Четыре руки раскинулись в стороны, повелевая и указывая притихшим слугам немедленно отправляться на поиски:
– Ищите! Ищите ее – девицу из гарема! Немедленно! Срочно! Прямо сейчас!
Нанга старался двигаться бесшумно, но тишина оказалась столь гнетущей и напряженной, что даже стук сердца, казалось, громом звучит в терпком воздухе горячей южной ночи. Гоблин обернулся – кругом раскинулся сад: курчавые акации стояли темными шарами, там и тут пестрели разноцветные головки ночных цветов, тех, что раскрываются после заката, а на заре вновь закрывают свои лепестки. Темными рядами стояли ровные свечи кипарисов. Алые розы, разросшиеся вдоль вымощенной черным мрамором тропы, в вечернем сумраке принимали цвет крови.
Гоблин нервничал. Он привык воевать в степи, там, где есть открытое пространство. Здесь, среди запутанных лабиринтов темноморского сада, он был вынужден заострить внимание до предела. Как назло, со стороны моря задул вечерний бриз. Он всколыхнул кусты и траву, заставил двигаться ветви деревьев. Конечно, все это мельтешение Нанге мешало, но, собрав в кулак все свое внимание и осторожность, он решил положиться на нюх.
Гоблин резко остановился – прямо перед ним из темноты возникла белая фигура. Выпученные глаза, безгубый рот, переполненный острыми иглами зубов, геометрический узор на гладком черепе. Нанга схватился за палаш, но через миг понял, что перед ним всего лишь статуя – какой-то уродливый местный божок. Пнув его ногой по круглой башке, Нанга огляделся по сторонам и двинулся вперед.
Чем дальше шел молодой гоблин, тем уже становилась тропа, тем неухоженней выглядел сад. По обеим сторонам дороги то и дело попадались фигурки белых божков. Их злобные физиономии выражали то агрессию, то ужас, а короткие кривые ручки показывали предостерегающие знаки. Нанга принюхался. Йодистый морской ветер принес новые запахи: пахло подтухшим мясом и псиной. Видимо, где-то рядом находилась псарня. Гоблин прислушался, но кругом было тихо. Слишком тихо. Обычно подобная тишина не предвещала ничего хорошего.
Сад замер: неожиданно стих ветер, и выпучили полные ужаса глаза белые божки. Нанга предусмотрительно сошел с тропы и притаился в ближайших зарослях папоротника. Гнетущая тишина стала невыносимой: мир приготовился, сжался, притих, подчиняясь чьей-то недоброй воле, чьей-то могучей, неукротимой силе, пугающей своей мощью саму природу… И тогда раздался вой. Сначала он напомнил собачий, потом понизился, переродившись в басовитый рокот, похожий на шум бушующих волн, затем вновь повысился, ушел в высоту, достигнув невыносимых, колких нот, взорвавших голову изнутри.
Ухо гоблина гораздо чувствительнее, чем человеческое, хоть до эльфийского не дотягивает. Стиснув зубы, Нанга обхватил голову руками и замотал ей, пытаясь избавиться от болезненного звона за висками. Быстро придя в себя, он вновь пошел вперед, ощущая, как чуть заметно подрагивает под ногами земля. На пару секунд остановился возле круглой каменной чаши, выполненной из серого гранита и изображающей разверзшего пасть змеи. От вибрации на зеркальной поверхности воды расходились круги.
Нанга прищурился, повел носом – песий запах стал сильнее, но сквозь него прорвался другой, такой знакомый и долгожданный…
– Тама! – выкрикнул он, видя, как из кустов на тропу выбралась девушка.
В изорванной одежде, со спутанными волосами, она замерла на миг, испуганно вскинув голову, но тут же узнала гоблина и радостно прижала ладони к губам.
– Нанга… – она кинулась ему на шею, прижалась всем телом, дрожа от волнения и радости. – Это ты? Это сон!
– Ну, конечно, сон, – улыбнулся гоблин, с легкостью отрывая ее от земли. – Сейчас ты проснешься и окажешься дома, в Гиеньей Гриве, в моих объятьях.
Тама не ответила, смутившись ткнулась лицом ему в грудь. Потом вздрогнула и резко вскинулась. Неподалеку отчетливо хрустнула ветка.
– Надо уходить отсюда, – тут же решил Нанга и, вернув девушку на землю, потянул за собой. – Идем, надо разыскать остальных.
– Остальных? – непонимающе переспросила девушка.
– Ташу, Айшу и одного лесного эльфа, с которым я тебя обязательно познакомлю. Давай поторопимся, пока собаки Зиуры не взяли наш след. Я уже столкнулся с парой этих милых барбосов, второй раз общаться с ними не жажду!
– Подожди, – Тама протестующее уперлась ногами в плиты тропы. – Я не могу уйти сейчас. Есть одно дело!
– Какие уж тут дела? – нахмурился гоблин и сильнее потянул девушку за руку в попытке сдвинуть ее с места. – Не шути так. Сейчас главное дело – это спасение собственной головы и не только головы.
– Важное дело, – упрямилась Тама. – Такое важное, что бросить нельзя. Даже под страхом смерти. Просто поверь мне, Нанга, пожалуйста…
– Ладно, убедила, – обреченно выдохнул гоблин, – выкладывай, что за дело.
– Нужно отыскать кое-что в этом саду.
– Надеюсь не мышиный глаз? – прищурился Нанга, вспоминая одну старую приговорку – «Бесполезно, как мышиный глаз в бисере искать».
– Нет, – погрозила ему пальчиком Тама и сердито наморщила нос, – это не шутки, Нанга!
– Да ладно тебе, – во все зубы улыбнулся гоблин, – столько не виделись, а ты такая строгая. Что искать-то будем?
– Ключ, – едва слышно шепнула пастушка.
– Ключ?! Немногим лучше мышьего глаза, – раздался разочарованный вздох.
– Не простой ключ…
Одно движение исцарапанной девичьей руки и перед носом Нанги прямо из воздуха материализовалась шкатулка на длинной цепи. Гоблин с любопытством заглянул внутрь. Очень удивился, обнаружив содержимое. Когда Тама пояснила, что отрубленная кисть – это карта-указатель, поразился еще сильнее:
– Ну и дела. С такой картой будет нелегко что-то отыскать.
– Искать не надо, – успокоила его Тама, – перст Пэри показал сюда. Ключ где-то рядом, но главная трудность в том, как отобрать его у собаки.
– Собака не проблема, – храбрясь, тряхнул волосами гоблин, желая поразить избранницу собственной решительностью и отвагой. – Ее я возьму на себя.
Сказав это как можно более убедительно, он с содроганием вспомнил недавнюю стычку с терьерами. Нанга никогда не был трусом, но мысли о жутких псах даже его заставили содрогнуться. Невероятные твари – стремительные и сильные, будто демоны. Ему повезло, что он дрался не один, и, как ни странно, налетевшая на него собака не стала долго возиться – быстро переключилась на других игроков, будто поняла, что гоблин не в игре, что он прибыл в сад случайно и с совершенно иной целью. Но теперь, похоже, в игру предстояло вступить. И Нанга был этому рад. Азарт битвы уже разгорался в его душе, питаемый красотой стоящей рядом девушки и жаждой героических подвигов. Собаки – это лишь только собаки, и ничего более.
Ответом на его дерзкие мысли послужил громовой рев, зародившийся где-то в непроглядной гуще пальм. Нанга напрягся, подтянул к себе Таму, и девушка тут же испуганно приникла к его груди. В тот же миг земля содрогнулась. Невдалеке затрещали скрипуче древесные стволы.
