– Завтра тоже выходной, – сообщила взбодренная морозом Арбузова, видимо, думала я вслух. – Куда теперь? К исконникам?
Жанка пикнула сигнализацией:
– Ну поехали.
В дороге меня разговорами не отвлекали. А я, вместо того, чтоб думать о том, что я скажу лягушке Маше, тихонько дремала. Как оказалось, не зря. Потому что никакую заготовленную речь мне произнести все равно не позволили бы.
Мария явилась из сиреневого волшебного облака, как только «хонда» затормозила на безлюдном пустыре.
– Убирайтесь! – лягушка была в человеческом обличье – рослой рыжеволосой женщиной в красном сарафане. – Пошли прочь!
Я выбралась из машины и, повинно склонив голову, приблизилась:
– Ты уже знаешь, наверное, обо всем. Прости, не уберегла я твое чадушко.
Из глаз брызнули слезы, я опустилась на колени – чувство вины придавливало меня к земле.
– Не прощу! – ее слова, полные первобытной злости, как будто хлестали меня по щекам. – Убирайтесь, инородцы! И ты, которая их в нашем мире привечала, тоже убирайся! Чтоб духу вашего на нашей земле не было.
– Подождите, – попытался поддержать меня Пак. – Маша, мы понимаем ваше горе и разделяем его, поверьте. Святозар многое для нас значил.
Мария с шипением втянула воздух сквозь плотно сжатые зубы и махнула рукой, пикси упал в снег. Я всхлипнула и осторожно подняла его на ладони. Пак был жив, его грудь вздымалась от дыхания, но глаза были закрыты.
– Не тому мстишь.
– Скажи своей бой-бабе, чтоб дубину бросила!
Я обернулась через плечо. Арбузова, поигрывая бейсбольной битой, расчетливыми шажками приближалась на расстояние удара.
– Жанка, нет, – остановила я ее. – Пожалуйста, успокойся. Сейчас не время друг с другом сражаться, сейчас время поговорить.
– Не о чем мне с вами разговаривать, приблуды шелупонные, – уже потише проговорила Мария.
Я поднялась на ноги, убедившись, что Жанка остановилась, и спрятала тельце пикси в карман шубы.
– Расскажи мне про Навьего бога, и я попытаюсь вернуть тебе сына.
– Посулила лиса куренку. Ни словечка от меня не дождешься.
– Маш, ну Маша-а, – я прижала руки к груди. – Я хочу попытаться все исправить.
– Все, что ты сможешь сделать, это уйти. Не место тебе здесь, не наша ты. Чужая.
– Это неправда. Ты знаешь, я птица Сирин, та самая, исконная. Уж не знаю, каким образом это получилось, но я – это она. Скажи, где Навий бог, что должен говорить моими устами, и я многое смогу сделать.
Она задумалась, рыжеватые брови сдвинулись, образовав на лбу глубокую морщинку, потом ее полные горя глаза посветлели:
– Я тебе сейчас заместо Навьего бога поведаю. Не уберешь отсюдова своих фей, плохо вам будет, кровь рекой прольется, ваша кровь, и стон над той рекой стоять будет, ваш стон.
– Но…
Маша зло рассмеялась и, крутанувшись на месте, исчезла.
– Вот ведь дура, – меланхолично пробормотала Жанка, доставая из кармана носовой платок. – На, вытрись.
Я уткнулась лицом в пахнущую лавандой ткань.
Все плохо. Мария мне ничего не скажет, а у кого еще можно нужную информацию добыть, я даже не представляю. Нет, лягушку нашу я не виню – она сына потеряла, она сейчас в такой пучине горя, что я даже представить себе не могу. Она хочет, чтоб все феи отсюда убрались? Но это нереально. Хорошо, альвов из Фейриленда, наверное, можно изгнать. А что делать с теми фейри, которые живут здесь уже давно, и уже не первое их поколение старается как-то вписаться в наш мир? Им ведь просто некуда идти. И, кстати, об альвах. Уверена, по доброй воле они от нашего мира не откажутся. Тогда что, война? И на чьей стороне я в ней буду? На нашей, не нашей, или на своей? И есть ли чем ответить исконникам? Наверное, есть, если Мария так уверенно обещала смерть и кровь. Или она блефует? Вопросы, одни вопросы без ответов.
Я нащупала в кармане шубы Пака, он цапнул меня за палец, я вытащила пикси наружу:
– Ну и где я теперь Навьего бога найду? – грустно проговорила я в пространство.
– Он сам на тебя выйдет, – уверенно ответил мой нюхач. – Поехали домой, а? Утро вечера мудренее? Или как там у вас принято утешаться?
Молчаливая Жанка вернулась к машине, вполголоса ответила на телефонный звонок.
– Поехали, – решила я. – В «Ирий».
– Я вас только до клуба подкину, – извиняющимся тоном сказала Арбузова. – Мне матушка звонила, пора мне к детям возвращаться.
– Конечно…
Исконники… Тоже хороши кадры – мы, значит на тысячу лет ушли, о нас все и думать забыли. А потом – бах! – мы возвращаемся, извольте освободить помещение! Так не бывает, чтоб подобные проблемы решались без крови, по крайней мере, в человеческой истории я такого не припомню.
Жанка высадила нас на пустой стоянке и отправилась к себе домой, Пак, пробормотав что-то невнятное о срочных делах, тоже меня покинул, а я, наступая на мокрые и грязные уши заячьих тапок, вошла в клуб. Света почти не было, только над барной стойкой горела одинокая лампа.
Я сбросила у порога мокрую обувь и босиком побрела в темноту. В кабинете хозяйничал Илиас.
– Маргарита Аркадьевна велела тебе прибраться?
– Я сам вызвался, – инкуб взъерошил свои волосы. – Все сейчас отдыхают после напряженного дня, ребята даже по домам не пошли, так и спят вповалку, кто где успел местечко занять. Я вашу маму позову, она просила разбудить, когда вы вернетесь.
– Не нужно, пусть отдыхает.
Ноги были ватными, я медленно пошла к дивану мимо Илиаса, наши плечи соприкоснулись, инкуб развернулся и прижался к моей спине. Я чувствовала жар его тела, твердость мышц. Ощущения были необычными (до этого момента меня обнимали мужчины гораздо выше и массивнее изящного танцора), но не неприятными. Я замерла.
– Позвольте.
– Что? – голос мой был хриплым и каким-то бесстыжим.
– Я сделаю вам хорошо, – дыхание Илиаса щекотало шею. – Вы слишком напряжены, Даша, я сумею вас расслабить.
Он мне что, массаж предлагает?
Твердые уверенные руки скользнули мне под футболку, провели по животу, вызывая сладкую дрожь предвкушения.
Я гортанно рассмеялась и отстранилась:
– Спасибо за предложение, но сейчас я не нуждаюсь в профессиональных услугах.
Он легко отпустил меня, я плюхнулась на диван.
– Вы всегда сможете меня позвать, – сказал инкуб, садясь на пол у моих ног, – королева.
Королева! Точно!
– Злыдни мои в порядке? – голос уже потерял томную хрипотцу. – Ты же ими занимался?
– Я их в кинозале запер, – кивнул инкуб. – С едой и напитками. Они неплохо проводят время. Подождите, мы можем проверить.
