Ольга воинственно взглянула на пришелицу, как вдруг заметила в ее глазах вовсе не насмешку, а жалость. И жалость звучала в ее голосе, когда Хунту-аси повторила, тяжело вздохнув:
– Заставил, он тебя заставил… И ты этого даже не поняла! Я же говорю, что он очень ловок. И он прекрасно знает, что мед чэнкирэ надо долго нагревать на огне, прежде чем есть его или готовить питье с ним. Иначе того, кто отведает сырой мед, одолеет неистовое плотское желание. А еще к нему подступят страшные видения, ужасные призраки, чудовища, которые, повинуясь законам Буни, воплотятся в действительность и станут видимы не только отведавшему сырой мед чэнкирэ, но и другим людям. Более того! Если этим чудовищам попадется беззащитная женщина, источающая запах растревоженной плоти, они смогут изнасиловать ее! Они даже способны убить того, кто попытается за нее вступиться. И надо быть искусным в сражениях бойцом, чтобы справиться с ними. Таким, как Гантимур, который отогнал от тебя похотливых чудовищ… после того, как сам же напустил их на тебя!
– Откуда ты знаешь? – против воли прохрипела Ольга. Она выдала себя, она выдала свое изумление, боль, но сейчас ей было все равно. – Откуда тебе это известно?!
– Оттуда, что со мной Гантимур проделал то же самое, – угрюмо призналась Хунту-аси. – Совершенно то же самое! И с теми, кто был у него до меня. Они тоже не соглашались стать сэксэчи ваптын, но разве слабая женщина сможет сопротивляться сильному мужчине, который стремится только к одной цели?
Мелькнула какая-то мысль… что-то не то почудилось в словах Хунту-аси, однако мысль тотчас растаяла в пылком возмущении, которым так и вспыхнула Ольга.
«Он и сам пил то, чем напоил меня!» – чуть не выкрикнула она, пытаясь защитить Гантимура, однако в памяти вдруг возникла картина: Гантимур вырезает два деревянных стакана. В тот, который он поднес Ольге, был подмешан сырой мед чэнкирэ. Но откуда ей знать, положил ли он этот мед в свое питье?..
Кстати, а визит амикана не выдумал ли Гантимур? Чтобы Ольга осталась одна и призраки, которых создаст ее взбудораженное воображение, успели ее как следует напугать?
Да, он сделал это, сделал, но зачем?
«Затем, что хотел меня, вот и все! – тут же нашло ответ ее сердце. – Он хотел переспать со мной. Он настолько желал меня, что пустил в ход варварское и жестокое, прямо скажем, средство, однако разве его не оправдывает само это желание? Он гордец, он чувствовал, что я тоже горда, что не сдамся без борьбы, вот и пустил в ход крайнее средство! Я должна гордиться, а не злиться!»
Намерение было просто отличное, вот только последовать ему мешала самая малость: слова Хунту-аси, что с ней Гантимур проделал то же самое. И с теми, кто был у него до нее…
С теми! С теми! Сколько их было, этих «тех»? И с каждой в ход шла та же самая схема? Отработанная схема?
– О, Гантимур знает свою мужскую силу, – печально продолжала Хунту-аси. – Он знает, что женщина, которая проведет с ним хотя бы некоторое время, не может не исполниться желания принадлежать ему. Он всегда ведет себя одинаково. Сначала он лишь намекнет на то, что женщина тревожит его плоть, – и готово, она больше ни о чем не может думать, лишь о том, как сама его хочет. Пусть ее удерживает гордость или попытка сохранить верность тому, кого она любила раньше, – можно считать, что ее сопротивление сломлено. И все же иногда гордость еще заставляет ее сопротивляться. Однако Гантимур не способен терпеть и ждать! Ему нужна полная власть над ней. Полная власть, чтобы несчастная готова была в нужную минуту сделаться сэксэчи ваптын и обеспечить Гантимуру победу над мугды!
Что?!
Ольга вытаращила глаза.
А мугды тут вообще при чем?! Борьба с ним – это одно, а обманом овладеть женщиной – совсем другое… Или сэксэчи ваптын (на местном наречии – сексуальное неистовство или что-то в этом роде) наполняет Гантимура особой силой, необходимой для победы над мугды?
Ну, это многое объясняет и многое оправдывает, конечно… Если Гантимуру, стражу деревьев, не единожды приходилось вступать в борьбу с мугды (он же не скрывает, что всякая победа над злом – явление временное!), он, конечно, должен был подпитывать свои силы. Очевидно, секс – лучше средство для этого. И единоборство с женщиной не ослабляет его накануне единоборства с мугды, а совсем даже наоборот!
Но что имела в виду прекрасная Хунту-аси, когда сказала, что Гантимур ведет Ольгу на гибель? Может быть, она имеет в виду, что Ольга настолько влюбится в этого местного альфа-самца, что, когда они расстанутся, ее сердце будет разбито и она от этого умрет?
Ну да, конечно, еще не хватало! Насколько Ольга поняла, уничтожение мугдыкена означает выздоровление Игоря. Вот ради этого Ольга действительно готова на все, даже переспать с Гантимуром!
Что, собственно, и было сделано… И, видимо, это предстоит испытать еще раз, а то и не раз, если Гантимуру потребуется очередная подпитка энергии перед вступлением в свой последний и решительный бой… Ужас какой!
Ужас какой, что Ольга думает об этом без всякого ужаса…
Стоп. Вернулась та мысль, которая ужалила ее, словно злая муха, несколько мгновений назад, когда что-то не то почудилось в словах Хунту-аси…
И еще какое «не то»!
Ничего, Ольга сейчас выведет на чистую воду эту доброжелательницу, эту с неба свалившуюся «подругу по несчастью», которая почему-то считает Ольгу такой идиоткой, что преподносит ей ложь, сшитую самыми белыми на свете нитками!
Самыми белыми и на этом свете, и на том!
– А ведь ты мне врешь, Хунту-аси! – воскликнула Ольга. – Ты мне врешь!
Та даже отпрянула, и ее призрачно-прозрачное лицо побледнело, чудилось, еще больше.
– Ни единого слова! – воскликнула Хунту-аси. – Ни единого слова неправды не сказала я тебе!
– Да бро-ось! – протянула Ольга презрительно. – Вот смотри, что получается. Ты знаешь о том, как обольщает женщин Гантимур, по собственному опыту, ты была его женой. Так?
– Да, – кивнула Хунту-аси, озадаченно наморщив беломраморный лоб. – Я этого не скрывала.
– Конечно! – торжествующе кивнула Ольга. – Но тогда скажи, как ты могла, побывав женой Гантимура, отказаться стать его сэксэчи ваптын? Это удивительно!
– Удивительно другое, – с горечью проговорила Хунту-аси. – Как у него хватило жестокости принуждать свою жену, которая любила его беззаветно, без памяти, которая исполняла все его желания, которая дышала только им одним, – как у него хватило бессердечности принуждать меня сделаться сэксэчи ваптын?! О, тогда я поняла, что он не любил меня ни одного мгновения, что моя любовь не значила для него ровно ничего, что мое сердце – всего лишь опавший осенний листок, на который человек наступает бездумно, безжалостно, стирая его подошвой в пыль! Так Гантимур наступил на мое сердце. И с тобой будет то же самое! Ты почувствуешь то же самое, когда он силой сделает тебя сэксэчи ваптын – кровавой жертвой, необходимой, чтобы уничтожить мугдыкен!
