И конечно, на выставке выставлено много фотографий и видео перформансов Яёи – тех, где она разрисовывала обнаженных людей в кружочек на улицах Нью-Йорка. В 1967 году, когда Яёи прожила в Америке почти десять лет и уже снискала некоторую славу визуальной художницы, она присоединилась к движению хиппи, исповедовавших свободную любовь и стоявших на антивоенных позициях. На первом организованном ею Body Paint Festival в январе 1967 обнаженные хиппи собрались перед церковью на Манхэттене во время воскресной мессы и жгли звездно-полосатые флаги, 37-летняя Яёи бросала в пламя томики Библии и повестки призывной комиссии. А затем хиппи начинали целоваться и заниматься любовью. Мгновенно художница стала знаменитой. Ее официальной миссией стало распространение сексуальной революции, мира во всем мире и всеобщего счастья, ради чего она стала устраивать мероприятия, на которых участники могли обнажаться и заниматься свободным сексом. Сама Яёи выступала на этих перфомансах жрицей, разрисовывая тела участников в горошек – секс ее не интересовал вовсе. Она основала Kusama Dancing Team из танцоров гомосексуальной ориентации, проживавших с нею вместе в Ист-Виллидж; устраивала гомосексуальные свадьбы и оргии, на которых нагие с разрисованными телами люди получали возможность самореализовываться. На пленэрах она призывала публику раздеваться и предоставлять свои тела в качестве полотен – пока собравшихся не разгоняла полиция.
Ею невозможно не восхищаться, ибо она действительно умела привлечь к себе внимание журналистов. Яёи создала компанию Kusama Enterprise, где за ее проекты взялись лучшие менеджеры, а юристы начали консультировать на предмет того, как устраивать публичные мероприятия без риска стать при этом объектом судебных преследований и не оказаться за решеткой. Ее пресс-релизы сочетали в себе элементы маркетинга, художественного манифеста и общественной сатиры; их количество впечатляет, а темы работ варьировались от моды до секса и политики. В рамках борьбы против войны во Вьетнаме она отправила президенту Никсону открытое письмо, в котором предложила, чтобы они «забыли самих себя» и раскрасили бы друг друга кружочками (Gently! Dear Richard, calm your manly fighting spirit!
[51]) Она начала издавать еженедельник Kusama Orgy, посвященный «наготе, любви, сексу и красоте». Он продавался по всем Соединенным Штатам. Как-то раз Яёи решила заняться проектированием утопистской одежды, обнажавшей стратегические места, и пресс-релиз гласил о создании Kusama Fashion Institute. Подумать только: института! Другой пресс-релиз трубил о том, что жрица наготы Яёи Кусама открывает модный бутик – тогда она открыла магазин одежды на Шестой авеню (одежда продавалась даже в универмаге «Блумингдейл»). С легкой руки института была выпущена одежда для мужчин Homo Dress с дыркой сзади, вечернее платье для женщин с дырками на грудях и причинном месте, Party Dress, в котором могли уместиться двадцать пять человек, а также эксклюзивные линейки See-Through и Way Out, их светские дамы заказывали по эксклюзивным ценам. (Ей делового чутья не занимать и поныне: в 2000-х годах Яёи работала вместе с дизайнерами Луи Виттоном, Иссэй Миякэ, а также концерном «Кока-Кола».)
В 1972 году имя Яёи впервые попало в американское издание «Кто есть кто». К тому моменту она провела в Нью-Йорке 16 лет и стала истинной звездой авангардистского искусства. Однако в родной Японии ее обнаженку не только не понимали, но она стала там национальным позором. Отец перестал посылать Яёи деньги, а мать написала, что лучше бы она умерла в детстве от ангины.
В 1973 году Яёи решила все же поехать в Японию, и неожиданным образом предполагавшийся коротким визит стал завершающим. В Токио ее здоровье испортилось окончательно, она начала страдать галлюцинациями и приступами паники, впала в депрессию и неоднократно оказывалась на краю платформы Чуо, известной своими самоубийствами, собираясь наложить на себя руки. В итоге Яёи обратилась в больницу, а в 1977 году стала постоянным пациентом частной клиники, специализирующейся на нейропсихологии и арт-терапии.
Однако ни болезнь, ни пребывание в больнице не смогли остановить ее творческих порывов. Рядом с клиникой Яёи основала студию, где каждый день работает как никогда. Помимо тысяч картин, скульптур и инсталляций Яёи написала два десятка книг, является автором песен и все еще боится, что не успеет сделать всего задуманного. На выставке в «Луизиане» представлены огромные холсты, выполненные ею в возрасте глубоко за восемьдесят. Сопроводительный текст гласит, что работать над этой серией она начала в возрасте 79 лет, изначально предполагая сделать 100 картин, но, поскольку количество уже давным-давно перешло это число, она подняла планку до тысячи. Яёи по-прежнему работает на грани между маниакальностью и трудоголизмом. Например, когда в 1978 году, трудясь над дебютным романом «Manhattan Suicide Addict», она писала по сто страниц в день, роман был готов за три недели и его опубликовали без какой-либо правки.
После возвращения в Японию художница выпала из мирового арт-поля на пару десятков лет, но позже осуществила грандиозное возвращение. В мою жизнь она вошла весной 1998 года в Лос-Анджелесе со своей выставкой «Love Forever: Yayoi Kusama 1958–1968». И такой кусаманией страдаю не я одна. Художница навсегда заняла свое место в мире искусства. Сегодня цена на некоторые из ее ранних работ достигает двух миллионов евро.
В «Луизиане» я наконец встречаюсь с Яёи лицом к лицу – в документальном фильме «Yayoi Kusama – I adore myself», зафиксировавшем ее жизнь в течение полутора лет. Обращаю внимание на не замеченные ранее детали: так-так, у здания ее офиса бетонные стены в стиле Тадао Андо, здание студии белое – якобы важные детали для такого интернет-сталкера, как я. Черт подери! Я-то предполагала, что она живет в отшельничестве, а это же настоящая фабрика Кусамы, где многочисленные клерки и помощники занимаются решением ее дел! Неужели ни у кого так и не нашлось времени ответить на мою электронку?
Конечно, Яёи нельзя назвать общительной. Где-то я прочитала, что автор ленты снимал ее в течение года до того, как она стала воспринимать режиссера как человека с именем, а не только с мешающей жужжащей камерой. В кадрах Яёи выглядит раздраженной, периодически ей плохо, она смотрит молча перед собой, ходит мелкими шажочками, как больная старушка (ей 80, и она больная старушка), и хочет, чтобы ее оставили в покое и дали возможность рисовать свои кружочки. «Не разговаривай со мной, – говорит она снимающему ее человеку, – я не могу сосредоточиться». Она день за днем сидит за рабочим столом и, сконцентрировавшись, рисует бесконечное изображение; она трудится механически и не особенно задумывается над результатом. Вот еще одна очередная огромная работа завершена: ее поднимают для осмотра, после чего начнется новая. Яёи восхищается своими полотнами. «Конечно, я гений», – отвечает она на вопрос существа, держащего жужжащую камеру.
Да, Яёи эгоистична, сосредоточена на своей работе, и остальное ее не интересует. Она довольна своими достижениями – более того, они прекрасны, она их любит. Ее спрашивают: «Кто ваш бог?» – и она отвечает: «Я сама. Я себе нравлюсь очень сильно. Я люблю себя». (Она не упоминает своей ночной женщины Джорджии.) Иногда она в восхищении листает книги и журналы со своими фотографиями и хвалебными статьями о собственных работах. (Здесь можно позавидовать ее способности делать это без неприятия себя.) На одном из мероприятий у Яёи спрашивают о писателях, повлиявших на ее творчество. Она отвечает: «Меня интересуют только книги, написанные мной самой». (В действительности ее крохотная и захламленная палата полна книг, и их она читает без перерыва.) Кроме своих произведений Яёи любит свои фотографии: она всегда присутствует на съемке своих работ, она – их часть. Ее образ с розовым париком и прямо смотрящими глазами давно стал частью национальной гордости Японии, талисманом и дорогим брендом, и этот бренд будет работать до последнего ее вздоха.
