— У меня стоял выбор: или идти против брата или присягнуть ему на верность.
Алану было тогда пятнадцать лет. Поразмыслив, он лично, на глазах у всего замка присягнул брату на верность, заставив своим примером остальных сделать тоже самое. Эхо от слов присяги еще плясало под сводами, когда воины бежали на стены, оборонять замок. Бой был не долгим, но кровавым. Отряд Уэнсиуча был разбит, сам вождь пленен, вместе со своим младшим сыном. Старший успел бежать. На пиру молодой герцог сидел, бледный как смерть, и под конец пира просто упал дяде на руки от потери крови. С большим трудом Вивиан выходила его: удар вражеского меча прошел поперек груди почти до костей, и Десмонд потерял много крови.
— Ну а потом, когда он встал на ноги, Гарет раз и навсегда выбил из него охоту лезть в первые ряды.
— Выбил охоту? — не поняла я.
— Ага. Дес потом с неделю ходил с подбитым глазом, и это только то, что все видели… правда Гарет тоже слегка морщился, когда поднимал правую руку, — Алан смачно захрустел яблоком. Я выдохнула и откинулась на спинку стула. Ужин подходил к концу, многие уже встали из-за стола. Поднялась и я, чувствуя, как меня пошатывает от усталости. Я еле дошла до своей комнаты и рухнула на кровать.
На следующий день я проснулась поздно. Бетони принесла мне завтрак в постель. Поедая лепешки, я задумалась о том, что жизнь в замке имеет свои преимущества — во всяком случае, до этого завтрак в постель мне не приносили. Приведя себя в порядок, я решила спуститься в главный зал. В галерее я столкнулась с Аланом. Он буквально вылетел на меня, на ходу застегивая пряжку короткого плаща, подбитого темно-коричневым мехом. Золотой обруч на голове прижимал темные кудри, под зеленой гербовой туникой у него была одета тонкая кольчуга. Сейчас Алан больше всего напоминал принца из старого чехословацкого фильма о золушке. Два телохранителя едва поспевали за ним.
— Миледи, — Алан резко затормозил и поклонился, — добрый день!
Я изобразила что-то наподобие реверанса, припомнив, как это делала Вивиан:
— Милорд.
Он с видимым удовольствием посмотрел на меня, явно намереваясь поболтать подольше, но дин из охранников тронул его за руку:
— Милорд, скоро отлив.
Алан кивнул и виновато улыбнулся мне. Отлив? Мой мозг лихорадочно заработал, стараясь не упустить этот шанс.
— Милорд, — я придержала его за руку, — Скажите, может быть, когда вы спасли меня, вы находили на берегу кулон из золота?
— Кулон? — Он чуть нахмурился, пытаясь вспомнить, — Нет… Как он выглядел?
— Небольшой солнечный диск, это мой оберег. Я… я потеряла его, возможно, он остался в песке… — я умоляюще посмотрела на Алана.
Он на секунду задумался:
— Мы поедем в деревню, это недалеко от той заводи.
— Можно мне поехать с вами?
Он чуть нахмурился:
— Это не развлечение, мы поедем верхом.
— Замечательно! — я не смогла сдержать улыбки, — Я успею переодеться?
Он улыбнулся, тая от моего взгляда:
— Я прикажу оседлать лошадь. Не задерживайтесь, отлив уже скоро.
— Я мигом! — подхватив юбки, я со всех ног побежала в комнату. Схватив серый шерстяной плащ и кожаные перчатки, я вихрем вылетела во двор. Алан и двое из его охранников уже сидели в седле. Еще один стоял, держа под уздцы двух лошадей. Все лошади были невысокими, с короткими, мощными ногами, широкой шеей и волнистой гривой. Я подошла, машинально проверила, сильно ли затянута подпруга, поправила стремена, и, слегка путаясь в юбках, залезла в седло. Ехать в платье и тапках было неудобно, но терпимо. седло слегка отличалась от спортивных седел, к которым я привыкла, но общий смысл был все тот же. Лошади лениво зацокали копытами по брусчатке. За первой стеной к нам присоединились еще несколько человек, и мы выехали за ворота замка к зеленым холмам Мейленда.
Вода будто мелко дрожала, покрытая рябью. Волны злобно шипели и плевались пенными брызгами, открывая дорогу к главному острову. Пенные ручейки воды все еще змеились вокруг камней, спеша обратно в море. Алан чуть придержал лошадь, чтобы быть рядом со мной.
— Мы стараемся проехать, как только вода начинает отступать, это дает чуть больше времени, — пояснил он. Я кивнула, все еще внимательно следя, куда лошадь ставит ногу: не хватало еще поскользнуться и свалится. Но судя по безразличному виду и равномерному ритму моя лошадь, как и остальные, проделывала это не один раз. Удостоверившись в этом, я слегка расслабилась, позволяя лошади самой выбирать путь к суше. Алан терпеливо ждал нас, конь под ним гарцевал, явно желая пуститься вскачь по холмам. Я подъехала к нему поближе.
— Вы замечательно сидите в седле, — Алану явно хотелось поговорить. Я слегка улыбнулась:
— Спасибо.
— У вас все женщины так хорошо ездят верхом?
— Нет, — во всяком случае, я говорила правду.
— А вас кто научил?
— У меня было много учителей, — уклончиво ответила я.
— Милорд? — начальник отряда вопросительно посмотрел на Алана. Тот небрежно махнул рукой. Отряд двинулся рысью вдоль берега. Мне пришлось приложить немало сил, чтобы моя ленивая кобыла (подозреваю, мне дали самую спокойную и старую клячу) рысила за лошадью Алана. Я с легкой завистью посматривала на его коня: широкий, крепкий, коротконогий, он, тем не менее, был очень резвым. Алан управлял им с привычной сноровкой.
— Нам придется достаточно долго ехать рысью, — он придержал коня, выравниваясь со мной.
— А куда мы вообще направляемся? — крикнула я, надеясь перекричать шум ветра.
— В деревню, — Алан потер лоб под обручем, — там возник спор, который требует неотложного вмешательства правителя острова.
— Но герцог в отъезде?
— И как я полагаю, умышленно, — пробурчал Алан, — Поэтому приходится ехать мне.
— А почему они не могут прийти в замок?
— Потому что свинья вот-вот опоросится.
От удивления я даже выпустила повод. Поганка лошадь воспользовалась этим, чтобы вытянуть голову и перейти на шаг, пришлось хорошенько пнуть ее пятками, вновь выравниваясь с конем Алана.
История была стара, как мир: один крестьянин потерял, второй нашел свинью и кормил ее, пока первый не заглянул во двор соседу. Тут-то пропажа и нашлась, а заодно возник и скандал: каждый теперь считал свинью своей, при этом дележ «перерубить пополам» был не возможен: свинья должна была опороситься.
— И теперь я должен ломать голову, решая, как поделить живую свинью! — возмущению Алана не было предела.
— Так пусть подождут, пока опоросится, и поделят поросят, их же много, проще делить — предложила я. Алан резко остановил коня, моя белая толстая лошадь тут же встала, как вкопанная. Лицо Алана засияло от радости:
— Действительно! И почему я сам до этого не додумался!
