– Инспектор Фаули? Хью Рэнсом. Мы думаем, что ваш человек уже вышел на воду. Один из парней думает, что видел это суденышко минут пятнадцать назад. – Он окидывает взглядом нас четверых. – Мы можем взять с собой только двоих.
– Поедем мы, – быстро говорю я, – с мистером Эсмондом. Мои офицеры свяжутся с полицией Дорсета. Проследите, чтобы они были в курсе происходящего.
Рэнсом кивает и поворачивается к катеру.
– Тут у нас есть спасательные жилеты и каски, – кричит он через плечо. – И давайте не спо- рить…
Пока мы с шумом спускаемся по трапу, на причале собирается небольшая толпа. В катере сидят двое – мужчина и женщина в одинаковых белых шляпах и светоотражающих жилетах. Мотор уже работает, и мы бросаемся в погоню, как только надеваем свою униформу. Не буду говорить о том, что Эсмонд одевается быстрее, чем я.
– А ваш человек знает, что делать, если случится беда? – кричит главный спасатель, стараясь перекрыть уханье волн и тарахтенье мотора.
Филипп качает головой.
– Даже если на борту будут сигнальные факелы, он не сможет их различить.
– А плавать он умеет?
Эсмонд кивает:
– Но плохо.
В узком канале мимо нас в обоих направлениях движутся лодки и паромы – от них поднимается волна, которая сильно бьет в борт катера, но мы чувствуем себя гораздо увереннее, чем какая-то крохотная посудина. По лицу Филиппа я понимаю, что он думает о том же самом.
А потом мы выходим на оперативный простор, и доки, и промышленные предприятия постепенно скрываются из вида, так же как и леса, покрывающие противоположный, низкий берег. Вода сверкает в лучах зимнего солнца, вдали какая-то яхта пытается идти против ветра, но больше я ничего не вижу. Рэнсом в бинокль изучает залив.
– Ну что? – спрашиваю я.
– Вон там, – указывает он, опуская бинокль.
* * *
4 января 2018 года, 00:43
Саути-роуд, 23, Оксфорд
Когда Мэтти открывает глаза, он сразу же понимает: что-то случилось. В воздухе пахнет горелым. Он садится на кровати. И опять слышит это – нечеловеческий крик, который вырвал его из сна.
Захария.
Мэтти выпрыгивает из кровати и выбегает на площадку. Сверху он видит брата, который находится внизу, в холле. Тот спотыкается и визжит – визжит жутко, нечеловеческим голосом… Мэтти никогда не слышал ничего подобного.
Пижама на ребенке горит. Его кожа тоже горит…
– Иду! Уже иду! – кричит Мэтти и бросается вниз по лестнице. Ноги подводят его, и он чуть не падает. Захария с криком бежит к нему, и теперь Мэтти может разобрать слова: «Папочка! Папочка!»
Мальчик хватает синее одеяло с нижней ступеньки и заворачивает в него брата так, как видел это по телевизору. Все крепче и крепче, пока пламя не исчезает. Дым становится еще гуще. Теперь уже горит ковер в гостиной, и пламя маленькими ручейками распространяется по половицам – ручейки похожи на потоки лавы, которые им показывали в фильме про вулканы в школе. Мэтти не может пробраться ни к входной двери, ни на кухню – огонь окружает его повсюду, а у него нет обуви на ногах. И думает он только о Захарии. Оглядывается вокруг. Они как будто на острове, окруженном океаном огня. Здесь оставаться нельзя…
Он хватает брата на руки и сгибается под его весом. Малыш больше не кричит.
«999, – думает Мэтти, – я должен позвонить по 999, как нам говорили в школе на уроках, и вызвать «Скорую», пожарных и полицию».
– Не волнуйся, Захария, – громко говорит он, чувствуя, как у него дерет в горле. – Мы сейчас поднимемся по лестнице, я разбужу мамочку и найду телефон…
Он продолжает повторять это, пока взбирается по ступеням, а его ноша с каждым шагом становится все тяжелее и тяжелее:
– Разбудить мамочку – найти телефон; разбудить мамочку – найти телефон…
Добравшись до детской, Мэтти кладет Захарию в постель. Он продолжает говорить ему, что все будет хорошо, но брат не двигается, и Мэтти начинает паниковать. Он подходит к двери и открывает ее на пару дюймов. На стене видны отблески красного пламени, которое охватило лестницу, а в лицо ему ударяет волна жара. Теперь пожар разошелся в полную силу. Спуститься вниз просто невозможно.
Мэтти подбегает к окну, хотя и знает, что оно заперто. Папа для их безопасности запер все окна. Так что здесь тоже тупик – даже крикнуть в окно невозможно. А потом, неожиданно, все опять становится хорошо, потому что он видит папу – тот стоит на противоположной стороне улицы и смотрит на дом. Мэтти начинает колотить по стеклу: «Папочка! Папочка! Папочка!»
Папа поднимает глаза, и его лицо искажается ужасом. Мгновение он неподвижно стоит на месте, как будто окаменевший, а потом начинает двигаться к дому. Сначала – медленно, а потом – бегом. Но когда добирается до входной двери, в гостиной раздается взрыв, и осколки стекла и горящий мусор дождем сыплются на сад. Мэтти видит, как папа отступает, прикрывая руками лицо, а потом пламя подбирается к самому окну, и тот исчезает из виду.
– Я иду, папочка! – кричит ребенок. – Я уже иду!
* * *
Пустая надувная лодка подпрыгивает на волнах. Мы подходим к ней сбоку и привязываем ее к носу. Наверное, мы в доброй тысяче ярдов
[111] от берега. Ни один нормальный человек не проплывет такое расстояние, даже если у него будет достаточно времени.
Рэнсом все еще сканирует горизонт, но все мы уже знаем, что это бесполезно.
В воде никого нет.
Майкл Эсмонд исчез.
Один из членов команды нагибается и поднимает что-то со дна суденышка. Посмотрев, она передает находку Эсмонду. Это карманные часы – золотые, в небольшом красном бархатном мешочке. И их оставили здесь не случайно. Их положили так, чтобы можно было сразу же найти. И теперь я вспоминаю. Это еще одна семейная реликвия Эсмондов, которая передается из поколения в поколение, как и дом. Карманные часы с девизом, выгравированным на польском языке:
«Кровь гуще воды».
Филипп Эсмонд на мгновение закрывает глаза, а потом, прежде чем я успеваю остановить его, взмахивает рукой, и часы, блеснув, взмывают в теплом и сверкающем воздухе.
* * *
Когда на следующее утро, в одиннадцать часов, я открываю дверь ситуационной комнаты, меня встречает хор, исполняющий: «Потому что он такой славный парень»
[112]. И это вовсе не значит, что мои сотрудники – бездушные люди; дело было очень жестоким, и они знают это лучше, чем кто-либо другой. Но ведь это и первое большое дело Гислингхэма, в котором он добился успеха. Аккуратной галочки в графе «Раскрыто». Филиппу Эсмонду предъявлено обвинение в попытке помешать отправлению правосудия
[113]. Харрисон точно будет вне себя от радости. Пусть подозреваемый почти наверняка мертв. Пусть мы так и не нашли его тело. Сегодня прямо с утра я получил от Рэнсома письмо по электронной почте: «Поиски продолжаются, но не советую вам строить иллюзии. Из-за местных течений они могут продолжаться месяцами. А если он сделал это намеренно, то наверняка привязал к себе какой-то груз. В таких случаях найти их практически невоз- можно».
