонкой шпильке.
На выпускной вечер Иван не пришел. Причина была веская — бизнес.
Домой Людмилу провожал Валерка — первая школьная любовь. Может, Валерка тогда не дорос до серьезного ухаживания, а может, по жизни был другим. Она никогда их не сравнивала. Они были совершенно разные, как с разных планет. Только к Савицкому ее все больше и больше тянуло и не столько душой, сколько неопытным юным телом, жаждущим ласки.
Валерка мечтал стать летчиком, или полярником, или, на худой конец, артистом. Она каждый раз смеялась над ним и не могла толком понять, когда он шутит, а когда говорит правду. Сама-то она точно знала, чем будет заниматься, и без колебаний отвезла документы на Выборгскую улицу в Международный институт моды и дизайна.
Первый курс пролетел как во сне. Помнится только одно — было по-настоящему радостно, хорошо и… свободно.
В конце первого курса Иван опять появился в ее жизни так же внезапно, как и пропал. Ждал с цветами возле института. Потом были ресторан и проводы домой. Бродить по паркам и весенней набережной времени у Савицкого не было. Она даже толком не поняла, когда Иван сделал ей предложение. Она с легкостью ответила «да».
Подруги завидовали, мать тихонько плакала. Красивая жизнь, предложенная на блюдечке с голубой каемочкой, приводила ее в восторг. Ни о какой разнице в возрасте она не задумывалась, равно как не задумывалась о неудавшейся семейной жизни будущего мужа. У нее все получится. Она сможет сделать его счастливым, а заодно и себя.
Дело неуклонно шло к свадьбе. Все эти поездки в салоны, магазины и рестораны она воспринимала как полеты на Луну. Все было каким-то нереальным. Она кружилась в белом свадебном платье и была готова купить любое, только Ивану каждый раз хотелось чего-то другого. Под конец, устав от переодеваний и демонстраций, Иван сам выбрал ей платье. Нельзя сказать, что выбранное платье — предел мечтания, были и куда лучше, только спорить с будущим мужем в присутствии посторонних Людмила не стала.
Миф о семейном счастье развеялся через пару месяцев после свадьбы.
Иван уехал за границу. Ей показалось, что он кого-то боится и попросту бежит. Сам он ничего не стал объяснять, боясь, что в девятнадцать лет она не поймет взрослых мужских проблем. Ей было обидно до слез.
В тот год она еле окончила второй курс института. Все мысли были заняты свалившимися на мужа неприятностями, а потом Иван и вовсе отговорил ее от учебы. Это было понятно сразу — при его деньгах жена работать не будет.
Свекровь, невзлюбившая Людмилу с первого дня, вернее, с того дня, как они съехали от нее после свадьбы, только подливала масла в огонь, прозрачно намекая сыну, что молодая жена, дай свободу, рога наставит. К советам матери Иван прислушивался всегда.
Потом Иван купил квартиру, и она полностью занялась благоустройством нового собственного жилища. Огромная квартира в старом центре Киева, с выходом на Андреевскую церковь, вызывала плохо скрываемую зависть подруг. Везет же некоторым! Все сразу и в полном шоколаде!
Некоторое время институтские приятельницы заходили часто, прогуливая ради этого лекции. Рассказывали новости, обсуждали преподавателей и своих парней, восхищались ее дорогими нарядами.
Только Ивану эти девичьи посиделки пришлись не по душе. Он никогда не делал по этому поводу никаких замечаний, только демонстративно перемывал чашки и проверял содержимое рабочего стола, словно там могли храниться если не государственные секреты, то уж секретные документы компании точно.
Никаких секретных бумаг в рабочем столе и в помине не было.
