Женщина отразила последнюю атаку. Но сила столкновения была такова, что госпожу Йоко отбросило назад. Третий шаг, пустяк, мелочь, но сделать этот шаг можно было только по воздуху.
Кубо-первый замер над обрывом, глядя на искорёженное тело на песке. Когда он обернулся ко мне, пряча меч за пояс, это уже вновь был Ясухиро Цуиёши.
– Вы это видели с берега? – я указал на кромку моря. – Да, Цуиёши-сан?
– Нет. Мне стыдно. Это недостойный поступок, но я не смог удержаться и подобрался поближе. Схватка двух мастеров другой школы… Я хорошо знаю эти скалы. Я забрался с восточной стороны и смотрел вон оттуда.
Он указал на скальный выступ, заросший кустами дикого самшита. Да, там запросто можно было спрятаться и оставаться незамеченным – особенно когда те, за кем ты наблюдаешь, увлечены боем.
– Госпожа Йоко оступилась и упала с обрыва?
– Да.
– Вы очень хорошо всё показали, Цуиёши-сан. Я готов поклясться, что увидел поединок от начала до конца собственными глазами.
– Тогда вы должны понимать, что здесь произошло.
– А что тут такого произошло? Они увлеклись, госпожа Йоко оступилась и сорвалась со скалы. Она покалечилась? Но осталась жива?
– Да, покалечилась. Да, осталась жива. Это всё, что вы поняли?
Прозвучало как упрёк. Мне даже показалось, что Ясухиро-младший превратился в Ясухиро-старшего. Чего я не понял, хотя был должен? Какая змея пряталась под корягой? Я не видел ни змеи, ни коряги, ни намёка на что-то большее, чем просто несчастный случай во время обучения.
– Увы, это всё.
2
«Deseo de muerte»
– Deseo de muerte, – прозвучал голос, приглушенный рыбьей мордой.
– Что?
– Желание смерти. Она хотела, чтобы её убили. Но так, чтобы её убили честно, без подлога с её стороны.
Карп заговорил без разрешения. Карп заслуживал кары.
– Мигеру! Как ты посмел? Неслыханная дерзость! Немыслимая глупость! Встревать в разговор господина с другим самураем?! Вернемся домой, я сурово тебя накажу!
– Остановитесь, Рэйден-сан!
Сын сенсея встал между мной и наглым слугой:
– Прошу вас! Позвольте ему говорить дальше!
Я утратил дар речи. Наследник семьи Ясухиро вступился за чужого слугу? За презренного каонай?! Неужели небо рухнуло на землю?!
Рухнуло. Сто лет назад взяло и рухнуло, сделав землю чистой.
Поза Цуиёши, его лицо, горящие глаза – всё выражало самый неподдельный, острый интерес. С таким же интересом, должно быть, он следил за поединком женщины с мужчиной – прячась в кустах самшита, дрожа от возбуждения, стыдясь порыва, но не в силах противиться искушению.
– Мигеру, поблагодари господина Ясухиро за милость, оказанную тебе, недостойному.
Каонай поклонился:
– Спасибо, господин. Вы очень добры.
– Значит, по-твоему, она хотела, чтобы её убили?
– Я глубоко убеждён в этом. Maestro, ваша demostración была великолепна, – Мигеру ещё раз поклонился Цуиёши, и я понял, почему никто из дознавателей не хотел брать этого безликого в слуги. – Думаю, ученик уже превзошёл её. В силе – наверняка. В скорости. Она это знала. В умении? Не знаю. Скорее всего, тут они были равны. Что оставалось у женщины в запасе?
Каонай помолчал, словно ждал нашего ответа, не дождался и ответил сам:
– Опыт. За женщиной оставался опыт. Ещё хитрость и хладнокровие. Она ярила ученика, как matador ярит el toro красным плащом. Надеялась: он потеряет голову и убьёт её в честном бою. Matador так не поступает, matador сам убивает el toro. Но тут не corrida, а она – не matador.
Мигеру замолчал. Я смотрел на него, потрясённый. Не знаю, кто кого ярит у него на родине красным плащом, но всё остальное… Неужели он смог это увидеть?! Неужели он прав? Обилие незнакомых мне слов, засоривших речь Мигеру, говорило о том, что безликий взволнован сверх всякой меры.
– У кого вы учились?
Совершенно забывшись, Цуиёши обратился на «вы» к презренному каонай. Поза Мигеру неуловимо изменилась. Он стал выше ростом, выпрямился, развернул плечи. Потомственный самурай!
– Моим учителем был дон Карлос де Эспиноза, primera espada… Первый клинок Кастилии. Gran maestro! Позже я учился на улицах Мадрида и Барселоны, в тавернах Севильи и на палубе «Меча Сантьяго». Нас брали на абордаж. Мы брали на абордаж. Как видите, я выжил.
Он сгорбился, словно его ударили палкой. Втянул голову в плечи:
– Прошу меня простить. Нет, я не выжил. Я сказал глупость.
– Вы убивали? – тихо спросил Цуиёши.
– Да, много раз.
У Цуиёши невольно вырвался вздох. В этом вздохе я услышал зависть, равной которой не было отсюда до бездн преисподней. Но сын учителя более ничем не проявил обуревавшие его чувства.
– Мне искренне жаль, что вы – безликий. Примите мои соболезнования.
– А уж мне-то как жаль, господин!
Под маской карпа забулькал горький смех.
– Простите меня, Рэйден-сан, – Ясухиро-младший повернулся ко мне. – Я забылся. Чтобы увидеть подоплеку этой схватки, тем более в моём ничтожном представлении, нужен больший опыт, чем есть у вас. Я говорю не только о боевых навыках. Для этого нужно самому учить других, видеть в их ошибках свои. У вас ещё всё впереди, не сомневайтесь.
– Цуиёши-сан, вы слишком добры ко мне. Я приложу все силы, чтобы достичь должного мастерства. Но пока я его, как вы верно заметили, не достиг, я нуждаюсь в ваших пояснениях.
– И вы их получите.
– Вы сказали, она давно это задумала? Погибнуть в честном – подчеркиваю, честном! – поединке с учеником? С целью захватить его тело? Вы это имели в виду?
– Именно так. Я видел, как она хладнокровно выводила ученика из себя. При этом сама она сражалась в полную силу. Поддайся она, подставься под удар – фуккацу превратило бы её в безликую. Вам это известно лучше моего. Это был не случайный порыв, а замысел, который она вынашивала годами. Сила, скорость, мастерство – она выжала из ученика всё, чем он овладел под её руководством, и это было выше её собственных возможностей. Молодой Кубо был идеален, за исключением одного недостатка: на таком уровне он терял самообладание. В этом она и видела шанс. Он бил честно; он бы и убил её честно, просто потому, что не сдержал бы меч. Может ли человек, способный хладнокровно принести в жертву собственного ученика, преподавать в додзё моего отца?!
Я услышал другое: «Если она сделала это один раз, не сделает ли со временем снова?»
– Это всего лишь мои выводы, – закончил Цуиёши после долгой паузы. – Мысли и слова. У меня нет доказательств. Раз она не стала безликой – не было и преступления. Если её оправдала карма – в чем её могу обвинить я? В чём я могу обвинить его?!
