***
Он принес меня к себе в покои, пронес сразу в спальню, которая камерами вообще не просматривалась, осторожно стащил с меня простынь, хотя я и попыталась прекратить это безобразие, сорвал майку и с себя, а потом принес в душ и включил воду, снова крепко меня обняв.
И желание напомнить о правилах приличия отпало напрочь.
Мы просто стояли под теплыми струями воды, обнимая друг друга, и нам было хорошо, так хорошо, просто стоять вместе.
Я бы так простояла вечность, но был один маленький вопрос:
– Ты спал?
Он лишь отрицательно мотнул головой.
Говорить Адзауро сейчас едва ли был способен, а еще он безумно желал меня, это ощущалось физически, несмотря на то, что сам он остался в штанах и белье, но… я почему-то была уверена, что он меня не тронет. Теперь нет. В какой-то момент в его отношении ко мне что-то изменилось. Не знаю, в какой точно, тогда, когда я закрыла его от обстрела, или, когда прикрыла его, ввязавшись в бой, который он, вероятнее всего проиграл бы. Впрочем, быть может он и нет, а мои были точно обречены.
– Тебе нужно поспать, трое суток, Акиро, это уже не игрушки.
Он не ответил, лишь крепче обнял.
– Остаться с тобой? – сама не понимаю, как решилась это прошептать.
Но Чи услышал и мгновенно ответил:
– Да.
***
Ну во все этом имелся один положительный момент – я таки воспользовалась его шампунем, и даже кондиционером, пока Чи ходил принести одежду для меня. Принес он нечто своеобразное – свою майку. Простую белую майку… Но я решила, что и так сойдет. И плевать, что под майкой белья не находилось, потому что мое пришлось снять, а другого тут не было.
Пока ждала Акиро в его спальне, подсушивая волосы полотенцем, одновременно подключилась к сейру, о, я по нему безумно скучала, и обрадовалась почти как родному, хотя он и был родным, почти год уже вместе.
Впрочем странное измерение параметров родства… с Акиро я в принципе не так давно знакома, а теперь понимаю – мне грустно от одной только мысли, что моя замена уже почти прибыла, а значит… мне придется уйти, не оглядываясь, не вспоминая, разрывая связь с ним жестко и категорично, как и полагается людям моей профессии… Вот только думать об этом становилось все труднее.
Перебравшись от окна на кровать, я села, укрывшись одеялом скрестила ноги, и… и почему-то полезла в семейный альбом Адзауро. Не знаю, зачем. Вдруг захотелось увидеть Чи маленьким, таким какой он был до побега из дома, таким каким вернулся…
– Что смотришь? – Адзауро вошел, вытирая мокрые волосы полотенцем, сам он уже был в широких пижамных брюках.
– Фотографии, – невольно улыбнулась его удивленному взгляду, – почему-то захотелось посмотреть, каким ты был маленьким.
Он улыбнулся, теплой улыбкой кого-то, кто любит тебя, несмотря на то, что он монстр и вообще, прошел в соседнюю со спальней комнату, вернулся с массивным талмудом, забрался ко мне под одеяло, и устроившись полусидя на подушках, начал показывать мне то, чего в сети похоже не было:
– Клан Адзауро насчитывает уже более семисот лет, – не с гордостью или высокомерием, а просто как факт произнес он.– Но наиболее долгий срок правления принадлежит деду, он управляет кланом уже свыше шестидесяти лет.
Вдруг поняла, что плевать мне и на клан, и на старика, и вообще на все- хотелось просто быть с Акиро вот так, рядом, в одной постели, и слушать, слушать, слушать его низкий мужественный голос… И ведь бред же совершенный, но так хочется.
– Ты странно на меня смотришь, Кей, – улыбнулся Адзауро.
Не став это комментировать, сказала:
– Ты продолжай, если есть силы. Но вообще тебе нужно спать.
Он ничего не сказал на это, но в глубине его темных глаз вдруг отразилась такая тоска, что я почему-то добавила:
– Мне тоже, но я засну минут через двадцать, когда прекратит действие первичный компонент обезболивающего. Можно мне фотоальбом?
Акиро молча передал всю эту явно многовековую громадину, и едва я устроила альбом у себя на коленях, лег, обнял меня одной рукой за талию, прижался лицом к моему бедру и вырубился почти мгновенно… Что неудивительно, после всего, что мы вынесли, а потому я, удержав вообще неизвестно откуда взявшийся порыв погладить его по черным волосам, взялась смотреть альбом, бесшумно переворачивая странички.
Их было много, очень-очень много страниц. Каждый год род Адзауро устраивал что-то типа «семейного фото», ну, по началу это были рисунки и гравюры, все-таки семьсот лет назад фотографировать было не на что, а затем уже фотографии, от черно-белых и мутных, до цветных и ярких. Помимо родового фото всей семьи, каждый из членов рода так же фотографировался в день своего рождения, день вступления в восьмилетие, день совершеннолетия и… день смерти. Жутковатая традиция, ну да в чужой монастырь со своим уставом и все такое, но…
Перелистывая страницы фотоальбома уже ближе к концу, я вдруг заметила одну странность – все больше и больше становилось посмертных фотографий молодых мужчин.
И от этого вдруг стало как-то нехорошо.
«Клан Адзауро насчитывает уже более семисот лет. Но наиболее долгий срок правления принадлежит деду, он управляет кланом уже свыше шестидесяти лет»…
Слова Акиро, о которых вспомнила сейчас, вызвали необъяснимый холодок по спине.
Я отлистала альбом назад, нашла дату, когда Адзауро-старший стал главой рода. И не то, чтобы я разбиралась в возрастах яторийцев, но как по мне – он был молод. Слишком молод для того, чтобы наследовать клан. Ему было то шестнадцать-восемнадцать, не более.
Отлистав еще несколько страниц, с изумлением обнаружила – старшим в семье Иничи Адзауро не был, он являлся пятым сыном, седьмого сына прежнего главы рода Ануичи Адзауро. То есть по идее, он вообще не должен был возглавить род, если исходить из наследования по-старшинству.
Отлистала альбом вперед, нашла Акихиро Чи… такой забавный малыш, суровый, серьезный, с удивленными распахнутыми всему миру глазенками, старший сын старшего сына Иничи Адзауро, учитывая, что сам отец Чи к тому времени уже погиб, фактически прямой наследник рода. А потом фотография где ему восемь… торжественный праздник, взлетающие в небо воздушные фонарики, вакханалия жестокости и ожесточенное лицо ребенка, которому только что сломали жизнь…
Я вдруг подумала, останься он тогда дома, что бы с ним стало? Пережил бы тот кошмар, что начинался у детей после восьмилетия? В тот год он был не единственным мальчиком в роду Адзауро, но вот я перелистываю следующий лист, и на новом семейном фото Акиро нет. Но там были те, другие мальчики, которым в тот год тоже сломали жизнь… я всматривалась в их отрешенные, лишенные каких-либо эмоций лица, и старалась не смотреть в глаза, отражавшие лишь боль… Но взгляд одного человека меня крайне заинтересовал – взгляд Акихиро-старшего! Иничи Акихиро даже почти улыбался, а место, где еще в прошлом году стоял Чи… оно было пустым.
