– Пусть так, – сказала Мирослава, – а Кротов не слышал шума в подъезде? Хлопанья подъездной двери?
– Нет, не слышал, – вздохнул с сожалением Дудин, – он был в такой ярости, что мог на это просто не обратить внимания. И в то же время надо думать, что преступник старался не шуметь.
– Вы правы, Григорий Семенович, спасибо вам большое.
– Не стоит благодарности. Да, кстати, тут опера поквартирный опрос проводили. Может, им и удалось наскрести какие-нибудь крохи, но навряд ли. Тот же Кротов не захотел им рассказывать о своем скандале с женой. Да и расспрашивали они жильцов о том, не было ли в подъезде замечено чужих, подозрительных лиц.
– Таковых не оказалось?
– В этот день – нет.
* * *
Узнав от того же Наполеонова, что Майя Дементьева пошла на поправку, Мирослава напомнила следователю о телефоне.
– Да спросил я ее, спросил! Она не обратила внимания, какой высветился номер, сослалась на сонливость. Но уверена, что голос был Андрея, хотя и сказала, что он был странным.
– То есть?
– Простуженным и говорил он шепотом, точно опасаясь кого-то разбудить или привлечь чье-то внимание.
– Шура, эти звонки мне кажутся все более подозрительными, – сказала Волгина.
– Не вижу в них ничего подозрительного, просто Лукин хотел запудрить девчонке мозги, а потом запутать следствие.
– Ладно, мне некогда, – отрезала Мирослава и отключилась.
Она решила, что пришло время навестить родителей Майи Дементьевой. Ей хотелось понять, как на самом деле семья девушки относилась к Андрею Лукину и к Майиному браку с ним. И еще она надеялась услышать хоть что-то о ее бывшем женихе.
Надежды детектива почти полностью оправдались. Родители Майи согласились поговорить с ней и сами предложили приехать к ним домой. Мирослава не замедлила воспользоваться этим приглашением.
В дверях ее встретил отец Майи Владимир Сергеевич Дементьев. Мужчина провел детектива в большую светлую комнату и представил свою жену Алену Михайловну.
– Насколько я понимаю, – сказал Владимир Сергеевич, – вы не из полиции?
– Нет, меня наняла сестра Лукина Бэла Петровна. Она уверена, что брат ее не причастен к нападению на Майю.
– Мы тоже так думаем, – тихо вздохнула Алена Михайловна.
Мирослава с интересом посмотрела на женщину и спросила:
– Значит, вы считаете, что Лукин не виновен?
– В нападении – да, невиновен, но он виновен в другом! – резко произнесла Дементьева.
– В чем?
– В том, что заморочил нашей дочери голову и разлучил ее с Эдиком!
– С Эдиком?!
– Эдуард Шелестов – жених нашей дочери, – пояснил Владимир Сергеевич.
– Бывший жених? – попыталась уточнить Мирослава.
Но оба родителя промолчали.
– Насколько я понимаю, Эдуард вам нравился?
– Он нам и теперь нравится! – снова резко заявила Алена Михайловна.
– Мы надеялись увидеть его своим зятем, – сказал отец Майи.
– Простите, что я спрашиваю об этом, но получается, что вы были против брака Майи с Андреем?
– Мы были категорически против их брака, – подтвердила Дементьева.
– Но тем не менее Майя…
– Да, – перебила детектива Алена Михайловна, – они готовились к свадьбе.
– Кто теперь слушает родителей? – тихо проговорил отец Майи.
– А как ко всему этому относился Эдуард? – осторожно спросила Мирослава.
– Парень не находил себе места, – сказал Владимир Сергеевич, – ведь ничто не предвещало их разрыва с Майей.
– Как гром среди ясного неба! – подтвердила Алена Михайловна.
– Значит, Майя с Эдуардом не ссорились?
– Нет, конечно! – всплеснула руками Дементьева.
– В том-то все и дело, – поддержал жену Дементьев.
– Выходит, что ваша дочь внезапно влюбилась?
Алена Михайловна презрительно фыркнула, а Владимир Сергеевич печально покачал головой.
– Но ведь Майя как-то объяснила свой разрыв с Эдуардом и желание связать свою судьбу с Андреем Петровичем?
– Вот именно! С Андреем Петровичем, – быстро закивала Алена Михайловна. – Он на год старше меня!
– Майя сказала, – заговорил Дементьев, – что она хочет иметь много детей, и Лукин сможет их всех обеспечить и дать им хорошее образование и все, что нужно современным детям. А у Эдуарда таких возможностей нет.
– Пока нет, – вставила Алена Михайловна.
– Мы с матерью абсолютно не понимаем этой буржуазной философии! – продолжил отец Майи. – Ведь мы с Аленой всю жизнь проработали инженерами, звезд с неба не хватали, но вырастили дочь. У нас есть хорошая квартира, обставленная удобной мебелью, мы нормально питаемся. Конечно, у нас нет денег на одежду и обувь от-кутюр. Но разве в этом счастье?
– Сейчас счастье у молодежи в шмотках! – воскликнула Алена Михайловна. – И подавай им эти гад-же-ты! – произнесла она по слогам.
– Иногда меня охватывает настоящий ужас, – вырвалось у Дементьева, – что же это получается? Точно как сказал Бернард Шоу: «Если выживает сильнейший и процветает вреднейший, значит, природа – бог негодяев». Разве это не ужасно? – спросил он неведомо кого.
Мирославе хотелось успокоить его, заверить, что времена меняются к лучшему, но она не успела произнести и слова.
– Хотя это мы сами во всем виноваты! – воскликнула Алена Михайловна, прижала ладони к лицу и зарыдала.
– Алена! Что ты такое говоришь! – Владимир Сергеевич бросился утешать жену. – В чем мы виноваты? – спросил он.
– В том, что воспитали такую дочь! – ответила сквозь рыдания Дементьева.
Волгина бросилась на кухню, не спрашивая хозяев, нашла в шкафчике валерьянку, щедро накапала ее в пиалу, подвернувшуюся под руку, и почти насильно влила жидкость в рот женщины. Это помогло и Дементьева начала успокаиваться.
– Во всем этом не так уж много вашей вины, – сказала Мирослава, – ведь есть же еще окружающая среда.
– Да, помню, и в школе, и в вузе нам втолковывали, что бытие определяет сознание!
– В какой-то мере, – не была полностью согласна с классиком марксизма Мирослава, но тут же добавила: – Так что не мучайте себя.
– А ведь Эдик был готов взять Майю даже с ребенком от Лукина, – выдохнула Алена Михайловна.
– Но теперь ребенка нет, – тихо произнесла Мирослава.
Дементьев вздохнул. Его жена просто промолчала.
Мирослава заметила, что, к чести обоих Дементьевых, они не выразили радости от избавления от наверняка нежеланного внука или внучки.
