– И хорошие пловцы тонут, да, Кей?
Не знаю, к чему это он. Как вообще можно было интерпретировать эту очередную яторийскую мудрость, но я все равно ответила:
– Да.
Просто как в омут с головой – да. Да – как клятва. Да – как признание поражения. Да – как обещание самой себе, обещание того, что, когда я впервые лягу с мужчиной, я знаю, кого мысленно представлю в своем воображении. О, дохлые дерсенги, боюсь я всегда и с любым мужчиной, буду представлять на его месте… этого.
Конкретно этого моего монстра.
Вот только монстру об этом знать не обязательно.
Я улыбнулась подозрительно прищурившему глаза Адзауро, и выскользнула из постели. Зайдя в ванную, прихватила его банный халат, а когда вновь проходила мимо все так же лежащего Акиро, не глянув на него, забрала себе альбом с фотографиями.
И я хотела уйти. Просто уйти, но…
– Любовь молчаливого светлячка жарче любви трескучей цикады, – вдруг тихо сказал он, едва я взялась за ручку двери.
Как тупым ножом по сердцу!
Задохнулась на миг, а затем очень спокойно, не оборачиваясь, холодно ответила:
– Какая любовь, Чи? Ты всего лишь моя работа.
И я покинула спальню молодого господина, практически хлопнув дверью.
***
В моей собственной комнате меня уже поджидали. Исаку Толла, руководящая работой нескольких горничных, поклонилась мне, и сообщила:
– Младшая госпожа, старший господин ожидает вас.
Как интересно.
Но кто я такая, чтобы отказываться от встречи с нанимателем?!
– Буду рада вашему сопровождению, – ответила я экономке дома Адзауро, и оставив альбом на столике, безропотно последовала за ней.
В наушнике почти сразу раздалось сообщение Слепого:
«99081» – то есть, все приведены в режим боевого функционирования, и это удалось скрыть от заказчика.
Я не ответила, естественно, на такие сообщения не отвечают.
Я молча шла за исаку Толла, и думала лишь об одном – а собственно, почему после такой травмы, которой она подверглась, эта женщина все еще функционирует? Более того, если поначалу она еще шаталась при походке, то сейчас какие-либо следы повреждений никак не отражались ни на ее рефлексах, ни на движениях. И я не то чтобы спец в медицине, но на размышления наталкивало.
В кабинет Адзауро-старшего исаку Толла не вошла, поклонившись мне и приоткрыв двери. Приоткрыв… Как интересно. Меня ожидает встреча с психотропными веществами? Судя по тому, что сама исаку Толла перестала дышать – догадка оказалась верна. Зря они так, конечно, но это уже не моя проблема.
Поклонившись служанке, я с видом самой скромной невесты на Ятори, вошла в кабинет Адзауро, и искренне порадовалась тому, что растрепанные волосы сейчас свешивались по обеим сторонам моего лица, закрывая усмешку, которую я не смогла скрыть. Скополамин! Этот придурок использовал банальный скополамин. Причем не в чистом виде, а выработанный из дурмана и белены – отчетливый привкус горечи был явным тому свидетельством. Хотя, если так отстраненно порассуждать, то вполне приемлемое средство, к тому же вызывает некоторую амнезию, так что может он и не совсем придурок, а так, на порядок хуже.
Естественно, я сделала вид, что ничего не поняла, и даже закашлялась.
– Прости, дитя, мой бронхит требует лечения травами, – своеобразно извинился- оправдал концентрацию паров в воздухе Адзауро.
Я выпрямилась, глянула на него, без труда разглядела фильтры, которые старик заботливо засунул себе в ноздри, и… улыбнулась, естественно, нужно же было хоть как-то оправдать ожидания властолюбивого старца.
– Присаживайтесь, Мари, – радушно предложил Адзауро-старший, указав на кресло перед своим столом.
И я в принципе не против кресел, но появились большие сомнения, что на это конкретное, стоит садиться.
– Ммм, – простонала я, прижимая пальцы к вискам, – что-то мне не хорошо.
И резко сменив траекторию, прошла и практически рухнула на диван у стены. Адзауро мое своеволие явно не обрадовало, но даже он счел слишком чрезмерным заставлять уже находящуюся под дурманом девушку, менять дислокацию, тем более, по его мнению, все что должно было, на меня уже подействовало.
– Мари, – Адзауро придвинул стул к дивану, на котором я-то ли полусидела, то ли полулежала, – вам довелось пережить многое…
Я догадывалась, что он начнет издалека, но, чтобы настолько издалека…
– О, да, – я смиренно опустила глаза.
И сильно об этом пожалела – Адзауро-старший о педикюре заботился крайне своеобразно, почему-то сочтя излишне длинные ногти на ногах достоинством, а не недостатком. И теперь, когти, которые существенно выходили за рамки традиционных яторийских сандалий, острозаточенные, неаккуратно загибались к низу… смотрелось жутко.
– Тебе нужна семья, – продолжил старик, придвигаясь ближе.
Изображать из себя одурманенную скополамином девицу становилось все сложнее, но теперь я смотрела на пол, исключительно от нежелания оказаться поцарапанной этими, с позволения сказать, ногтями. Недолго думая, забралась на диван с ногами, маскируя этот демарш шатанием, бродом, и леностью, которая настигает при дурмане. И лишь обретя уверенность в том, что мои ноги в безопасности, я подняла затуманенный, о, я долго тренировалась изображать обколотую наркотой, так что взгляд у меня был отменный и более чем удовлетворительный для того, кто, и я уже даже не сомневалась в этом, собирался отдать мне приказ на убийство.
– Я говорил с Исинхаем, – Адзауро-старший огладил висящие до подбородка усы, и произнес, четко отслеживая мою реакцию, – он согласился с моими доводами, и у тебя новый приказ, Мари.
Как предсказуемо.
Старик же подался ближе ко мне, и, глядя в глаза, четко произнес на гаэрском:
– Убей Акиро!
Детский сад, ей-богу. Но раз уж дело дошло до игр, будем играть:
– Исинхай дал добро?! – мы все, сотрудники Исинхая, продвигали в массы одну непреложную истину: единственный, кто может нам приказывать – шеф. Это было выгодно – в результате все были уверены, что каждый из нас марионетка Исинхая. На деле… на деле каждый из нас был членом его семьи, его огромной, всегда уверенной в том, что их поддержат и защитят семьи. Но афишировать такое не стал бы никто из нас.
– Спроси сама, – перейдя на яторийский, промурлыкал Адзауро.
Заторможено, как и полагается одурманенному человеку, достала сейр, отправила запрос Исинхаю, не скрываясь напечатав:
«Новый приказ уничтожение Акихиро Чи Адзауро?»
И мгновенный ответ шефа:
«Действуй».
Я подняла взгляд на главу клана Адзауро – властолюбивый старик улыбался. Просто сидел и мерзко улыбался. Идиот. Если бы Исинхай подтвердил новый приказ, он бы написал «Да», и то не факт, что я бы его исполнила – исполнение приказа всегда решение исполнителя. Исинхай ставил задачу, мы старались выполнить, но если задача шла вразрез с нашей совестью, честью, желанием – мы делали то, что уже сделала я, отправляли шефу сообщение «Я облажалась». А сообщение «Действуй» это карт-бланш исполнителю – Исинхай оставил ситуацию полностью подконтрольной мне.
