Полковник Сухов молча выслушал рапорт, задумался.
— И что это значит, майор?
— Вот и я ломаю голову, товарищ полковник. История странная, я бы даже сказал, загадочная. Я лично видел не только контейнеры, но и сам груз. Машина стояла в гараже, готовая к отправке — работники музея к нашему прибытию все подготовили. Капитан Клыков приказал вскрыть пару ящиков, дабы убедиться, что это именно то, что нужно. Сотрудники дворцового комплекса по фамилиям Фонарев и, кажется, Вишневский сделали это в нашем присутствии, потом закрыли ящики обратно. Это были ценные предметы, уверяю вас, Павел Ильич. Дух захватывало, когда я на них смотрел…
— А потом все это благолепие превратилось в камни, уголь… и что там еще?
— В березовые поленья. Так точно.
— И все это время вы находились рядом с машиной?
— По-моему, да… Нужно все хорошенько вспомнить, это было очень давно. Пока туман в голове, мысли путаются…
— Слушай, Березин, не морочь мне голову, — рассердился Сухов, — сам-то хоть понимаешь, что рассказываешь мне сказку? Это что, философский камень наоборот? Превращаем злато-серебро в уголь и дрова? Еще раз допроси своего немца, тогда, может, поймешь, что он над тобой потешается.
— Он не потешается, Павел Ильич. Пусть у меня неважно с головой, но я не сумасшедший. У вас есть основания сомневаться в моем профессионализме? Да у меня интуиция уже на дыбы встает… Штайгер не сочиняет, он был крупно раздосадован таким поворотом. Был момент, когда мы с Клыковым не контролировали груз — когда покинули гараж, а водитель еще не выехал. Был обстрел, он смог выехать только через несколько минут. В гараже было полутемно, стояли еще какие-то машины. Мы не всматривались — зачем? Водитель какое-то время был один. Что ему мешало перескочить в другую машину — точно такую же? Оба автомобиля в грязи, номера заляпаны. Мы бы точно ничего не заметили — обстрел, дым, пыль столбом… Не спрашивайте, куда девалась машина с ценностями — надо разбираться. Но полуторку подменили, это факт. И могли это сделать только в гараже.
— Да-а, — задумчиво протянул полковник, — ты заражаешь меня, Березин, своим безумием. Водитель был из музейных работников?
— Водитель был сержант Демочкин…
— Ну, знаешь, это совсем ни в какие ворота! — рассердился полковник. — Что известно по Демочкину?
— Ничего.
— Хм, кто бы сомневался…
— Я вообще не знал этих бойцов. Задачу ставили в штабе батальона охраны важных государственных объектов. Батальон приписан к НКВД. Как и везде, там был хаос и непонимание момента. Прибыли ученые из Русского музея, трясли бумагами, требовали немедленно принять меры. Задачу ставили капитану Клыкову и мне, как его заместителю. Остальных людей я вообще видел впервые…
— Ты хорошо знал Клыкова?
— Да, неделю находился в его подчинении. Метались, как заведенные. С Клыковым все в порядке, еще бы поменьше матерился… Демочкин мне сразу не понравился. Слишком нервный, дерганый. Что произошло с ним в гараже, не знаю. Когда подошли немцы, он не мог вытащить машину из ямы, потом окончательно перетрусил, рванул к фрицам. Клыков орал, потом открыл огонь, прикончил труса. Сам погиб буквально тут же, на моих глазах… А на других грешить не буду. Вели себя достойно, приняли бой. Никто не отступил, отстреливались до последнего…
— Ладно, — полковник глухо кашлянул. — И что прикажешь делать?
— Приказывать будете вы, товарищ полковник, — поправил его Березин. — Если посчитаете нужным. Требуется уточнение: действительно ли из Аннинского дворца пропали ценности и в распоряжении советских властей их сейчас нет? Если это так, тогда нужно думать. Вы это сделаете быстрее меня. Позвоните на Литейный, запросите сведения. Вы же всех там знаете…
— Майор, ты прямо раскомандовался, — посетовал Сухов. — Ладно, побудь там еще немного, перезвоню…
— Минуточку, товарищ полковник, — вспомнил Березин. — Раз уж вы на связи с Литейным, разрешите еще одну просьбу…
Нетерпеливо посматривал из коридора дежурный майор — он уже раскаивался, что допустил Березина к телефону. В ответ Олег виновато жестикулировал, дескать, потерпи, служба, папиросами откуплюсь.
Полковник Сухов перезвонил через двенадцать минут.
— Ты скоро памятником станешь в этой Петропавловской крепости, — заметил полковник, — в общем, докладываю по порядку. В 1941 году вы с капитаном Клыковым профукали сказочно дорогую, так называемую «Изумрудную кладовую» — собрание исторических ценностей и артефактов. Коллекция — часть Алмазного фонда, вывезенного в 1914 году в Московский Кремль. Почему не вывезли все — история давняя и темная. Отдельные предметы из «кладовой» выставлялись в 1920–1930-е годы, но никогда коллекция не экспонировалась целиком. Она утрачена в 1941 году, я ясно выразился? В распоряжении советских властей ее нет. Где она находится, неизвестно. Считается, что ее похитили и вывезли немцы. За это полетело немало голов, хм… Но вот что странно, майор, твоя голова почему-то на месте и неплохо себя чувствует… если не считать тех кандебоберов, которые она порой выкидывает. Твое счастье, что осенью 1941-го руководству Гохрана было не до этого. Всех причастных к провальной операции посчитали мертвыми…
— Не собираюсь оправдываться и прятаться за чужими спинами, товарищ полковник, — перебил его Березин. — Готов понести наказание. Но прошу позволить мне прояснить ситуацию с пропажей ценностей. Помощников не надо, все сделаю сам.
— Какие мы, однако, самостоятельные, — хмыкнул Сухов. — Ладно, считай, Литейный дает тебе «добро». Шумиха не нужна, действуй по-тихому. Они в курсе, что ты будешь делать, но людей на это не выделят. Пока не выделят. Представься надзорным работником по линии Наркомата обороны — других документов, помимо твоего удостоверения военной контрразведки, тебе никто не даст. На территории дворцового хозяйства работают люди. До восстановления руки дойдут не скоро, там все запущено, разрушено, но энтузиасты уже возятся, пытаются привести в порядок хоть часть территории. Покрутись там, разнюхай обстановку. Возможно, кто-то выжил из прежних работников. Машину тебе дадут — обратись в административно-хозяйственную часть Ленинградского управления НКВД, поговори с майором Петровским, он в курсе. О деле будет знать майор Рябов из управления. Больше никто — тема деликатная. Не забывай звонить.
— Спасибо вам большое, Павел Ильич…
— Да подожди ты, торопыга. У тебя в запасе пять дней, не забывай, что ты мне нужен в Новгороде. Признаться честно, не больно-то я верю в счастливый исход этой туманной операции… Но проработать необходимо. Теперь по запросу, который тебя интересовал…
Лишь в 23.00 Березин на стареньком газике подъехал к своему дому на Невском проспекте, протиснулся в арку, поставил машину у подъезда. «ГАЗ-64», затянутый брезентом, ему, похоже, выдали по принципу: на тебе, боже, что нам негоже. Олег мысленно окрестил его «тачанкой» — в пространство между сиденьями была вварена турель для пулемета. Она мешала, занимая большую часть свободного пространства, но выкорчевать ее было невозможно. Изделие давно сняли, транспортное средство вывели с баланса военного ведомства.
