Увы, в списке литературы, которую автор использовал при написании труда, были книги с такими названиями и на таких языках, что я бы при всем желании не додумалась искать что-нибудь там. Но все, что нашлось в Маэлонском Фонде, и все, что я смогла прочитать, их подтверждало. И вот теперь я терзала библиотекаря по поводу того, когда мне выдадут последнюю книгу – ее поиски со вчерашнего дня затянулись.
– Синьора Феро, мы делаем все что можем. Один наш сотрудник напутал с каталогом, а вы сами понимаете, что в нашей библиотеке…
– Но после обеда вы мне ее предоставите?
Тот развел руками.
– Не могу сказать. Возможно. А может быть, ближе к вечеру.
Скрипнув зубами, я повернулась и направилась к лестнице. На удивление, внизу оказалось даже теплее чем в зале, где я занималась. В подвальных помещениях Фонда не было привычной сырости – заклинание поддерживало тепло и смягчало воздух, чтобы сохранить книги. Даже несмотря на специальную обработку, фолиантам и древним рукописям так спокойнее. Маэлонскому правительству и библиотекарям тоже.
Даже представлять не хотелось, как отреагирует Анри.
Я рассчитывала закончить до обеда, вернуться с мужем в отель, немного посидеть в ресторане, а потом все-таки отправиться на прогулку. Но нет! Похоже, все против меня. Кто бы мог подумать, что Анри со своими делами в Комитете разберется раньше, чем я найду хоть что-нибудь мало-мальски полезное в такой огромной, без преувеличения, библиотеке! Теперь придется задержаться: возможно, даже до ужина. Ох, и как это все объяснять, интересно?
Хотя… почему я вообще должна что-то объяснять. Я дорвалась до книг, могу я эту неделю посвятить знаниям?!
Поднимаясь по знакомым лестницам и шагая уже знакомыми переходами, чувствовала, как бешено колотится сердце. Глаза не закрывались только на каком-то упорстве: сегодня полночи проворочалась без сна, но даже не проспала. Вскочила, едва забрезжил рассвет, а пока дожидалась завтрака, стояла у окна, смотрела на просыпающийся Тритт. Как же не похож этот город на мой родной Лигенбург! Даже с Ольвижем у него мало общего – в последнее время я только и делаю, что меняю страны, города, дома. Успела побывать замужней леди и мадам, теперь стала синьорой. Что дальше?
С такими мыслями вылетела в пустой зал и похолодела.
Сердце ткнулось куда-то в ребра и на миг затихло. А потом заколотилось так, словно в ушах у меня стучали молоточками.
За моим столом сидел Анри. Сидел и смотрел в книги, которые я оставила раскрытыми. Услышав меня, обернулся и наградил таким тяжелым взглядом, что я чудом не подавилась судорожным вздохом, рвущимся из груди. На негнущихся ногах подошла к столу и вернула мужу его жесткость.
– Так вот чем ты занята, Тереза, – хмыкнул он, поднимаясь.
Ненавижу, когда он так делает! Медленно вырастает надо мной, подобно горе и смотрит точно так же – сверху вниз. Я вскинула голову и сложила руки на груди. Невероятных усилий стоило выдавить из голоса предательскую дрожь до того, как начала говорить.
– А что здесь делаешь ты?
– Решил приехать пораньше и разузнать, чем же занята моя жена. Настолько, что даже отказалась разделить со мной красоты Тритта.
– Что с того? Я не могу почитать о детях-хэандаме?
– Мне казалось, мы все обсудили, – если бы голосом можно было убивать, я бы уже опрокинулась навзничь. Как от выстрела в упор.
– Обсудили. Но…
– У нас не будет детей, Тереза. Кроме Софи.
– Замечательно!
– Замечательно? – угрожающе-тихо произнес Анри. – Если бы ты сейчас видела свое лицо.
– А что не так с моим лицом?
– Ты хочешь разорвать меня на части или сожрать живьем?
– Как поэтично!
Памятуя о том, где находимся, мы говорили негромко. Но наш звенящий шепот отражался от стен и бил рикошетом. Больно и хлестко.
– Что ж, – Анри захлопнул книгу так, что я вздрогнула.
Увидевший это библиотекарь заработал бы сердечный приступ.
– Теперь ты знаешь, почему.
– Я искала опровержение этому, – сдерживалась из последних сил, потому что внутри меня уже выстрелила пружина, с которой летели брызги расплавленной ярости. Уверена, что муж это чувствовал, ну и пусть! Пусть! Он даже не догадался, почему я это искала, даже не задумался – ни на миг! Так закостенел в своем нежелании иметь детей, даже подумать не может, что его проверенное годами средство не сработало. Хотела бы я знать, что это было!
– Зря искала, Тереза. Ребенок хэандаме лишает мать магии. А зачастую лишается и матери при рождении. Выгорание изнутри подтачивает здоровье настолько, что роды не всякая женщина способна пережить.
Горло сдавило, словно перед приступом кашля. Неужели я правда лишусь магии?
– Замолчи, – хрипло сказала я. – Замолчи, Анри.
– Зачем? Чтобы ты продолжала тешить себя надеждой?
– Но некромаги…
– Некромаги тоже маги, Тереза. За счет связи с обратной стороной жизни более могущественные. Только не перед хэандаме.
– Эрик пережил слияние с золотой мглой, – тихо сказала я.
– Снова Эрик. – Анри нахмурился. – Исключение. Чудо. Хотя скорее чудовище. Я не знаю, что он такое, и как это произошло. Как и почему. И если единичные случаи, когда выгорания у женщины не случалось…
– Что ты сказал?
Начинавшая было угасать надежда вспыхнула с новой силой.
– Чушь, – муж поморщился, – потому что за всю историю лишь несколько женщин-магов выдержали испытание беременностью хэандаме. И эти случаи тоже можно отнести к чудесам. Но никак не к законам нашего мира.
– Но ведь они остались живы! И остались магами!
Ликование оттеснило даже нашу ссору. Я вдруг поняла, что готова разреветься от радости. У меня есть шанс! Шанс выдержать месяцы, что буду носить под сердцем нашего малыша и остаться собой. Шанс подарить новую жизнь и не лишиться магии. От счастья захотелось броситься на шею мужу и все ему рассказать прямо сейчас. Но не в библиотеке же… Хотя какая разница где. Подалась вперед и взяла Анри за руку, заглядывая в глаза.
– Пожалуйста, – сказала тихо, сглотнув подступившие слезы радости. – Давай не будем ссориться. Я…
– Тереза, я тоже не хочу ссориться. Но и не позволю тебе подвергать опасности свою жизнь. Не стоит травить себе душу тем, чему не бывать.
– Ты не можешь решать за нас двоих, – произнесла негромко, поглаживая сильную ладонь. – Я готова рискнуть, Анри.
– Мы обсуждали этот вопрос. У нас не будет детей.
Да что же он упертый-то какой!
– А если вдруг такое случится?
Взгляд его заледенел. Такое случалось редко, но все-таки случалось. Больше всего на свете я не любила, когда в золоте любимых глаз играют кристаллики льда.
