— В смысле разбрасываться?
Он посмотрел на меня, как на умалишенную:
— Бринн сказал мне, что за три дня ты вообще не вылезала из седла.
— Неправда! — запротестовала я.
— Да? Тогда скажи, что позавчера в замке было на ужин?
— Мясо, — ляпнула я наугад, так как ужин я пропустила, объезжая строптивую рыжую кобылу. Десмонд с улыбкой покачал головой:
— Рыба.
— Ты откуда знаешь? Тебя же там не было!
— Это мой замок! — он подчеркнул слово «мой», — Я знаю о нем все.
— Тогда сколько камней использовалось для его строительства?
— В какой из периодов? — мгновенно отпарировал он. Я подняла руки, признавая свое поражение:
— Хорошо, я действительно увлеклась. Слишком давно я не сидела в седле.
Десмонд с укором посмотрел на меня:
— И тебе никто не говорил, что так нельзя?
— Нет. Почему?
Он тяжело вздохнул:
— Потому что с каждой новой лошадью ты используешь свою магию в полную силу. За три дня ты дошла до предела… — он замялся, и одним глотком осушил чашку с молоком, — а тут еще и я…
— А при чем тут ты?
— Я окончательно истощил тебя, — он очень аккуратно дотронулся до моего забинтованного запястья, от его прикосновения по моей руке заструились змейками теплые искорки, — Прости, я не знал.
Я хотела было что-то сказать, но в коридорах послышались шаги. Десмонд угрюмо улыбнулся:
— Все. Утро. Пойдем, иначе хлопот не оберешься. Еще решат, что я тебя соблазнил.
— Боишься, что потребую компенсацию?
Он с укором посмотрел на меня:
— Вообще-то я думал о том, чтобы ты избежала пересуд. Не очень-то приятно, когда на тебя все показывают пальцем.
— Извини, — пробормотала я, Десмонд лишь пожал плечами:
— У вас, в империи мужчины позабыли, что значит думать о женщине. Они женятся и запирают вас на женской половине, позволяя отдавать указания лишь на кухне.
— И если бы только в империи, — пробормотала я, вспоминая, каких трудов мне всегда стоило убедить своих сотрудников в том, что женщина может думать. Он услышал:
— И у пиктов, и у норманов женщины имеют право сами принимать решения и участвуют в советах, — держа меня за руку, полутемными коридорами, он уверенно вел меня за собой, умело избегая еще сонных слуг.
— А как же замужество? — поддела я его, — Даже мне придется спрашивать разрешение.
— Женщины более подвержены чувствам. Ослепленные страстью, которую они принимают за любовь, они могут наделать глупостей, за которые потом придется очень долго и дорого платить, — мы остановились у дверей моей комнаты. Секунду помедлив, Десмонд поднял мою руку к лицу и поцеловал перебинтованное запястье.
— Ложитесь спать, еще очень рано.
Я изумленно смотрела на него, но он уже повернулся и зашагал прочь. Совсем скоро звонкое эхо разнесло по коридорам его голос: он уже не скрывался, отдавая приказы слугам. Почему-то улыбнувшись, я скользнула в комнату и последовала его приказу. Впрочем, это скорее был дружеский совет.
— Айрин, Айрин! — раздалось где-то. Я с трудом открыла глаза. Вивиан бесцеремонно трясла меня за плечо. Неужели я опять заснула, или мне приснился этот ранний завтрак в компании герцога Оркнейского. Все еще в сомнении я бросила взгляд на столик рядом с кроватью. Там лежал кусок лепешки. Значит, это был не сон. Вивиан проследила за моим взглядом, потом недоуменно посмотрела на меня.
— Есть захотелось, — мне почему-то не хотелось рассказывать ей об утренней встрече с герцогом, — а… я долго спала?
— Уже за полдень перевалило.
Я потянулась. Удивительно, но усталости как не бывало, наоборот, я ощущала небывалый прилив сил. Бетани достала платье.
— Нет, дай мне мои штаны, — попросила я. Девушка замялась:
— Миледи… я извиняюсь, но милорд герцог приказал забрать его у вас, — на всякий случай она зажмурилась, ожидая бури. Я резко выдохнула и посмотрела на Вивиан:
— Вот как?
Знахарка пожала плечами:
— С герцогом бесполезно спорить. Если он что-то решил…
— То вы все молча подчиняетесь, — с горечью возмутилась я. Вивиан с укором посмотрела на меня:
— Он — повелитель этих земель, хозяин замка.
Я закрыла глаза и сосчитала до десяти. Затем еще до двадцати и пятидесяти. Что ж… знахарка была права: в чужой монастырь со своим уставом, а уж если этот монастырь, вернее замок находится в другом времени и пространстве… Мое возмущение ничего бы не изменило. В лучшем случае герцог бы просто посмеялся, в худшем… я даже не смела строить предположение, что может сделать такой человек, обличенный всей полнотой власти.
Бетани, понимая, что гроза не состоится, на удивление быстро привела меня в порядок. Путаясь в юбках, я добрела до двора и задумалась, что же делать дальше. Погода просто шептала остаться в комнате. С неба постоянно срывалась мелкая морось, ветер дул со всех сторон, но перспектива безделья пугала меня еще больше. На краю двора несколько оруженосцев кидали нож в начерченный на земле круг, разделенный на части. Как я поняла, смысл этой игры был ножом отвоевать у противника как можно больше земли. Среди мальчишек я увидела Атли и помахала ему рукой.
— Миледи, — при виде меня Атли просиял, будто солнце в полдень и тот час же подбежал ко мне, — Я…
Мальчишка замялся, подбирая нужные слова. Я улыбнулась ему:
— Атли! Я как раз хотела сказать тебе спасибо!
— За что?
— За то, что вчера ты сообразил, что надо сделать.
— Да ладно, — он зарделся, — Как вы себя чувствуете?
— Великолепно, — я посмотрела на него, сожалея, что мне придется разочаровать этого мальчика. Хотя… в голове сложился план. Я улыбнулась в предвкушении, — Кстати, а сейчас у тебя есть какие-то дела?
— Нет, — вчера вечером был пир по поводу возвращения герцога, так что теперь все отдыхают.
— Значит, у нас есть время поработать, пойдем! — приобняв за плечи, я увлекла его к конюшням, — иди, седлай белую кобылу и выезжай!
Он чуть заметно напрягся, я потрепала его по плечу:
— Атли, эта кобыла заснет скорее, чем сделает шаг. Скажи Бринну, что я просила тебе помочь.
Он кивнул и скрылся в конюшне. Я, расправив юбки, присела на край каменного заборчика. Вскоре из дверей конюшни вышел Бринн. Как обычно маленький конюх был хмур.
— Знаете, миледи, мне все это не нравится, — заявил он, подойдя ко мне, — Герцог вчера сказал мне пару ласковых и запретил пускать вас к лошадям…
— Ты и не пускаешь. Он же не запретил Атли ездить верхом?
