– Завтра нужно поработать, – мрачно сказал Брайант. – Макин прав, вот увидишь. Им подавай чертовы двадцать пять проектов контракта, пока они все не утвердят. Бентику из министерства торговли – знаю я этого ублюдка – нужно, чтобы все точки над i были проверены и перепроверены, а то мало ли его драгоценному министру зададут неудобные вопросы о потерях среди гражданского населения, или еще какая-нибудь хрень.
– Подумаешь об этом завтра, – Крис поднял бокал. – А сейчас. За малые войны.
– Да, за малые войны.
Зазвенел хрусталь. Брайант одним глотком опрокинул виски и подал бармену знак повторить. Наблюдал, как наполняется бокал.
– Я – животное, – недоверчиво ворчал он. – Я – гребаное животное.
По прошествии часа до них обоих дошло, что никакое количество выпитого алкоголя не вытащит Брайанта из мрачного настроения. Крис помог Майку доковылять до лифта, а затем по коридору до его номера. Там Крис прислонил товарища к стене, сам принялся искать ключи. Оказавшись внутри, он дотащил Брайанта до белоснежной кровати королевских размеров и принялся расшнуровывать ему ботинки. Майк захрапел. Крис снял туфли и закинул необутые ноги на кровать.
Когда Крис нагнулся, чтобы развязать ему галстук, Брайант зашевелился.
– Лиз? – невнятно спросил он.
– Даже не думай, – ответил Крис, развязывая галстук.
– Ой, – Майк приподнял голову и попытался сфокусироваться. – Даже не думай об этом, Крис. Даже не думай.
– Не буду, – он закончил возиться с галстуком и одним резким движением стянул его с шеи Майка.
– Вот и правильно.
Голова Брайанта снова упала на кровать, глаза закатились и медленно закрылись.
– Ты хороший парень, Крис. Это про тебя. Да. Ты. Чертовски хороший парень.
Майк снова провалился в сон. Крис оставил его храпеть, а сам тихонько вышел из комнаты. Как вор, прокрался в свой номер и направился к кровати. Он лег и еще какое-то время не спал, мастурбировал, думая о загорелых бедрах и декольте Лиз Линшоу.
В лимузине было очень тихо. Гроза утихла, а ливень сменился перманентной моросью, которая размазывалась по стеклам, но не тарабанила по крыше. Двигатель «Роллс-Ройса» производил чуть больше шума, чем шуршащие по асфальту шины. Самым громким звуком в задней части салона было жужжание ноутбука Луизы Хьювитт, пока тот обрабатывал данные.
Карты и графики появлялись и исчезали с экрана – легким движением руки Хьювитт вызывала их и отбрасывала. Проекты для камбоджийского конфликта менялись ежеминутно, по мере того как учитывались новые потенциальные элементы. А если неурожай? А тайфун? Что если Гонконгская Федерация разорвет дипломатические связи? Предварительные расчеты Брайанта были вдохновляющей моделью, но Хьювитт считала, что подчиненных нужно контролировать и прессовать, пока не проявятся их слабые места. Походило на проверку базовой безопасности. Как с любым сплавом – хорошо знаешь материал, лишь когда обнаружишь, в каком месте он ломается.
Заурчал телефон лимузина, свернувшийся на сиденье подобно красноглазому коту. Она отключила видео и взяла трубку, ее взгляд по-прежнему был устремлен на вариант с Гонконгской Федерацией.
– Да?
В трубке затрещал знакомый голос. Она улыбнулась.
– Еду в Эдинбург, а что?
Треск.
– Нет, я решила, что в этом нет смысла. В восемь у меня завтрак с клиентом в отеле «Говард», а до этого мне нужно пробежаться по контрактам.
Трескотня, РЕЗКИЙ ОТВЕТ. Улыбка Хьювитт стала шире.
– Так вот о чем ты подумал? Прости, что разочаровала тебя, но я бы не поперлась в такую даль только ради этого. Каким бы привлекательным ты ни был.
Телефон протрещал еще что-то. Хьювитт вздохнула и взглянула на потолок лимузина. Ее голос стал мягче.
– Да, появление на телевидение – мощный ход. Но не забывай, я тоже там была. На твоем месте я не беспокоилась бы.
Голос в трубке стал более взволнованным – Хьювитт напряглась, села прямо, от добродушного негодования не осталось и следа.
– Значит так, слушай. С Фолкнером я сама разберусь. Оставь его в покое.
Трескотня оборвалась после резкого вопроса.
– Да, я знаю. Я там была, помнишь. Если честно, не удивляюсь. Это просто ракурс.
Резкий ответ, трескотня. Удивление.
– Да.
Резкий ответ, вопрос.
– Потому что они мне за это платят. Я еще не продумала все детали, но, думаю, особые рычаги воздействия не потребуются.
Трескотня.
– Майк Брайант сделает то, что ему было велено. В этом разница между ними, и тебе не стоит о ней забывать. А теперь хватит о Фолкнере. Я вернусь в Лондон послезавтра. Можем встретиться и обсудить.
Недовольная трескотня. Тишина.
Хьювитт повесила трубку и ухмыльнулась сама себе в мрачной тишине.
Глава 14
– Насмотрелась?
Эрик Нюквист поднялся и поднес треснутый пульт ближе к экрану. Несколько раз слабо мигнул красный огонек – титры по-прежнему убегали вверх, наложенные поверх съемки с воздуха, которая запечатлела останки накамурских машин. Наконец Эрик плюнул на неработающий пульт и вручную нажал голубую кнопку выключения на экране. В слабом остаточном свечении монитора он взглянул на дочь. Карла сидела, сжимая в руке бокал, и глядела туда, где недавно было изображение.
– Герой дня, – пробурчал Эрик. – Боже, какая ирония. Покроши несколько человек, чтобы максимизировать прибыль неоколоний, находящихся на другом краю земного шара, и ты чертов герой.
– Отец, – устало сказала Карла.
– Ты же ее слышала. Настал твой звездный час, Крис. А твой дражайший муженек сидел и лыбился как мормон. «Я бы не стал этим заниматься, Лиз, если бы не любил свою профессию». Боже правый!
– У него не было выбора. Женщина, которая сидела слева, – его босс, и из того, что я слышала, она уже его невзлюбила. Что оставалось делать? Если бы он отступил от своей роли, скорее всего, лишился бы работы.
– Знаю.
Эрик подошел к столу, который служил ему баром, и стал смешивать себе очередную порцию водки с апельсиновым соком.
– Это мы проходили. Но порой имеет смысл отстаивать принципы, знаешь ли.
– Ага, в курсе! – Неожиданно даже для себя рявкнула Карла. – Только куда в итоге привели тебя твои хваленые принципы?
– Давай-ка посмотрим, – Эрик ухмыльнулся в стакан, куда наливал водку. Он спровоцировал дочь, а теперь шел на попятный. Его любимая игра, когда они выпивали. – Меня арестовали по закону о корпоративных коммуникациях и держали без суда, все мои так называемые друзья и коллеги отвернулись от меня, все редакторы новостей страны внесли меня в черный список, мне отказали в кредитном рейтинге. Я потерял работу, дом и надежду на будущее. Ничего, с чем твой Крис не мог бы справиться. Проблема в том, что ему не хватает прозорливости, чтобы все это реализовать.
