— Спасибо, но я предпочитаю остаться здесь, Вивиан попросила меня помочь, — я умоляюще посмотрела на знахарку, она кивнула головой и всучила мне ступку с полынью. Я вцепилась в нее, будто в спасательный круг и энергично застучала пестиком. Алан тяжело вздохнул, пытаясь сесть рядом.
— Кстати, может пока ты здесь, ответишь мне на пару вопросов? — улыбка Вивиан не предвещала ничего хорошего. Алан тяжело вздохнул. Они отошли в другой конец комнаты. До моего слуха долетали обрывки фраз:
— Ребенка… бастард…Недоволен… герцог узнает…
— Не будет… И я не уверен…
— Не обольщайся… мы до конца не знаем…
Стараясь не вслушиваться, я посмотрела в окно, по двору в глубокой задумчивости шел Десмонд. Как ни странно, он был один. Впервые на моей памяти он шел медленно, с опущенной головой, напоминая скорее узника, чем повелителя. Сделав несколько шагов, он, словно зверь, почуявший слежку, остановился и вдруг, резко обернувшись, посмотрел прямо на меня. Даже с такого расстояния я заметила тревожный блеск его демонических глаз.
— Миледи, — Алан встал за моей спиной, оперся рукой на камень, слегка выступающий из стены, как раз над моим плечом, — О, Вивиан ты и вправду колдунья! Чтобы наш герцог в день суда выходил из своих покоев!
Острый взгляд герцога полоснул по брату, его глаза сузились, он стремительно развернулся и в своей обычной манере, зашагал к крепостной стене. Алан слегка наклонился ко мне:
— Готов спорить на что угодно, что сейчас он устроит разнос страже.
— Вас это забавляет? — я резко повернулась к нему, невольно хлестнув волосами по глазам. Он отшатнулся и заморгал, будто сова. Я поставила ступку, которую все еще сжимала в руках:
— Алан, мне очень жаль…
— Пустяки, — он потер глаза рукой, — бывает и хуже.
— Простите…
До нас долетел резкий голос герцога, распекавшего стражников. Алан кивнул в сторону окна:
— Я же говорил!
— Да уж… — Вивиан прислушалась к сердитому тону, — Он сегодня явно не в духе.
Я вновь принялась толочь траву. В конце концов, уверяла я себя, мне нет никакого дела до герцога. Резкий, привыкший властвовать, он очень отличался от мальчиков моего времени: вежливых, ухоженных, инфантильных, так привыкших прятаться за женскими спинами… я ожесточенно застучала пестиком, размазывая зеленую кашицу по стенкам. Вивиан бережно отобрала у меня ступку:
— Хватит, а то превратишь все в пыль.
Я вздрогнула и огляделась:
— А где Алан?
— Ушел. Он был очень расстроен, что ты не обращаешь на него внимания.
— Ох, Вивиан…
Она рассмеялась:
— Не принимай близко к сердцу, его чувства переменчивы, как летний ветер!
— А какой тогда зимний ветер?
— А зимний ветер здесь если задует, то надолго. Очень колючий, резкий и холодный. Сама скоро увидишь, если не перестанешь нырять в море.
Я в испуге посмотрела на нее. Знахарка была очень серьезна:
— Ты не там ищешь! Море тебе не поможет.
— Ты о чем?
— О твоем пути домой. Ты ведь не из Британии.
— Как ты узнала?
— По разным приметам, — она небрежно взмахнула рукой, — Тебе может помочь лишь то, с чего начался твой путь.
— Но… — договорить мне не дали, дверь вновь распахнулась, и в проеме возник Гарет. Впервые я видела этого гиганта не на шутку взволнованным.
— Вивиан, ты не видела?… — он осекся, сверля меня взглядом. Я вдруг заметила, что у него глаза почти такие же, как у Десмонда, только у герцога они были ярче, пронзительнее. «Глаза истинных коннунгов», как сказала Вивиан.
— Десмонда? — усмехнувшись, Вивиан подошла к окну и открыла его. Раздраженный голос Десмонда витал над стенами. Герцог не церемонился в выражениях, периодически вставляя в свою речь забористые ругательства викингов. Мне было искренне жаль того беднягу, которого отчитывали. Гарет облегченно выдохнул и прошел в комнату:
— Я тогда здесь побуду, пусть мальчик выпустит пар. Он последние дни сам не свой, — он еще раз покосился на меня, словно оценивая, продолжать ли разговор с Вивиан. Она пожала плечами:
— Такое бывает.
— Да уж… Надеюсь, скоро все пройдет. Все, что ему нужно — хорошая встряска. Налей-ка и мне своей настойки, — он по-хозяйски расположился за столом. Я улыбнулась и, не желая мешать старым друзьям, ушла к себе.
Бетани привычно посокрушалась песку, набившемуся в одежду, и взлохмаченным соленым от морской воды волосам, и тут же убежала подготовить купальню. Вскоре я с блаженством погрузилась в обжигающе горячую воду, чувствуя, как напряжение дня покидает меня. Моя голова разрывалась от мыслей. Кровавые обычаи, неудачная попытка вернуться, постоянные стычки с герцогом, я чувствовала, что круговорот событий захватил меня. Еще и зов крови, магия, которую больше не возможно было отрицать, что она таит в себе. Вивиан рассказала мне далеко не все. И откуда она знает обо мне? Как она там сказала: «тебе может помочь то, с чего начался твой путь»… Мой путь… с чего он начался?
— Миледи, вода остывает, — Бетани хорошенько вытерла меня и начала одевать, — Через два дня ярмарка, а ночью будут жечь костры.
— Зачем?
Она посмотрела на меня, как на умалишенную:
— Так ведь праздник Лито! Говорят, та пара, кто в эту ночь прыгнет через самый высокий костер и не опалит руки, будут связаны на всю жизнь!
— И часто такое бывает?
— Не знаю, но говорят, так старый герцог нашел колдунью.
— Вивиан?
— Да, никто не знает, откуда она появилась, говорят, что она порождение луны и сумрака.
Я выжидающе молчала, поощряя ее к рассказу.
Много лет назад откуда-то из далеких пиктских земель старый герцог привез пленницу. Поговаривали, что ее племя было разбито войском герцога, а она сама чудом уцелела лишь потому, что магией приворожила герцога. И правда с тех пор, как она появилась в замке, герцог не смотрел ни на одну женщину, даже свою жену, белокурую красавицу, любимую дочь норвежского коннунга. После появления соперницы Альгисль стала увядать прямо на глазах. В замке шептались, что это наложница герцога навела на нее порчу, но вслух никто не говорил: все боялись безудержного гнева герцога. Когда Альгисль умерла, герцог хотел жениться на наложнице, но этому воспротивились и оркнейские бонны, и норвежский коннунг: по законам норманнов дети рабыни не должны править. Старый герцог лишь смог добиться того, что алан был признан как его законный сын. Посадив малыша на колени, герцог три раза произнес его имя в присутствии боннов Оркнейских островов. Агнесс же продолжала считаться незаконнорожденой.
Шло время, и магия наложницы слабела — она была оторвана от родной земли. Несколько раз снаряжала она корабль для того, чтобы привезли ей землю из родного края, но все эти корабли пропали бесследно, в результате не нашлось больше ни одного смельчака. И вот настал день, когда герцог встретился с Вивиан. В праздник Лита она выскользнула из темноты ночи, взяла его за руку и поманила за собой. Старый герцог взглянул в ее глаза и безропотно последовал за юной колдуньей. Они пропали в сумерках летней ночи, а поутру прыгнули через самый высокий костер, не опалив руки. С тех пор они были всегда вместе. Наложница не смогла смириться с этим, с высокой скалы она бросилась в бурлящее море.
