Сэр Шурф, судя по непростому выражению лица, думал сейчас примерно о том же. Только с более утвердительной интонацией. Говорю же, он знает меня лучше, чем я сам.
– На самом деле, даже удачно вышло, что мне пришлось прибегнуть к магическому сновидению, – бодро продолжил Джуффин. – Потому что в магическом сновидении можно гораздо больше разглядеть. В частности, механизм твоей связи с поездом. У меня скверная новость: это – одна из самых крепких связей на свете, потому что основана на твоём импульсивном бескорыстном желании дать ему жизнь. Ты ничего не хотел от поезда для себя лично, только чтобы он продолжал быть. Такие бескорыстные созидательные желания – настоящая высшая магия, сами по себе, без дополнительных заклинаний, потому что они сродни той силе, благодаря которой возникла и существует жизнь.
– Я об этом читал в трактате принца Аллоя, – встрепенулся Шурф. – Счёл это одним из самых тёмных и непонятных мест, многократно возвращался и перечитывал, но так и не понял, как такое может быть. В конце концов, решил, что вероятно, как это часто случается с древними текстами, утрачен какой-то важный фрагмент. Вот уж не думал, что однажды стану свидетелем подобного случая. Но понимания мне это, честно говоря, не прибавило. Скорее наоборот.
– Есть вещи, недоступные человеческому пониманию, – утешил его Джуффин. – Их приходится просто принимать как факт. И учитывать, что иногда по неизвестной причине случается вот так. Древние считают, что объяснить феномен страстного бескорыстного желания нельзя и научиться ему, как учатся другим магическим приёмам, невозможно, но иногда в момент наивысшего вдохновения это может получиться само. – И повернувшись ко мне, сказал своим обычным насмешливым тоном, словно речь шла о каких-то незначительных пустяках: – Вот и у тебя получилось; не уверен, что вовремя и по делу, но заранее подбирать себе достойные и безопасные объекты внезапного вдохновения уж точно никому не дано. Разорвать подобную связь практически невозможно. Даже если я уничтожу поезд – а это можно сделать с любым наваждением – завтра он снова появится, просто на его овеществление уйдёт ещё больше сил, чем обычно. Твоих, а не чьих-нибудь сил. Не факт, что ты после этого выживешь. Поэтому не смотри на меня зверем, я не буду пытаться уничтожать твой прекрасный поезд. Не люблю бесполезный риск.
– Да не смотрю я на тебя зверем, – вздохнул я. – Просто… ну, не особо доволен услышанным. Так это для тебя, думаю, не сюрприз.
– Да, ты крепко влип, сэр Макс, – согласился Джуффин.
– И совершенно не понимаю, с какой стати так влип.
– Да просто судьба у тебя такая – влипать в разные интересные неприятности. И таким образом косвенно способствовать ускоренному развитию современной магии. Как минимум одного конкретного мага в моём лице, – усмехнулся он. – В любом случае, теперь не имеет смысла себя задним числом ругать. Ты поддался очарованию наваждения. Такое легкомыслие зачастую бывает опасно. Но кто никогда сдуру не очаровывался, тот – ну, будем честны, просто не очень-то маг.
– Спасибо, – сказал я. – Но я себя не ругаю. Я говорю о другом: не понимаю, как получается, что все мои силы уходят на этот несчастный поезд? Почему ему всё время требуется ещё? Куда ему столько? Это же, в общем, простенькое наваждение…
– Тебе только кажется.
– Ладно, допустим, сложненькое. Но это всего лишь поезд. Сравнительно небольшая штуковина. Уж точно не целый огромный мир. Я же… ну слушай, ты сам обо мне всё знаешь. Я однажды, можно сказать, нечаянно создал город в горах, который теперь зовётся Шамхумом и находится – я сам до сих пор толком не знаю, где. Понятия не имею, как у меня это получилось, повторить на бис не смогу, а если однажды смогу, то снова нечаянно. Но факт остаётся фактом: я его создал. Сперва этот город часто мне снился, наяву я о нём тосковал и мечтал однажды увидеть; потом всё завертелось, я попал в Ехо, и мне стало не до придуманных городов. Но однажды город из моих снов возник в горах недалеко от Кеттари. И остался там навсегда
[6]. Поначалу был – наваждение наваждением, но чем дальше, тем убедительней овеществлялся, так что теперь вряд ли принципиально отличается от других нормальных человеческих городов. Да чего я рассказываю, вы оба там были, сами всё видели. И знаете, что к этому городу теперь прилагается огромный остальной мир, который вообще хрен разберёт, откуда и как появился. Но появился, факт. Причём именно в то время, когда я там жил. И отлично себя при этом чувствовал. То есть по-всякому, иногда и правда отлично, а иногда натурально сходил с ума. Но это сугубо психологические проблемы, человеческий ум с подобными вещами неважно справляется. А сил у меня там было более чем достаточно, всегда. На целый новорожденный мир их хватало, и мне оставалось с избытком… Ну или ладно, предположим, мои силы тогда уходили только на город, а вся остальная реальность как-то без меня обошлась. Но всё равно несопоставимо: целый город и один-единственный поезд, маленький фрагмент реальности, почти несущественная деталь. И эта крошечная фиговинка почему-то забирает все мои силы. Да быть такого не может. Что-то в этой задаче не сходится у нас.
– Это только у тебя не сходится, – хмыкнул Джуффин. – Где твоя светлая голова, сэр Макс? Поезд поездом, а что ты за окнами видел, пока вы ехали?
– За окнами… – повторил я. И похолодел, потому что до меня наконец-то начало доходить.
– Вот именно. Сколько твоя подружка успела придумать разных интересных реальностей? Готов спорить, несколько сотен, не меньше. Мечтатели хуже пьяниц – в том смысле, что не умеют вовремя остановиться; так-то, конечно, гораздо лучше. Вселенная была бы намного скучнее без них. Зато ты был бы здоровее – без одной совершенно конкретной мечтательницы, ловко поймавшей тебя в своём смертном сне. Вряд ли, конечно, она сделала это намеренно. Готов спорить, эта мёртвая девчонка – не ведьма. Не обученная ведьма, я имею в виду. Никакими специальными приёмами там и не пахнет. Просто она так страстно цеплялась за ускользающую иллюзию, которую сама же в последний миг нечаянно создала, что сила её желания сработала не хуже магического ритуала. И притянула первого же оказавшегося поблизости волшебного помощника. То есть тебя. Иногда воля к жизни – сама по себе магия. В некоторые моменты, в очень хороших руках.
– Несколько сотен придуманных миров овеществились благодаря одному Максу? – недоверчиво спросил Шурф. – Немыслимо. Думал, уже никогда ни о чём не стану говорить: «Так не бывает». Но сейчас, кроме этого, мне абсолютно нечего сказать.
– На самом деле ты прав, – улыбнулся Джуффин. – «Овеществились» это всё-таки слишком громко сказано. При всём уважении к сэру Максу, это было бы чересчур. Пока они только сменили статус бесплотной мечты на статус зримого наваждения. Возможно даже не просто зримого, а затрагивающего чувственные ощущения, этого я не знаю, не проверял. И не факт, что хоть однажды проверю – это наваждение от меня ускользает, пока получилось только издалека на него посмотреть. В любом случае, усилия, необходимого для поддержания такого огромного числа иллюзий одновременно, более чем достаточно, чтобы кого угодно в могилу свести. Я имею в виду, ни один живой человек с подобным объёмом работы не справится. И сэр Макс бы не справился, если бы не помощь Тёмной Стороны. Что тут скажешь, повезло. Ему самому, что до сих пор жив, а ещё больше мёртвой девчонке: хорошего кормильца нашла. Ну и нам с тобой грех жаловаться, хоть что-то от сэра Макса осталось. Не одна бесплотная тень, с которой даже вина на крыше не выпьешь.
