Он поднимал травинку за травинкой и тщательно их осматривал.
– Вот она, – с удовлетворением сказал он. В руке у него была пуговица с обрывком белой нитки. – Он разорвал ворот, чтобы добраться до шеи.
Пуговица переселилась в носовой платок к заколке. А учитель в очередной раз меня удивил: начал обнюхивать траву.
Помахал мне рукой: присоединяйся.
И уже через несколько мгновений мне ударил в нос знакомый запах. Тот же самый, что и у черных пятен на ее юбке.
– Гуталин? – прошептал я.
– Юлина пошла домой после танцев. Что произошло потом?
– Кто-то… то есть не кто-то, а насильник. Насильник пошел за ней следом.
– Да, скорее всего, так и есть. Возможно, он с ней танцевал и ему захотелось чего-то посущественней. – Прост задумался. – Помнишь, час назад… мы догадались, что некая неизвестная нам парочка шла по тропе, а кто-то за ними тайно следил? Думаю, этот кто-то и есть насильник. Он видел, как они залегли в траве и начали тискать друг друга или что-то там еще. Тискать или что-то еще… зрелище, несомненно, возбуждающее. Проснулось плотское желание… похоть, одним словом… Или как, Юсси?
Я почувствовал, что краснею, и пробормотал что-то вроде «да, наверное»…
– Наглядевшись, он покинул нашу парочку и пришел сюда. Распаленный до крайности, да еще и пьяный. Может быть, вспомнил Хильду Фредриксдоттер и распалился еще больше. А почему бы не повторить?
Я промолчал. Прост пробурчал что-то невнятное, потом оглянулся.
– Смотри-ка… тропа здесь почти прямая, прямее, чем в других местах. Так что прохожего видно издалека. Негодяй, скорее всего, спрятался… но не здесь, здесь она бы его заметила… Скажи мне, Юсси, если бы это был не он, а ты? Какое место ты бы выбрал, чтобы видеть ее, а она бы тебя не видела?
На другом конце тропы тесно росли несколько молодых елочек. Меня почему-то начало тошнить.
– Вон там.
– Именно там, – согласился прост. – Но… мы пытаемся рассуждать, как он. Пошли посмотрим.
Мы пошли к ельнику. Элиас остался с собачкой. За молодым ельником торчал старый, заросший лишайником пень. Около пня трава была примята.
– Как мы и подозревали. Здесь он и сидел в засаде. И глянь еще вот на это… – Он показал на валяющуюся у ног небольшую еловую веточку. – Еще свежая.
– Срезал, чтобы не мешала подглядывать?
– Нет… скорее всего, нет. Думаю, он…
– От комаров отмахивался?
– Вот именно! Молодец, Юсси! Значит, пришел сюда заранее. Задолго до того, как появилась Юлина. И что нам это говорит?
– Рассчитывал, что она будет возвращаться домой именно по этой тропе.
– Юлина, ты имеешь в виду… Но почему именно Юлина? Он же знал, что в Кентте танцы, мало ли там было красивых девушек…Когда девушки шли стайкой, он их не трогал. Ждал, пока появится кто-то без… – Прост замер на полуслове и быстро наклонился к пню. – А это что такое?
Он аккуратно поднял что-то двумя пальцами. Сначала мне показалось, что это засохший листочек осоки. Но нет, не листочек – крошечная деревянная стружка.
– Помоги мне, Юсси. Наверняка найдутся еще такие.
Мы начали переворачивать комки мха и шарить среди ярко-зеленых, глянцевых листьев брусники. Прост был прав – нашли еще несколько таких же стружек.
– И что это?
– А разве ты не видел такие же в моем кабинете?
Я вгляделся пристальнее. Явно соструганы ножом, а на некоторых видны знакомые темные следы.
– Карандаш… Это графит! Он чинил карандаш!
– Ну да… сидел и, пока ждал, точил свой карандаш, – пробормотал прост с отвращением. – Этот мерзавец сидел здесь и что-то писал в ожидании своей жертвы…
– Или… или рисовал? – нерешительно вставил я.
Прост завернул стружки в бумагу и подозвал Элиаса.
– Никого из незнакомых к Юлине не пускайте, – тоном приказа распорядился он. – Среди нас есть насильник и убийца.
Мы возвращались в усадьбу. Прост довольно долго шел молча, а потом спросил:
– Помнишь синяк у нее на правом виске? Что ты об этом думаешь?
– Наверное, он ее ударил.
– Да, и? Чем ударил?
– Думаю, кулаком.
– Давай-ка я попробую тебя ударить…
Я уставился на проста – что это с ним?
– Учитель хочет меня ударить кулаком в висок?
Он спокойно кивнул – да, мол, собираюсь, и, пока я приходил в себя от изумления, размахнулся правой рукой и остановил кулак в сантиметре от моей головы.
– Довольно неудобно.
– Попробуйте другой рукой, – с обидой предложил я. – Может, будет поудобнее.
– Вот это я и хотел сказать. Кстати… ты помнишь Хильду Фредриксдоттер? У нее был вырван клок волос… и тоже справа.
– Учитель хочет сказать, что насильник… что насильник – левша?
Прост пососал трубку и выпустил внушительное облако дыма.
– Отлично, Юсси! Глубокая и верная мысль.
23
Люди очень боятся дьявола. Особенно когда он появляется в образе волка или змеи. Но многажды опасней дьявол в человеческом образе, а еще опаснее – дьявол в облике ангела, поскольку, если князь тьмы выступает как ангел света, спастись от него нелегко.
Обрывки тумана медленно рассеялись. Брита Кайса ласково погладила плечо мужа. В бледном, словно створоженном свете белой ночи щеки проста блестели от пота.
– Ты так беспокойно спал. Вертелся, метался. Чуть меня с постели не стряхнул.
– Мне снился медведь.
– Медведь? Еще чего…
– Да… огромный разъяренный медведь у нас под кроватью. Он пытался вылезти, кровать ходила ходуном, а я всеми силами пытался его не выпустить.
– Ты совершенно мокрый.
– Думаю, я сражался с князем тьмы. – Прост дышал тяжело, как после долгого бега. – Каждый день ощущаю его присутствие. Мне кажется, он хочет уничтожить все, чего мы достигли здесь, на севере. Он покушается на саму нашу веру.
– Но мы выстоим?
– Каждое воскресенье мне кажется, что дьявол затесался в ряды агнцев Божьих. Сидит на скамье в церкви, один из тех, кто, сняв шапку, молча смотрит на крест Господень. Смогут ли мои проповеди его остановить? Смогут ли слова мои пробить чешую дракона, пронзить его ожесточенное сердце? Какие слова найти, чтобы победить затаившееся в нас самих зло?
Прост замолчал и уставился в потолок, будто рассчитывал там найти ответ.
– Юлина, – сказала Брита Кайса после паузы. – На нее напал насильник, но она нашла в себе силы выстоять. Она его узнает, если увидит.
