ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
АВРОРЕ ПРИШЛОСЬ ОТСТУПИТЬСЯ. ПОСЛЕ НЕСКОЛЬКИХ ЧАСОВ БЕЗУСПЕШНЫХ ПОИСКОВ НА ВЕРЕСКОВЫХ ТОПЯХ СТАЛО ЯСНО, ЧТО ВОЗВРАЩАТЬСЯ ДОМОЙ МАЛЕФИСЕНТА НЕ СОБИРАЕТСЯ. Во всяком случае пока. И тогда Аврора, снова сев на лошадь, вернулась в Ульстед. Огромный замок был погружён во тьму, внутри горело лишь несколько свечей, указывая Авроре дорогу к её комнате.
К её комнате. Эта мысль казалась Авроре очень странной. Всё-таки её настоящий дом был не здесь, а в другом замке, в её собственном. Но принц Филипп настоял на том, что им нужно быть как можно ближе друг к другу, чтобы вместе попытаться выяснить, что можно сделать для спасения короля. Авроре ничего не оставалось, как согласиться.
Теперь, идя по замку, она тяжело вздохнула. Аврора ужасно устала, и ей хотелось только одного – лечь, закрыть глаза и провалиться в сон без сновидений. Но, как оказалось, сбыться её мечте было не суждено.
– Мы беспокоились о тебе, – раздался из темноты голос Ингрит, заставивший Аврору вздрогнуть от неожиданности. Аврора зажгла свечу и увидела, что королева сидит в красивом кресле в углу комнаты. Ингрит поднялась на ноги и медленно пошла навстречу Авроре.
– Ваше величество, – начала Аврора, когда ей удалось справиться с испугом. – Я пыталась найти её, но... – При одном упоминании об этой неудаче у неё из глаз снова потекли слёзы.
На секунду лицо королевы исказила гримаса гнева, но Ингрит моментально взяла себя в руки и изобразила сочувствие.
– У меня всё сердце из-за тебя изболелось, – сказала она, подходя ещё ближе. – Она омрачила твоё счастье. Я знаю, что она всегда была против этого брака и никогда не доверяла твоим природным инстинктам. – Ингрит замолчала, печально покачивая головой.
Аврора пыталась справиться со своими слезами. Ей было больно слышать слова королевы – к сожалению, справедливые. Малефисента действительно никогда не скрывала, что ей не хочется, чтобы Аврора выходила замуж за Филиппа. Но Аврора всё равно продолжала надеяться, что любовь Малефисенты к ней окажется сильнее и поможет тёмной фее преодолеть её опасения и страхи.
Нет, не получилось.
А Ингрит тем временем продолжила, и голос её становился всё более уверенным:
– Когда я увидела за обедом её задрапированные чёрной тряпкой рога... – Она слегка передёрнулась. – Одним словом, меня ничуть не удивляет, что она сорвалась.
Аврора обнаружила, что кивает в знак согласия с королевой. Да, она тоже видела гневно горящие глаза Малефисенты, помнила её ехидные замечания по поводу Филиппа и его «романтических нежностей». Помнила, с каким отвращением поморщилась Малефисента, когда Аврора впервые рассказала, что Филипп признался ей в любви. Возможно, Малефисенте просто не дано понять, что такое любовь?
Но в голове Авроры всплывали и другие воспоминания. О том, как Малефисента разбудила её от колдовского сна своим поцелуем, как сражалась с королём Стефаном, чтобы защитить её, как подарила ей вересковые топи, чтобы у Авроры был дом, полный радости, а не печали.
Аврора сильно тряхнула головой.
Да, хороших моментов можно вспомнить много, однако Ингрит права. Разумеется, Малефисента сорвалась после того, как ей целый вечер пришлось выслушивать далеко не лестные отзывы о себе. Что ж, тёмная фея сколько могла сопротивлялась своей природе, но всему есть предел – вот она и...
– Я просто не знаю, что мне делать, – дрожащим голосом призналась Аврора.
– Но ты же действительно любишь его? Моего сына? – сразу оживилась Ингрит.
– Да, очень, – ответила Аврора и прикусила губу.
– В таком случае любовь тебя излечит. Для всех нас она лучшее лекарство. И давай дальше пойдём по жизни вместе. Одной семьёй, – сказала Ингрит.
Аврора невольно всхлипнула. Честно говоря, она не ожидала от королевы такой отзывчивости. Простое слово – семья – сразу помогло Авроре не чувствовать себя такой одинокой, унять переполняющую её боль. Аврора подошла к королеве и обняла её. Ингрит улыбнулась и даже погладила Аврору по волосам.
В этот момент распахнулась дверь, и комнату наполнил голос Филиппа.
– Мама! – воскликнул он, не сводя глаз с Авроры. – Что здесь происходит?
Как только Филипп вошёл в комнату, Ингрит выпустила Аврору из объятий, взяла её за руку и вложила её в руку Филиппа.
– Я приняла решение, – сказала она. – Во имя твоего отца свадьба состоится через три дня.
Сделав это заявление, королева улыбнулась молодой влюблённой паре и покинула комнату.
После её ухода Аврора и Филипп какое- то время стояли в ошеломлённом молчании, а потом Филипп наконец сказал:
– Аврора, мне кажется, нам с тобой сейчас не время думать о свадьбе.
Она затрясла головой. Нет-нет, Ингрит права. Они с Филиппом в долгу перед всеми, и в первую очередь перед королём. Они не имеют права позволить ужасным поступкам Малефисенты или плачевному состоянию короля Джона разрушить то, что должно принести радость, счастье и процветание их королевствам. Если они спасуют перед трудностями, это отрицательно скажется на их будущем правлении. Но нет, они с Филиппом останутся сильными и докажут, что их любовь достаточно крепка, чтобы преодолеть всё. Их брак станет прекрасным началом новой жизни.
– А как же Малефисента? -– спросил Филипп, когда Аврора выложила ему всё это.
– Я думаю, она исчезла, – ответила Аврора. – Навсегда.
Едва над замком Ульстед взошло солнце, как по всему королевству разнеслась весть о скорой свадьбе, и горожане резво принялись готовиться к ней. Пекари замешивали свой лучший хлеб, флористы отбирали лучшие цветы, дворники принялись тщательно подметать улицы. Воздух наполнился возбуждённым радостным ожиданием.
А вдалеке отсюда, глубоко в недрах Обители, Малефисента и не догадывалась, как быстро там, наверху, всё меняется. Впрочем, будущее сейчас её не волновало – она с головой погружалась в прошлое. По просьбе Малефисенты Коналл отвёл её к Великому дереву.
Рядом с этим огромным древним деревом Малефисента чувствовала себя маленькой, просто игрушечной. Дерево было главной святыней Обители. Коналл рассказал ей, что никто не знает, сколько этому дереву лет, все помнят лишь, что, когда они здесь появились, оно уже было. Изогнутые стены, окружающие основание дерева, были покрыты вырезанными на них загадочными надписями. Со временем зал, где росло дерево, стал святилищем, на стенах которого была записана история рода тёмных фей.
Коналл вместе с Малефисентой остановился перед большим камнем. В центре его, залитые толстым слоем янтарной смолы, лежали кости.
– Феникс, – ответил Коналл, прочитав молчаливый вопрос на лице Малефисенты. – Говорят, что тёмные феи начались с него и, изменяясь, развивались в течение многих столетий. Но вскоре наше время закончится... – тут его голос дрогнул, и Коналл, повернув голову к Малефисенте, тихо сказал: – ...если только ты не спасёшь нас.
